Потом его потащили к берегу и сбросили с обрыва в море, но ему удалось выбраться на берег, и он пошел к тому месту, где оставил Торальва. Там он увидел его. Голова Торальва была рассечена до плеч. Он был мертв. Когда об этом узнали люди на его корабле, они отнесли тело на корабль и оставили там на ночь.
Олав конунг был в это время на пиру в Люгре, и ему там рассказали о том, что произошло с Торальвом. Разослали стрелу и собрали тинг. На этом тинге был и конунг. Он велел, чтобы фарерцы с обоих кораблей явились на тинг. Они так и сделали. Когда начался тинг, конунг встал и сказал:
– Случилось такое, о чем бы мне лучше слышать пореже. Убит достойный человек, и мы думаем, что не по своей вине. Может быть, здесь на тинге есть кто-нибудь, кто знает и может рассказать, кто совершил это преступление.
Никто ничего не ответил. Тогда конунг продолжал:
– Я не хочу скрывать того, что я думаю об этом убийстве. Я подозреваю в нем фарерцев. Сдается мне, что, вероятно, Сигурд сын Торлака убил Торальва, а Торд Коротышка сбросил в море того, кто был с ним. И я скажу, почему это сделали. Они не хотели, чтобы Торальв рассказал здесь правду, которую он наверняка знал, об их черных делах. Я подозреваю, что он собирался рассказать о тех убийствах и злодеяниях, жертвами которых стали посланные мной люди.
Когда конунг кончил свою речь, поднялся Сигурд сын Торлака и сказал:
– Я никогда раньше не говорил на тингах и боюсь, что мои речи покажутся неумелыми, но я все же считаю, что мне нужно ответить на обвинение. Я хочу ответить на то, что сказал конунг. Как я подозреваю, то, что говорил здесь конунг, он говорил со слов людей нехороших и гораздо менее мудрых, чем он сам. Сразу видно, что они изо всех сил стараются быть нашими недругами. Кому пришло бы в голову, что я мог стать убийцей Торальва? Ведь мы с ним были побратимами и добрыми друзьями. А если бы между нами и вправду что-нибудь произошло, то у меня хватило бы ума рассчитаться с ним дома на Фарерских островах, а не здесь в Ваших владениях, конунг. Я хочу опровергнуть Ваше обвинение против меня и моих людей и готов поклясться, как этого требуют ваши законы. А если Вам и это покажется недостаточным, я готов пронести каленое железо и хочу, чтобы Вы сами присутствовали на этом божьем суде.
После того как Сигурд кончил свою речь, многие взяли его под защиту и просили конунга позволить Сигурду подвергнуться божьему суду. Сигурд, как они считали, хорошо говорил и наверняка невиновен в том, в чем его обвиняют. Конунг говорит:
– Разное говорят об этом человеке. Если его обвиняют несправедливо, то он достойный человек, но если он виновен, то его дерзость беспримерна, а я подозреваю, что он виновен. И я думаю, что он сам заставит нас в этом убедиться.
По просьбе многих конунг согласился, чтобы Сигурда испытали каленым железом. На следующий день ему надо было прийти в Люгру, и епископ должен был подвергнуть его божьему суду. На этом тинг закончился. Конунг отправился обратно в Люгру, а Сигурд и его люди пошли на свой корабль. Быстро стемнело, и Сигурд сказал своим товарищам:
– Мы, по правде сказать, попали в беду. Нас злостно оклеветали. Конунг этот хитер и коварен, и ясно, какая нас ждет участь, если он добьется того, чего хочет. Ведь это он сначала приказал убить Торальва, а теперь хочет свалить все на нас. Ему ничего не стоит сделать так, что божий суд обратится против меня. Сдается мне, что несдобровать тому, кто посмеет тягаться с ним. Сейчас подул ветер с гор, и я думаю, что нам надо поднять паруса и выйги в море. Пусть Транд сам следующим летом везет свою шерсть, если захочет ее продать. Я же, если мне сейчас удастся выбраться отсюда, постараюсь больше никогда не попадать в Норвегию.
Товарищи Сигурда сочли это правильным решением. Они подняли парус и той же ночью, как можно быстрее, вышли в море. Они плыли, не останавливаясь, пока не добрались до Фарерских островов и не оказались дома в Гате. Транд остался очень недоволен их поездкой. Они отвергали его упреки, но остались жить у него.
CXXXVI
Наутро Олав конунг узнал, что Сигурд со своими людьми уехал, и тогда их стали еще больше подозревать в убийстве Торальва. Многие из тех, кто раньше отрицали его вину и не соглашались с конунгом, теперь говорили, что Сигурда, похоже, обвиняли справедливо. Сам Олав конунг мало говорил об этом деле, но было видно, что теперь он уверился в том, что и раньше подозревал.
