Утвердившись в принятом решении Хорнблауэр остановил лошадь рядом с майором Лайрдом.
— Через час тут будут три тысячи французов, Лайрд, — сказал он тихо. — Вы должны сдержать их, пока мы загрузим пушки и боеприпасы.
Лайрд кивнул. Он был рыжий, как многие шотландцы полноватый и краснолицый, треуголка его сползла на затылок, он поминутно утирал с лица пот жуткого цвета лиловым шелковым платком, как нарочно подобранного к алому мундиру и перевязи.
— Так точно, — сказал он. — Сдержим.
Хорнблауэр последний раз окинул взглядом двойной строй пехотинцев, простые загорелые лица под киверами, белые перекрестья портупей. Спокойные, дисциплинированные — эти ребята не подведут. Он пришпорил тощую лошаденку и рысью поскакал по дороге. Вот и Лонгли, едет навстречу.
— Поезжайте на берег, Лонгли. Скажите адмиралу, что придется грузить людей и припасы. Попросите его приготовить шлюпки.
Испанцы уже в беспорядке двигались по тропе вглубь материка. Испанские унтер-офицеры собирали отстающих, британские унтер-офицеры в растерянности наблюдали, как те отвязывают лошадей.
— Прекратить! — заорал Хорнблауэр, судорожно подыскивая испанские слова. — Лошади останутся нам. Эй, Шелдон, Дрейк, привяжите лошадей обратно. Браун, скачи дальше. Скажи всем офицерам, чтоб испанцев не задерживать, но ни мула, ни лошади им не отдавать.
Испанцы угрюмо переглянулись. В разграбленной французами Каталонии вьючные и гужевые животные на вес золота. Последний из испанских партизан знает, что, лишившись лошадей и мулов, будет голодать в следующем походе. Однако британские моряки уступать не собирались — они уже вытаскивали пистолеты и сабли. Испанцы, видя, что французская колонна скоро отрежет им путь, смирились и отступили. Хорнблауэр пришпорил усталую лошадь и поехал дальше. По его приказу пушки, которые с таким трудом втащили наверх, теперь разворачивали обратно. Он доехал до устья узкой расщелины и спустился к берегу. Тихое послеполуденное море отливало лазурью, вдалеке три корабля мирно покачивались на якорях, шлюпки огромными жуками ползли по эмалевой глади к полоске золотистого песка.
Ощутительно стрекотали кузнечики. На берегу матросы грузили бочки с солониной и мешки с сухарями. С этим отлично справится Кавендиш. Хорнблауэр развернул лошадь и поскакал наверх. На краю обрыва уже собирались матросы с вьючными мулами. Хорнблауэр распорядился разгружать и вести мулов обратно к пушкам, сам же поскакал дальше.
Уже в полумиле от расщелины он наткнулся на первую пушку. Эти полмили дорога имела довольно крутой уклон от берега, люди и лошади с усилием тащили вверх чугунную махину. При виде Хорнблауэра матросы закричали «ура!»; он помахал шляпой и постарался выпрямиться в седле, как заправский ездок. Хорошо хоть Браун сидит в седле еще хуже, по сравнению с ним любой покажется наездником. Вдалеке щелкали выстрелы, неестественно громкие в нагретом воздухе — это Лайрд отстреливался от наступающих французов.
Хорнблауэр поехал дальше, Браун и Лонгли за ним, мимо моряков, волокущих по крутым склонам тяжелые пушки, туда, где стреляли. В одном месте он увидел брошенные испанцами ядра. До корабля их не дотащить — придется оставить. Неожиданно для себя он оказался на месте боевых действий. Здесь каменистое нагорье состояло из череды бугров и западин, густо заросших кустарником. Несмотря на стрельбу, кузнечики стрекотали все так же громко. Лайрд построил своих людей за невысокой грядой, сам же стоял на каменной глыбе. В одной руке у него был лиловый носовой платок, в другой — обнаженная шпага. Кругом свистели пули, тем не менее, вид у Лайрда был самый что ни на есть довольный, и на Хорнблауэра он поглядел словно художник, которого отвлекли от созидания шедевра.
— Все в порядке? — спросил Хорнблауэр.
— Так точно, — отвечал Лайрд и нехотя добавил. — Посмотрите сами.
Хорнблауэр слез с лошади, вскарабкался на глыбу и осторожно утвердился на скользком камне рядом с майором.
— Мы имеем возможность наблюдать, — наставительно сообщил Лайрд, — что на пересеченной местности организованному войску следует держаться дороги. Разрозненные отряды быстро теряют направление, а колючая растительность как нельзя лучше препятствует перемещениям.
