Он отступил в низкий дверной проем. Руки нападавших ухватили лезвие его шпаги, но он вырвал ее. С силой ударил он незаряженным пистолетом, брыкаясь босыми ногами, чтоб отбиться от ухвативших его рук. Сверху вниз шпагой он колол и колол в наседавшую на него массу. Дважды он ударялся головой о палубный бимс, но ударов не чувствовал. Потом людской поток пронесся мимо него. Дальше впереди раздавались крики, удары и стоны, но вокруг него не осталось никого, кроме нескольких стонущих людей, валявшихся на палубе — его босые ноги скользили в их горячей крови.
Первым делом Буш подумал о Бакленде, но, взглянув в сторону кормы, сразу понял, что ничем не может ему помочь. Раз так, его место на шканцах. Туда он и побежал, сжимая в руке шпагу. У основания сходного трапа тоже вопили испанцы, выше раздавались крики отбивавшихся от них кормовых матросов. Ближе к носу тоже шел бой: звезды освещали белые рубахи отчаянно дерущихся людей. Сам того не замечая, Буш орал вместе со всеми. Несколько человек накинулись на него, и тяжелый кофель-нагель обрушился на его шпагу. Но Буш, обезумевший от битвы, был опасным противником: неимоверная сила сочеталась в нем с быстротой реакции. Он ничего не знал, ни о чем не думал в эти минуты лишь о том, чтоб сразиться с врагом, в одиночку освободить корабль. Пронзив одного из нападавших испанцев, он пришел в себя. Он должен собрать вокруг себя команду, подать пример, сплотить людей в единое целое. Он возвысил голос:
— «Слава»! «Слава»! Эй, «Слава»! Ко мне!
На главной палубе поднялась еще большая суматоха. Жгучая боль обожгла Бушу лопатку, инстинктивно он обернулся и левой рукой схватил кого-то за горло, потом напрягся и со всей силой рывком швырнул его на палубу.
— «Слава»! — закричал он снова.
Послышался топот ног, и к нему подбежали несколько матросов.
— Вперед!
Но его атака наткнулась на стену наседавших с кормы людей. Буша вместе с его маленьким отрядом отбросили назад, через всю палубу, и прижали к фальшборту. Кто-то кричал им в лицо по-испански, толпа все прибывала, раздался выстрел. Вспышка осветила смуглые лица нападавших, осветила штык и ружейное дуло; рядом с Бушем вскрикнул и повалился на палубу матрос. Буш чувствовал, как бьется тот у его ног. Кто-то из испанцев раздобыл огнестрельное оружие — со стоек, или захваченное у пехотинцев — и ухитрился перезарядить его. Если они будут стоять, их всех перестреляют.
— За мной! — крикнул Буш и ринулся вперед. Но испуганные матросы не двинулись с места, и кольцо нападавших отбросило Буша назад. Снова выстрелило ружье, еще один матрос упал. Кто-то громко обратился к ним на испанском. Слов Буш не понял, но догадался, что им предлагают сдаться.
— Не дождетесь, сволочи!
Он едва не рыдал от злости. Он осознал, что его великолепный корабль действительно может достаться неприятелю, и мысль эта ужаснула его. Линейный корабль захвачен и отведен в какой-то кубинский порт — что скажут в Англии? Что скажут на флоте? Жить дальше, чтоб узнать это, ему не хотелось. Его охватило отчаяние. Лучше умереть.
На этот раз он бросился вперед не с разумным призывом к своим людям, но с диким звериным воем: он помешался от ярости и в боевом безумии обрел безумную силу. Он прорвался сквозь кольцо врагов, разя направо и налево, но это удалось ему одному. Он стоял посреди палубы, сзади шел бой.
Но безумие прошло. Буш прислонился к одной из восьмифунтовок главной палубы — можно сказать, почти спрятался за ней, по-прежнему сжимая в руках шпагу, пытаясь заставить свой медлительный рассудок разобраться в ситуации. Воображаемые картины медленно проплывали перед его мысленным взором. Он не сомневался, что кто-то из команды рискнул безопасностью судна ради своей похоти. Торгов не было: ни одна из испанок не продалась в обмен на предательство. Но Буш догадался, что женщины притворялись доступными, и некоторые часовые оставили свои посты, чтобы воспользоваться такой возможностью. Потом пленные медленно просачивались из трюма, офицеры выбирались из мичманской каюты, а затем неожиданно и согласованно напали на команду. Пленные потоком хлынули наружу, смели часовых, захватили оружие. Подвахтенные спали в койках и не смогли оказать сопротивление. Их, словно овец, согнали в кучу возле переборки и поставили возле них вооруженную охрану. Другие отряды захватили офицеров на корме и, вырвавшись на главную палубу, убили или взяли в плен всех, кто там находился. По всему судну должны были оставаться незахваченные матросы и морские пехотинцы, но они безоружны и деморализованы. Когда станет светло, испанцы прочешут судно и всех переловят. Невероятно, чтоб такое могло случиться, но это так. Четыре сотни дисциплинированных людей, которым нечего терять, ведомые смелыми офицерами, способны на многое.