Конунг отправился в путь и останавливался там, где ему были приготовлены пиры. Он пригласил для беседы тех, кто приехал к нему из Исландии – Тородда сына Снорри, Геллира сына Торкеля, Стейна сына Скафти и Эгиля сына Халля. Конунг сказал:
– Этим летом вы дали мне понять, что хотите отправиться обратно в Исландию, и я пока еще ничего не ответил на вашу просьбу. Теперь я хочу сказать, что я думаю об этом. Я хочу, чтобы ты, Геллир, отправился в Исландию, если ты возьмешься выполнить мое поручение, но никто из остальных исландцев, которые сейчас находятся здесь, не поедут в Исландию, пока я не узнаю, как там отнесутся к моим словам, которые ты, Геллир, должен будешь им передать.
Когда конунг объявил об этом, все те, кто собрался уезжать в Исландию и кому теперь запретили уезжать, сочли, что с ними обошлись очень плохо и что их лишили свободы. А Геллир собрался в путь и летом отправился в Исландию. На следующее лего он должен был обнародовать на тинге послание конунга. Конунг приказал ему объявить, что он требует, чтобы исландцы приняли законы, установленные им в Норвегии, и платили ему подать, пеннинг с носа, и десять пеннингов должны идти за локоть сукна. Кроме того, он обещал всем исландцам свою дружбу, если они согласятся на его требования, и грозился жестоко расправиться с ними при первой возможности, если они откажутся. Исландцы долго обсуждали эти слова и в конце концов все сошлись на том, что надо отказаться платить все налоги и подати, которые с них требовали.
Тем же летом Геллир отправился в Норвегию и осенью встретился с Олавом конунгом на востоке в Вике, после того как тот приехал туда из Гаутланда. Я думаю, что об этой поездке еще будет рассказано в саге об Олаве конунге.
Когда осень подходила к концу, Олав конунг отправился со своим войском на север в Трандхейм в Нидарос. Там он велел готовить все к зиме. Олав конунг провел зиму в городе. Это была тринадцатая зима с тех пор, как Олав конунг стал конунгом Норвегии.
CXXXVII
Одного человека звали Кетиль Ямти. Он был сыном Энунда ярла из Спарабу в Трандхейме. Он бежал от конунга Эйстейна Злобного через Кьель на восток. Там он расчистил леса и поселился в краю, который теперь называется Ямталанд. Из Трандхейма туда на восток бежали многие от притеснений Эйстейна конунга, который заставлял трёндов платить ему подати и посадил там конунгом своего пса по кличке Саур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232
Олав конунг был в это время на пиру в Люгре, и ему там рассказали о том, что произошло с Торальвом. Разослали стрелу и собрали тинг. На этом тинге был и конунг. Он велел, чтобы фарерцы с обоих кораблей явились на тинг. Они так и сделали. Когда начался тинг, конунг встал и сказал:
– Случилось такое, о чем бы мне лучше слышать пореже. Убит достойный человек, и мы думаем, что не по своей вине. Может быть, здесь на тинге есть кто-нибудь, кто знает и может рассказать, кто совершил это преступление.
Никто ничего не ответил. Тогда конунг продолжал:
– Я не хочу скрывать того, что я думаю об этом убийстве. Я подозреваю в нем фарерцев. Сдается мне, что, вероятно, Сигурд сын Торлака убил Торальва, а Торд Коротышка сбросил в море того, кто был с ним. И я скажу, почему это сделали. Они не хотели, чтобы Торальв рассказал здесь правду, которую он наверняка знал, об их черных делах. Я подозреваю, что он собирался рассказать о тех убийствах и злодеяниях, жертвами которых стали посланные мной люди.
Когда конунг кончил свою речь, поднялся Сигурд сын Торлака и сказал:
– Я никогда раньше не говорил на тингах и боюсь, что мои речи покажутся неумелыми, но я все же считаю, что мне нужно ответить на обвинение. Я хочу ответить на то, что сказал конунг. Как я подозреваю, то, что говорил здесь конунг, он говорил со слов людей нехороших и гораздо менее мудрых, чем он сам. Сразу видно, что они изо всех сил стараются быть нашими недругами. Кому пришло бы в голову, что я мог стать убийцей Торальва? Ведь мы с ним были побратимами и добрыми друзьями. А если бы между нами и вправду что-нибудь произошло, то у меня хватило бы ума рассчитаться с ним дома на Фарерских островах, а не здесь в Ваших владениях, конунг. Я хочу опровергнуть Ваше обвинение против меня и моих людей и готов поклясться, как этого требуют ваши законы. А если Вам и это покажется недостаточным, я готов пронести каленое железо и хочу, чтобы Вы сами присутствовали на этом божьем суде.
