когда невнятная его речь лилась сплошным потоком глупости, злости, несправедливости, а она улыбалась в этом невыносимом положении и оставалась с ним ласковой и почтительной. Королева вею жизнь храбро исполняла свой долг и того же требовала от других. Однажды на крестинах в королевском семействе дама, державшая на руках младенца, от усталости почувствовала себя дурно, и принцесса Уэльская попросила у королевы для нее позволения сесть. "Пусть стоит", - отвечала королева, стряхнув табачную крошку с рукава. Сама бы она, если бы понадобилось, могла простоять так на ногах, не дрогнув, хоть до тех пор, пока у внука вырастет борода. "Мне семьдесят лет, - негодуя произнесла королева, обращаясь к уличной толпе, остановившей ее портшез, - я пятьдесят лет королева Англии, и меня никогда никто не оскорблял". Бесстрашная, суровая и несгибаемая старушка-королева! Не удивительно, что сыновья постарались сбросить с себя ее власть.
В этой большой семейной группе вокруг Георга и его королевы самым прелестным существом мне представляется любимица короля - принцесса Амелия, трогающая нас своей красотой, и добрым нравом, и ранней смертью, и той бесконечной, горячей нежностью, с какой относился к ней отец. Он любил ее больше всех детей, а из сыновей он отдавал предпочтение герцогу Йорку. Бэрни рассказывает нам грустную историю о том, как бедный старик тосковал в Веймуте и как мечтал увидеть подле себя любимого сына. Королевский дом там был недостаточно просторен, чтобы вместить принца, и отец с огромными трудностями и хлопотами возвел рядом временную постройку - для своего дорогого Фридриха. Он весь день держал его под руку, только с ним одним и разговаривал; перед этим он некоторое время вообще ни с кем не желал говорить. А долгожданный принц остался там лишь на одну ночь. У него, по его словам, назавтра были дела в Лондоне. Скука, от которой некуда было деваться при дворе старого короля, угнетала молодого Йорка, как и остальных взрослых сынов Георга III. Своими грубыми замашками и громкими голосами они пугали пажей и фрейлин и наводили страх на весь скромный придворный кружок. Поистине мало утешения было королю от его сыновей.
Но прелестная Амелия была его радостью. Умилительную, должно быть, картину представляло это живое, улыбающееся дитя на коленях у любящего отца. Один такой семейный портрет мы находим у Бэрни, и надо быть уж вовсе бессердечным человеком, чтобы не растрогаться, глядя на него. Она описывает послеобеденную прогулку королевского семейства в Виндзоре.
"Это была очень красивая процессия, - пишет она. - Первой одна шагала маленькая Принцесса, которой недавно пошел четвертый годок; на ней была шубка, крытая тонким муслином, вышитый теплый чепец, белые рукавички и в руках - веер; она была очень довольна собой и прогулкой и то и дело озиралась но сторонам. Все, кто был в саду, при виде королевской семьи отходили с дороги и останавливались вдоль стен. За Принцессой следовали Король с Королевой, также очень довольные радостью своей маленькой любимицы. Следом шли Ее Высочество Наследная Принцесса об руку с леди Элизабет Уолдгрейв, Принцесса Августа с герцогиней Анкастерской и Принцесса Елизавета с леди Шарлоттой Бэрти".
"Здесь должность важнее титула", - объясняет Бэрни, как получилось, что леди Элизабет Уолдгрейв оказалась впереди герцогини. "А замыкали процессию генерал Быод, герцог Монтегью и майор Прайс в роли пажа".
Так и представляешь себе все это - оркестр играет старинную музыку, солнце льет лучи на радостную, приветливую толпу, освещает древние бастионы, и раскидистые вязы, и фиолетовые дали, и ярко-зеленый травяной ковер. В вышине над башней недвижно повис королевский штандарт; а старый Георг проходит по саду со своем потомством, предшествуемый прелестным ребенком, который одаряет всех вокруг приветливой невинной улыбкой.