С глыбы Хорнблауэр видел зеленое море — почти непроходимые средиземноморские «маки» , среди которых еле-еле угадывались алые мундиры морских пехотинцев. То там, то сям плыли по воздуху дымки от выстрелов. На противоположном склоне кусты шевелились и тоже плыли дымки. Хорнблауэр видел белые лица, синие мундиры, а временами и белые штаны продиравшихся сквозь заросли французов. Дальше была дорога, и по ней двигалась пехотная колонна. Над головой у Хорнблауэра просвистели две-три ружейные пули.
— Мы здесь в полной безопасности, — продолжал Лайрд — пока неприятель не обошел нас с фланга. Поглядев направо, мы можем видеть, что по параллельной дороге наступает французский полк. Как только он дойдет вот до того тернового куста, мы должны будем отступить на другую позицию. К счастью, дорога эта представляет собой всего лишь козью тропу неопределенного направления. Возможно, она вовсе и не выведет к этому терновому кусту.
Хорнблауэр взглянул туда, куда указывал Лайрд, и увидел цепочку движущихся киверов, цепочка изгибалась, подтверждая слова Лайрда, что там не дорога, а всего лишь узкая тропинка. Мимо опять просвистела пуля.
— Французы, — заметил Лайрд, — стреляют еще хуже, чем в Меде, где я имел честь служить под началом сэра Джона Стюарта. Они вот уже полчаса безуспешно пытаются в меня попасть и явно не попадут. Однако теперь, когда нас двое, их шансы удвоились. Я бы посоветовал вам, сэр, слезть с камня и проследить, чтоб колонна двигалась побыстрее.
Они скрестили взгляды. Хорнблауэр отлично знал, что прикрывать отступление — дело Лайрда, и, поскольку тот отлично справляется, нечего ему мешать. Не слезал же он потому, что боялся показаться трусом. Тут пуля чуть не сбила с него треуголку — он еле успел подхватить.
— Та колонна, — спокойно заметил Лайрд, — приближается к терновому кусту. Должен официально просить вас, сэр, — он растянул длинное слово, так что получилось «офиссиа-а-ально», — вернуться на дорогу до того, как я скомандую отступать. Передислокация будет происходить по необходимости поспешно.
— Очень хорошо, майор. — Хорнблауэр против воли улыбнулся и по возможности достойно сполз с камня. Он сел на лошадь и рысью поскакал по дороге. Сняв треуголку, он не без гордости обнаружил, что пуля пробила золотой позумент и прошла в двух дюймах от головы — а ведь он ничуть не испугался.
Там, где дорога взбиралась на очередной перевал, он снова натянул поводья — выстрелы за спиной щелкали чаще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Через час тут будут три тысячи французов, Лайрд, — сказал он тихо. — Вы должны сдержать их, пока мы загрузим пушки и боеприпасы.
Лайрд кивнул. Он был рыжий, как многие шотландцы полноватый и краснолицый, треуголка его сползла на затылок, он поминутно утирал с лица пот жуткого цвета лиловым шелковым платком, как нарочно подобранного к алому мундиру и перевязи.
— Так точно, — сказал он. — Сдержим.
Хорнблауэр последний раз окинул взглядом двойной строй пехотинцев, простые загорелые лица под киверами, белые перекрестья портупей. Спокойные, дисциплинированные — эти ребята не подведут. Он пришпорил тощую лошаденку и рысью поскакал по дороге. Вот и Лонгли, едет навстречу.
— Поезжайте на берег, Лонгли. Скажите адмиралу, что придется грузить людей и припасы. Попросите его приготовить шлюпки.
Испанцы уже в беспорядке двигались по тропе вглубь материка. Испанские унтер-офицеры собирали отстающих, британские унтер-офицеры в растерянности наблюдали, как те отвязывают лошадей.
— Прекратить! — заорал Хорнблауэр, судорожно подыскивая испанские слова. — Лошади останутся нам. Эй, Шелдон, Дрейк, привяжите лошадей обратно. Браун, скачи дальше. Скажи всем офицерам, чтоб испанцев не задерживать, но ни мула, ни лошади им не отдавать.
Испанцы угрюмо переглянулись. В разграбленной французами Каталонии вьючные и гужевые животные на вес золота. Последний из испанских партизан знает, что, лишившись лошадей и мулов, будет голодать в следующем походе. Однако британские моряки уступать не собирались — они уже вытаскивали пистолеты и сабли. Испанцы, видя, что французская колонна скоро отрежет им путь, смирились и отступили. Хорнблауэр пришпорил усталую лошадь и поехал дальше. По его приказу пушки, которые с таким трудом втащили наверх, теперь разворачивали обратно. Он доехал до устья узкой расщелины и спустился к берегу. Тихое послеполуденное море отливало лазурью, вдалеке три корабля мирно покачивались на якорях, шлюпки огромными жуками ползли по эмалевой глади к полоске золотистого песка.
