Так без всяких усилий девочка стала обозначать мистера Гарга словами доктора. Отведя ее руки от своей шеи, сценарист озабоченно посмотрел на девочку, пока кто-то не отвлек внимание Мадху майкой с яркими блестками: передняя часть майки была красной, а тыльная — оранжевой. В этот момент Фарук смог незаметно ускользнуть.
Чандра уже соорудил для мальчика-калеки кровать в боковой части палатки поваров. Ганеша будет спать в окружении мешков с рисом и луком, ряд металлических банок с чаем выступал в роли основы его кровати. Чтобы мальчик не скучал о доме, повар вручил ему календарь штата Махараштра, на котором богиня Парвати изображалась с сыном Ганешей — богом призраков со слоновой головой и одним бивнем.
Фарук чувствовал тяжесть в сердце, когда прощался. Он попросил у повара разрешения пройтись с мальчиком-калекой. Они пошли посмотреть на львов и тигров. До их обеда было еще далеко и большие кошки либо спали, либо вели себя очень раздраженно. Доктор и мальчик-калека прошлись затем по проходу между цирковыми палатками, где один клоун-карлик мыл голову в ведре с водой, а другой брился. Пока никто из клоунов не пытался имитировать хромоту Ганеши, хотя Вайнод предупредил мальчика о том, что так непременно будет. Они задержались перед палаткой супругов Бхагван, у входа в которую лежали на виду многочисленные ножи. Наверное, сегодня день, когда мистер Бхагван их точит. Его жена распустила длинные черные волосы, достававшие ей почти до талии.
Когда женщина из номера «Прогулки по небу» увидела калеку, она подозвала его, а доктор Дарувалла робко пошел следом. Миссис Бхагван сказала мальчишке, что каждому хромающему человеку требуется дополнительная помощь, поэтому она дает ему медальон Шриди Сай Баба. Он хранитель и святой всех людей, которые боятся упасть.
— Теперь он не будет испытывать страх перед падением, — объяснила миссис Бхагван доктору.
Женщина завязала тесемочку медальона вокруг шеи мальчика. Медальон представлял собой маленький кусочек серебра, привязанный к сыромятной ленте. Наблюдая за ней, доктор удивлялся, как незамужней женщиной она могла выполнить номер, пройдя вниз головой под куполом цирка во время месячных и не имея морального права использовать тампон. Сейчас она совершенно механически выполняла номер «Прогулка по небу», смирилась с летящими ножами мужа.
Миссис Бхагван не казалась хорошенькой женщиной, но волосы у нее были блестящими и красивыми. Правда, Ганеша не обращал внимания на волосы женщины, а посматривал внутрь ее палатки, где вдоль крыши была установлена лестница для тренировки номера «Прогулка по небу». Вожделенные восемнадцать веревочных петель! Даже миссис Бхагван не могла выполнить этот номер без тренировок. С крыши свисало другое устройство — для захвата зубами, блестевшее так же ярко, как волосы миссис Бхагван. Доктор представил, что оно еще мокрое от слюны артистки. Миссис Бхагван увидела, куда смотрит мальчишка.
— Он вбил себе в голову сумасшедшую идею и хочет быть артистом, выполняющим этот номер, — объяснил Фарук.
— Это действительно дурацкая идея, — сказала женщина, строго посмотрев на калеку.
Артистка взялась рукой за подаренный медальон и легонько потянула его к себе. Доктор Дарувалла отчетливо увидел ее руки, большие и сильные, как у мужчины. Ему стало неприятно — они заставили его вспомнить руки второй миссис Догар, то, как они нервно шарили по скатерти на столе, похожие на лапы тигра.
— Даже Сай Баба не спасает артиста под куполом от падения, — сказала Ганеше миссис Бхагван.
— Тогда что же спасает вас? — спросил ее мальчик.
Артистка показала им свои ноги. Под длинной юбкой сари ее голые ноги оказались до странности грациозными и даже хрупкими по сравнению с руками. Однако верх ступни и передняя часть лодыжки были настолько стертыми, что нормальная кожа там исчезла. Эти места покрывали шрамы, морщины и трещины.
— Вот, потрогай ноги. И вы тоже, — обратилась миссис Бхагван к мальчику и доктору.
Дарувалле никогда не доводилось дотрагиваться до слона или носорога. Он лишь в воображении представлял их крепкую кожаную шкуру. Доктор тут же профессионально решил, что порекомендует миссис Бхагван пользоваться каким-нибудь лосьоном или кремом и накладывать их на свои бедные ноги, чтобы прошли эти страшные трещины. Однако вовремя сообразил: если кожа на ногах заживет, то образуются мозоли, а с ними актриса перестанет ощущать касание веревочной петли к стопе. Растрескавшаяся кожа вызывала у нее боль, но эта же боль была для нее сигналом, говорящим о том, что ноги безопасно помешены в петли и все идет правильно. Без такой боли миссис Бхагван останется только ее зрение. А для такого номера два источника информации о происходящем — боль и зрение — оказывались лучше, чем один.
Ганешу, казалось, не смутили ни ноги артистки, ни прикосновение к ним. Глаза его заживали и с каждым днем прояснялись. Теперь наполненный ожиданием взгляд калеки, излучая свет надежды, свидетельствовал о его несокрушимой вере в свое будущее. Он был убежден, что сможет ходить вверх ногами под куполом цирка. Одна его нога для этого уже готова. Дело остается за тем, чтобы подготовить и вторую.
Иисус на стоянке автомобилей
Гаутама просто сошел с ума, увидев миссионера, поскольку бинты на нем оказались даже белее его кожи. К тому же кокетливая Мира высунула свою длинную руку сквозь прутья клетки, словно просила Мартина обнять ее. Гаутама ответил на это тем, что с силой пустил струю мочи в направлении миссионера. Мартин справедливо полагал, что ему лучше уйти, а не стоять и провоцировать другие обезьяньи выходки, однако Кунал попросил, чтобы иезуит остался. Дрессировщик решил проучить Гаутаму. Чем более бился шимпанзе, видя миссионера, тем сильнее избивал его Кунал. По мнению Мартина, психологическая основа обучения Гаутамы имела изъяны, однако иезуит подчинился инструкциям дрессировщика.
В клетке обезьяны имелась старая покрышка со стертой резиной, которая раскачивалась на веревке. В гневе Гаутама швырял эту покрышку на стенки клетки, потом ловил ее и вонзал свои зубы в резину. В ответ Кунал совал сквозь прутья бамбуковый шест и бил им шимпанзе. Мира в это время перекатывалась на спине.
Когда доктор Дарувалла нашел миссионера, Мартин Миллс стоял с потерянным видом, наблюдая за драмой шимпанзе. Выглядел он столь виноватым и готовым к компромиссу, будто сам являлся преступником.
— Боже мой, почему вы здесь, почему не уходите? Тогда он быстро успокоится, — сказал доктор.
— Именно так я и думаю, однако дрессировщик попросил меня остаться, — объяснил иезуит.
— Он тренирует вас или шимпанзе? — спросил Фарук Мартина Миллса.
Прощание миссионера с Ганешей проходило под аккомпанемент криков и завываний шимпанзе-расиста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223