"Увидев престарелую миссис Делэни, Корель остановился поговорить с ней, при этом Королева, и маленькая Принцесса, и все остальные, разумеется, остановились тоже. Король довольно долго беседовал с милейшей миссис Делэни и во время этого разговора раз или два обращался ко мне. Я заметила, что Королева смотрит на меня, но в ее взгляде не было недовольства, а лишь удивление тем, что я принимаю участие в их беседе. Малютка Принцесса подошла к старенькой миссис Делэни, которую она очень любит, и была с ней ласкова, как ангелочек. А потом у нее из-за спины озадаченно взглянула на меня. "Боюсь, - наклонясь к ней, шепотом сказала я, - что Ваше Королевское Высочество Меня не помнит?" В ответ она лукаво улыбнулась, подошла ко мне еще ближе и протянула губки для поцелуя".
Маленькая принцесса сочиняла стихи, и сохранились приписываемые ей жалобные строки, которые примечательны скорее трогательностью, нежели поэтическими достоинствами:
Когда я только расцвела,
Вольна, здорова, весела,
Когда звучали, что ни час,
Беседа, шутки, пенье, пляс,
Уверенность владела мной:
Мир создан для меня одной.
А ныне, в пору тяжких мук,
Когда меня сразил недуг,
Когда я поняла, что впредь
Не танцевать мне и не петь,
Я радуюсь, что мир земной
Бог подарил не мне одной.
Бедняжка покинула этот мир - но еще до того, как она умерла, истерзанный горем отец пришел в такое состояние, что к нему пришлось приставить надсмотрщиков, и с ноября 1810 года Георг III перестал царствовать. Всему миру известна печальная повесть о его болезни: в истории не найти второй такой жалкой фигуры, как этот старик, утративший зрение и рассудок и одиноко бродящий по залам своего дворца, произнося речи перед воображаемым парламентом, проводя смотр несуществующим войскам, принимая поклонение призрачных царедворцев. Я видел его портрет, писанный в то время, - он висит в апартаментах его дочери ландграфини Гессен-Гомбургской среди книг, и виндзорской мебели, и множества других предметов, напоминающих хозяйке ее английскую родину. Бедный старый отец изображен в пурпурной мантии, белоснежная борода ниспадает на грудь, сквозь нее тщетно сверкает звезда его прославленного ордена. Он был уже слеп; мало того, он полностью потерял и слух. Свет, разум, звук человеческого голоса - все утешения, существующие в этом мире, были отняты у него. Бывали минуты некоторого просветления; в одну из таких минут королева, пришедшая навестить его, застала его за клавесином, - он пел церковный гимн и аккомпанировал себе. Закончив, он опустился на колени и стал вслух молиться - о ней, о детях, потом о стране и кончил молитвой о себе, прося, чтобы бог избавил его от столь тяжкого бедствия либо же дал ему силы смириться. После этого он разразился слезами, и рассудок снова его покинул.
Нужна ли здесь мораль, потребны ли какие-то особые слова, чтобы поведать эту грустную повесть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
В этой большой семейной группе вокруг Георга и его королевы самым прелестным существом мне представляется любимица короля - принцесса Амелия, трогающая нас своей красотой, и добрым нравом, и ранней смертью, и той бесконечной, горячей нежностью, с какой относился к ней отец. Он любил ее больше всех детей, а из сыновей он отдавал предпочтение герцогу Йорку. Бэрни рассказывает нам грустную историю о том, как бедный старик тосковал в Веймуте и как мечтал увидеть подле себя любимого сына. Королевский дом там был недостаточно просторен, чтобы вместить принца, и отец с огромными трудностями и хлопотами возвел рядом временную постройку - для своего дорогого Фридриха. Он весь день держал его под руку, только с ним одним и разговаривал; перед этим он некоторое время вообще ни с кем не желал говорить. А долгожданный принц остался там лишь на одну ночь. У него, по его словам, назавтра были дела в Лондоне. Скука, от которой некуда было деваться при дворе старого короля, угнетала молодого Йорка, как и остальных взрослых сынов Георга III. Своими грубыми замашками и громкими голосами они пугали пажей и фрейлин и наводили страх на весь скромный придворный кружок. Поистине мало утешения было королю от его сыновей.
Но прелестная Амелия была его радостью. Умилительную, должно быть, картину представляло это живое, улыбающееся дитя на коленях у любящего отца. Один такой семейный портрет мы находим у Бэрни, и надо быть уж вовсе бессердечным человеком, чтобы не растрогаться, глядя на него. Она описывает послеобеденную прогулку королевского семейства в Виндзоре.