На палубе раздавались приказы — испанские приказы. Когда напали на рулевого, корабль резко привелся к ветру и теперь качался на волнах, то приводясь, то уваливаясь под ветер. На борту есть испанские морские офицеры — с каперов. Они в несколько минут возьмут судно под контроль. Даже с командой из неморяков они обрасопят реи, поставят человека к штурвалу и в бейдевинд двинутся к Ямайскому проливу. А там, всего в дне пути, Сантьяго. Небо слегка побледнело. Наступало утро. Буш крепче сжал рукоятку шпаги. Он провел ладонью по лицу, пытаясь смахнуть паутину, казалось, прилипшую к его глазам.
И тут, рядом с судном, он увидел на фоне неба марсель еще одного корабля, медленно приближающегося к ним: мачты, реи, такелаж. Марсель плавно разворачивался. На «Славе» дико заорали, два судна со скрежетом сошлись бортами. Мучительная пауза, словно перед тем, как волна разобьется о берег. А потом над фальшбортом «Славы» появились головы и плечи матросов, кивера морских пехотинцев, холодный блеск штыков и абордажных сабель. Хорнблауэр, без шляпы, перекинув ногу через фальшборт, спрыгнул на палубу; в руке у него была шпага. По обе стороны от него прыгали остальные. Несмотря на обморочную слабость, Буш понял: Хорнблауэр собрал команду со всех трех судов и на «Гадитане» подошел к «Славе». По расчетам Буша, он мог набрать для атаки тридцать матросов и тридцать морских пехотинцев. Но пока одна часть сознания Буша мыслила ясно и четко, другая была как в тумане, и все перед его глазами разворачивалось с кошмарной медлительностью. Медленно-медленно, как на учениях, атакующие перелезли на палубу. Крики испанцев казались визгом играющих детей. Буш увидел, как англичане навели ружья и выстрелили, но беспорядочные залпы прозвучали в его ушах не громче игрушечных пугачей. Атакующие бежали по палубе. Буш хотел присоединиться к ним, но ноги не слушались. Он лежал на палубе, не в силах подняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Первым делом Буш подумал о Бакленде, но, взглянув в сторону кормы, сразу понял, что ничем не может ему помочь. Раз так, его место на шканцах. Туда он и побежал, сжимая в руке шпагу. У основания сходного трапа тоже вопили испанцы, выше раздавались крики отбивавшихся от них кормовых матросов. Ближе к носу тоже шел бой: звезды освещали белые рубахи отчаянно дерущихся людей. Сам того не замечая, Буш орал вместе со всеми. Несколько человек накинулись на него, и тяжелый кофель-нагель обрушился на его шпагу. Но Буш, обезумевший от битвы, был опасным противником: неимоверная сила сочеталась в нем с быстротой реакции. Он ничего не знал, ни о чем не думал в эти минуты лишь о том, чтоб сразиться с врагом, в одиночку освободить корабль. Пронзив одного из нападавших испанцев, он пришел в себя. Он должен собрать вокруг себя команду, подать пример, сплотить людей в единое целое. Он возвысил голос:
— «Слава»! «Слава»! Эй, «Слава»! Ко мне!
На главной палубе поднялась еще большая суматоха. Жгучая боль обожгла Бушу лопатку, инстинктивно он обернулся и левой рукой схватил кого-то за горло, потом напрягся и со всей силой рывком швырнул его на палубу.
— «Слава»! — закричал он снова.
Послышался топот ног, и к нему подбежали несколько матросов.
— Вперед!
Но его атака наткнулась на стену наседавших с кормы людей. Буша вместе с его маленьким отрядом отбросили назад, через всю палубу, и прижали к фальшборту. Кто-то кричал им в лицо по-испански, толпа все прибывала, раздался выстрел. Вспышка осветила смуглые лица нападавших, осветила штык и ружейное дуло; рядом с Бушем вскрикнул и повалился на палубу матрос. Буш чувствовал, как бьется тот у его ног. Кто-то из испанцев раздобыл огнестрельное оружие — со стоек, или захваченное у пехотинцев — и ухитрился перезарядить его. Если они будут стоять, их всех перестреляют.