Ощутительно стрекотали кузнечики. На берегу матросы грузили бочки с солониной и мешки с сухарями. С этим отлично справится Кавендиш. Хорнблауэр развернул лошадь и поскакал наверх. На краю обрыва уже собирались матросы с вьючными мулами. Хорнблауэр распорядился разгружать и вести мулов обратно к пушкам, сам же поскакал дальше.
Уже в полумиле от расщелины он наткнулся на первую пушку. Эти полмили дорога имела довольно крутой уклон от берега, люди и лошади с усилием тащили вверх чугунную махину. При виде Хорнблауэра матросы закричали «ура!»; он помахал шляпой и постарался выпрямиться в седле, как заправский ездок. Хорошо хоть Браун сидит в седле еще хуже, по сравнению с ним любой покажется наездником. Вдалеке щелкали выстрелы, неестественно громкие в нагретом воздухе — это Лайрд отстреливался от наступающих французов.
Хорнблауэр поехал дальше, Браун и Лонгли за ним, мимо моряков, волокущих по крутым склонам тяжелые пушки, туда, где стреляли. В одном месте он увидел брошенные испанцами ядра. До корабля их не дотащить — придется оставить. Неожиданно для себя он оказался на месте боевых действий. Здесь каменистое нагорье состояло из череды бугров и западин, густо заросших кустарником. Несмотря на стрельбу, кузнечики стрекотали все так же громко. Лайрд построил своих людей за невысокой грядой, сам же стоял на каменной глыбе. В одной руке у него был лиловый носовой платок, в другой — обнаженная шпага. Кругом свистели пули, тем не менее, вид у Лайрда был самый что ни на есть довольный, и на Хорнблауэра он поглядел словно художник, которого отвлекли от созидания шедевра.
— Все в порядке? — спросил Хорнблауэр.
— Так точно, — отвечал Лайрд и нехотя добавил. — Посмотрите сами.
Хорнблауэр слез с лошади, вскарабкался на глыбу и осторожно утвердился на скользком камне рядом с майором.
— Мы имеем возможность наблюдать, — наставительно сообщил Лайрд, — что на пересеченной местности организованному войску следует держаться дороги. Разрозненные отряды быстро теряют направление, а колючая растительность как нельзя лучше препятствует перемещениям.
С глыбы Хорнблауэр видел зеленое море — почти непроходимые средиземноморские «маки» , среди которых еле-еле угадывались алые мундиры морских пехотинцев. То там, то сям плыли по воздуху дымки от выстрелов. На противоположном склоне кусты шевелились и тоже плыли дымки. Хорнблауэр видел белые лица, синие мундиры, а временами и белые штаны продиравшихся сквозь заросли французов. Дальше была дорога, и по ней двигалась пехотная колонна. Над головой у Хорнблауэра просвистели две-три ружейные пули.
— Мы здесь в полной безопасности, — продолжал Лайрд — пока неприятель не обошел нас с фланга. Поглядев направо, мы можем видеть, что по параллельной дороге наступает французский полк. Как только он дойдет вот до того тернового куста, мы должны будем отступить на другую позицию. К счастью, дорога эта представляет собой всего лишь козью тропу неопределенного направления. Возможно, она вовсе и не выведет к этому терновому кусту.
Хорнблауэр взглянул туда, куда указывал Лайрд, и увидел цепочку движущихся киверов, цепочка изгибалась, подтверждая слова Лайрда, что там не дорога, а всего лишь узкая тропинка. Мимо опять просвистела пуля.
— Французы, — заметил Лайрд, — стреляют еще хуже, чем в Меде, где я имел честь служить под началом сэра Джона Стюарта. Они вот уже полчаса безуспешно пытаются в меня попасть и явно не попадут. Однако теперь, когда нас двое, их шансы удвоились. Я бы посоветовал вам, сэр, слезть с камня и проследить, чтоб колонна двигалась побыстрее.
Они скрестили взгляды. Хорнблауэр отлично знал, что прикрывать отступление — дело Лайрда, и, поскольку тот отлично справляется, нечего ему мешать. Не слезал же он потому, что боялся показаться трусом. Тут пуля чуть не сбила с него треуголку — он еле успел подхватить.
— Та колонна, — спокойно заметил Лайрд, — приближается к терновому кусту. Должен официально просить вас, сэр, — он растянул длинное слово, так что получилось «офиссиа-а-ально», — вернуться на дорогу до того, как я скомандую отступать. Передислокация будет происходить по необходимости поспешно.
— Очень хорошо, майор. — Хорнблауэр против воли улыбнулся и по возможности достойно сполз с камня. Он сел на лошадь и рысью поскакал по дороге. Сняв треуголку, он не без гордости обнаружил, что пуля пробила золотой позумент и прошла в двух дюймах от головы — а ведь он ничуть не испугался.
Там, где дорога взбиралась на очередной перевал, он снова натянул поводья — выстрелы за спиной щелкали чаще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60