"Это была очень красивая процессия, - пишет она. - Первой одна шагала маленькая Принцесса, которой недавно пошел четвертый годок; на ней была шубка, крытая тонким муслином, вышитый теплый чепец, белые рукавички и в руках - веер; она была очень довольна собой и прогулкой и то и дело озиралась но сторонам. Все, кто был в саду, при виде королевской семьи отходили с дороги и останавливались вдоль стен. За Принцессой следовали Король с Королевой, также очень довольные радостью своей маленькой любимицы. Следом шли Ее Высочество Наследная Принцесса об руку с леди Элизабет Уолдгрейв, Принцесса Августа с герцогиней Анкастерской и Принцесса Елизавета с леди Шарлоттой Бэрти".
"Здесь должность важнее титула", - объясняет Бэрни, как получилось, что леди Элизабет Уолдгрейв оказалась впереди герцогини. "А замыкали процессию генерал Быод, герцог Монтегью и майор Прайс в роли пажа".
Так и представляешь себе все это - оркестр играет старинную музыку, солнце льет лучи на радостную, приветливую толпу, освещает древние бастионы, и раскидистые вязы, и фиолетовые дали, и ярко-зеленый травяной ковер. В вышине над башней недвижно повис королевский штандарт; а старый Георг проходит по саду со своем потомством, предшествуемый прелестным ребенком, который одаряет всех вокруг приветливой невинной улыбкой.
"Увидев престарелую миссис Делэни, Корель остановился поговорить с ней, при этом Королева, и маленькая Принцесса, и все остальные, разумеется, остановились тоже. Король довольно долго беседовал с милейшей миссис Делэни и во время этого разговора раз или два обращался ко мне. Я заметила, что Королева смотрит на меня, но в ее взгляде не было недовольства, а лишь удивление тем, что я принимаю участие в их беседе. Малютка Принцесса подошла к старенькой миссис Делэни, которую она очень любит, и была с ней ласкова, как ангелочек. А потом у нее из-за спины озадаченно взглянула на меня. "Боюсь, - наклонясь к ней, шепотом сказала я, - что Ваше Королевское Высочество Меня не помнит?" В ответ она лукаво улыбнулась, подошла ко мне еще ближе и протянула губки для поцелуя".
Маленькая принцесса сочиняла стихи, и сохранились приписываемые ей жалобные строки, которые примечательны скорее трогательностью, нежели поэтическими достоинствами:
Когда я только расцвела,
Вольна, здорова, весела,
Когда звучали, что ни час,
Беседа, шутки, пенье, пляс,
Уверенность владела мной:
Мир создан для меня одной.
А ныне, в пору тяжких мук,
Когда меня сразил недуг,
Когда я поняла, что впредь
Не танцевать мне и не петь,
Я радуюсь, что мир земной
Бог подарил не мне одной.
Бедняжка покинула этот мир - но еще до того, как она умерла, истерзанный горем отец пришел в такое состояние, что к нему пришлось приставить надсмотрщиков, и с ноября 1810 года Георг III перестал царствовать. Всему миру известна печальная повесть о его болезни: в истории не найти второй такой жалкой фигуры, как этот старик, утративший зрение и рассудок и одиноко бродящий по залам своего дворца, произнося речи перед воображаемым парламентом, проводя смотр несуществующим войскам, принимая поклонение призрачных царедворцев. Я видел его портрет, писанный в то время, - он висит в апартаментах его дочери ландграфини Гессен-Гомбургской среди книг, и виндзорской мебели, и множества других предметов, напоминающих хозяйке ее английскую родину. Бедный старый отец изображен в пурпурной мантии, белоснежная борода ниспадает на грудь, сквозь нее тщетно сверкает звезда его прославленного ордена. Он был уже слеп; мало того, он полностью потерял и слух. Свет, разум, звук человеческого голоса - все утешения, существующие в этом мире, были отняты у него. Бывали минуты некоторого просветления; в одну из таких минут королева, пришедшая навестить его, застала его за клавесином, - он пел церковный гимн и аккомпанировал себе. Закончив, он опустился на колени и стал вслух молиться - о ней, о детях, потом о стране и кончил молитвой о себе, прося, чтобы бог избавил его от столь тяжкого бедствия либо же дал ему силы смириться. После этого он разразился слезами, и рассудок снова его покинул.
Нужна ли здесь мораль, потребны ли какие-то особые слова, чтобы поведать эту грустную повесть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41