— За мной! — крикнул Буш и ринулся вперед. Но испуганные матросы не двинулись с места, и кольцо нападавших отбросило Буша назад. Снова выстрелило ружье, еще один матрос упал. Кто-то громко обратился к ним на испанском. Слов Буш не понял, но догадался, что им предлагают сдаться.
— Не дождетесь, сволочи!
Он едва не рыдал от злости. Он осознал, что его великолепный корабль действительно может достаться неприятелю, и мысль эта ужаснула его. Линейный корабль захвачен и отведен в какой-то кубинский порт — что скажут в Англии? Что скажут на флоте? Жить дальше, чтоб узнать это, ему не хотелось. Его охватило отчаяние. Лучше умереть.
На этот раз он бросился вперед не с разумным призывом к своим людям, но с диким звериным воем: он помешался от ярости и в боевом безумии обрел безумную силу. Он прорвался сквозь кольцо врагов, разя направо и налево, но это удалось ему одному. Он стоял посреди палубы, сзади шел бой.
Но безумие прошло. Буш прислонился к одной из восьмифунтовок главной палубы — можно сказать, почти спрятался за ней, по-прежнему сжимая в руках шпагу, пытаясь заставить свой медлительный рассудок разобраться в ситуации. Воображаемые картины медленно проплывали перед его мысленным взором. Он не сомневался, что кто-то из команды рискнул безопасностью судна ради своей похоти. Торгов не было: ни одна из испанок не продалась в обмен на предательство. Но Буш догадался, что женщины притворялись доступными, и некоторые часовые оставили свои посты, чтобы воспользоваться такой возможностью. Потом пленные медленно просачивались из трюма, офицеры выбирались из мичманской каюты, а затем неожиданно и согласованно напали на команду. Пленные потоком хлынули наружу, смели часовых, захватили оружие. Подвахтенные спали в койках и не смогли оказать сопротивление. Их, словно овец, согнали в кучу возле переборки и поставили возле них вооруженную охрану. Другие отряды захватили офицеров на корме и, вырвавшись на главную палубу, убили или взяли в плен всех, кто там находился. По всему судну должны были оставаться незахваченные матросы и морские пехотинцы, но они безоружны и деморализованы. Когда станет светло, испанцы прочешут судно и всех переловят. Невероятно, чтоб такое могло случиться, но это так. Четыре сотни дисциплинированных людей, которым нечего терять, ведомые смелыми офицерами, способны на многое.
На палубе раздавались приказы — испанские приказы. Когда напали на рулевого, корабль резко привелся к ветру и теперь качался на волнах, то приводясь, то уваливаясь под ветер. На борту есть испанские морские офицеры — с каперов. Они в несколько минут возьмут судно под контроль. Даже с командой из неморяков они обрасопят реи, поставят человека к штурвалу и в бейдевинд двинутся к Ямайскому проливу. А там, всего в дне пути, Сантьяго. Небо слегка побледнело. Наступало утро. Буш крепче сжал рукоятку шпаги. Он провел ладонью по лицу, пытаясь смахнуть паутину, казалось, прилипшую к его глазам.
И тут, рядом с судном, он увидел на фоне неба марсель еще одного корабля, медленно приближающегося к ним: мачты, реи, такелаж. Марсель плавно разворачивался. На «Славе» дико заорали, два судна со скрежетом сошлись бортами. Мучительная пауза, словно перед тем, как волна разобьется о берег. А потом над фальшбортом «Славы» появились головы и плечи матросов, кивера морских пехотинцев, холодный блеск штыков и абордажных сабель. Хорнблауэр, без шляпы, перекинув ногу через фальшборт, спрыгнул на палубу; в руке у него была шпага. По обе стороны от него прыгали остальные. Несмотря на обморочную слабость, Буш понял: Хорнблауэр собрал команду со всех трех судов и на «Гадитане» подошел к «Славе». По расчетам Буша, он мог набрать для атаки тридцать матросов и тридцать морских пехотинцев. Но пока одна часть сознания Буша мыслила ясно и четко, другая была как в тумане, и все перед его глазами разворачивалось с кошмарной медлительностью. Медленно-медленно, как на учениях, атакующие перелезли на палубу. Крики испанцев казались визгом играющих детей. Буш увидел, как англичане навели ружья и выстрелили, но беспорядочные залпы прозвучали в его ушах не громче игрушечных пугачей. Атакующие бежали по палубе. Буш хотел присоединиться к ним, но ноги не слушались. Он лежал на палубе, не в силах подняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65