После того как Сигурд кончил свою речь, многие взяли его под защиту и просили конунга позволить Сигурду подвергнуться божьему суду. Сигурд, как они считали, хорошо говорил и наверняка невиновен в том, в чем его обвиняют. Конунг говорит:
– Разное говорят об этом человеке. Если его обвиняют несправедливо, то он достойный человек, но если он виновен, то его дерзость беспримерна, а я подозреваю, что он виновен. И я думаю, что он сам заставит нас в этом убедиться.
По просьбе многих конунг согласился, чтобы Сигурда испытали каленым железом. На следующий день ему надо было прийти в Люгру, и епископ должен был подвергнуть его божьему суду. На этом тинг закончился. Конунг отправился обратно в Люгру, а Сигурд и его люди пошли на свой корабль. Быстро стемнело, и Сигурд сказал своим товарищам:
– Мы, по правде сказать, попали в беду. Нас злостно оклеветали. Конунг этот хитер и коварен, и ясно, какая нас ждет участь, если он добьется того, чего хочет. Ведь это он сначала приказал убить Торальва, а теперь хочет свалить все на нас. Ему ничего не стоит сделать так, что божий суд обратится против меня. Сдается мне, что несдобровать тому, кто посмеет тягаться с ним. Сейчас подул ветер с гор, и я думаю, что нам надо поднять паруса и выйги в море. Пусть Транд сам следующим летом везет свою шерсть, если захочет ее продать. Я же, если мне сейчас удастся выбраться отсюда, постараюсь больше никогда не попадать в Норвегию.
Товарищи Сигурда сочли это правильным решением. Они подняли парус и той же ночью, как можно быстрее, вышли в море. Они плыли, не останавливаясь, пока не добрались до Фарерских островов и не оказались дома в Гате. Транд остался очень недоволен их поездкой. Они отвергали его упреки, но остались жить у него.
CXXXVI
Наутро Олав конунг узнал, что Сигурд со своими людьми уехал, и тогда их стали еще больше подозревать в убийстве Торальва. Многие из тех, кто раньше отрицали его вину и не соглашались с конунгом, теперь говорили, что Сигурда, похоже, обвиняли справедливо. Сам Олав конунг мало говорил об этом деле, но было видно, что теперь он уверился в том, что и раньше подозревал.
Конунг отправился в путь и останавливался там, где ему были приготовлены пиры. Он пригласил для беседы тех, кто приехал к нему из Исландии – Тородда сына Снорри, Геллира сына Торкеля, Стейна сына Скафти и Эгиля сына Халля. Конунг сказал:
– Этим летом вы дали мне понять, что хотите отправиться обратно в Исландию, и я пока еще ничего не ответил на вашу просьбу. Теперь я хочу сказать, что я думаю об этом. Я хочу, чтобы ты, Геллир, отправился в Исландию, если ты возьмешься выполнить мое поручение, но никто из остальных исландцев, которые сейчас находятся здесь, не поедут в Исландию, пока я не узнаю, как там отнесутся к моим словам, которые ты, Геллир, должен будешь им передать.
Когда конунг объявил об этом, все те, кто собрался уезжать в Исландию и кому теперь запретили уезжать, сочли, что с ними обошлись очень плохо и что их лишили свободы. А Геллир собрался в путь и летом отправился в Исландию. На следующее лего он должен был обнародовать на тинге послание конунга. Конунг приказал ему объявить, что он требует, чтобы исландцы приняли законы, установленные им в Норвегии, и платили ему подать, пеннинг с носа, и десять пеннингов должны идти за локоть сукна. Кроме того, он обещал всем исландцам свою дружбу, если они согласятся на его требования, и грозился жестоко расправиться с ними при первой возможности, если они откажутся. Исландцы долго обсуждали эти слова и в конце концов все сошлись на том, что надо отказаться платить все налоги и подати, которые с них требовали.
Тем же летом Геллир отправился в Норвегию и осенью встретился с Олавом конунгом на востоке в Вике, после того как тот приехал туда из Гаутланда. Я думаю, что об этой поездке еще будет рассказано в саге об Олаве конунге.
Когда осень подходила к концу, Олав конунг отправился со своим войском на север в Трандхейм в Нидарос. Там он велел готовить все к зиме. Олав конунг провел зиму в городе. Это была тринадцатая зима с тех пор, как Олав конунг стал конунгом Норвегии.
CXXXVII
Одного человека звали Кетиль Ямти. Он был сыном Энунда ярла из Спарабу в Трандхейме. Он бежал от конунга Эйстейна Злобного через Кьель на восток. Там он расчистил леса и поселился в краю, который теперь называется Ямталанд. Из Трандхейма туда на восток бежали многие от притеснений Эйстейна конунга, который заставлял трёндов платить ему подати и посадил там конунгом своего пса по кличке Саур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232