Другие города уже готовят компрессоры на колесах, чтобы разровнять площадку, разрастись самим на новых территориях и подальше вывозить новые отбросы.
ПОЛО: Возможно, террасы этого сада выходят только к озеру нашей мысли…
КУБЛА-ХАН:…и как далеко нас не заносила бы судьба, мы с тобой храним в себе эти молчаливые тени, разговоры и паузы в них, эти вечера, похожие друг на друга.
ПОЛО: Если только не сделать обратное предположение: все те, кто находится в лагерях накануне сражений или в портах, существуют только потому, что мы думаем о них, укрывшись за этой бамбуковой изгородью.
КУБЛА-ХАН: Да не будет ни труда, ни криков, ни вони, и пусть останется только одна эта азалея!
ПОЛО: Пусть грузчики, каменотесы, метельщики, поварихи, потрошащие кур, прачки, матери, кормящие грудью своих детей, существуют лишь только потому, что мы думаем о них!
КУБЛА-ХАН: По правде говоря, я о них никогда не думаю.
ПОЛО: Значит, их нет.
КУБЛА-ХАН: Это предположение кажется мне неверным. Без них мы не смогли бы проводить время, раскачиваясь в гамаках.
ПОЛО: Значит, второе наше предположение следует исключить. Но тогда напрашивается еще одно: все они существуют, а нет нас самих.
КУБЛА-ХАН: Мы уже установили, что нас не было бы здесь, если бы мы были среди них.
ПОЛО: Действительно, ведь мы находимся здесь.
VIII
Пол у подножия трона Кубла-хана выложен фаянсовыми плитами. Марко Поло в своем рассказе без слов расставлял на нем все то, что он привез из путешествий к границам империи: каску, ракушку, кокосовый орех, веер. Расставляя предметы в определенном порядке на белых и черных клетках и после некоторых размышлений переставляя их на другие, посланник пытался поведать великому хану о превратностях своего путешествия, состоянии империи, проблемах отдаленных крупных городов.
Кубла-хан был внимательным шахматистом: следя за движениями Марко, он обратил внимание на то, что некоторые предметы требовали соседства других или исключали это соседство, а также перемещались по определенной линии. Не обращая внимания на разницу форм предметов, он запоминал то, как они располагались по отношению друг к другу на фаянсовых плитах. Он подумал: «Если каждый город похож на шахматную партию, в тот день, когда я наконец разберусь в ее правилах, я смогу постичь свою империю, даже если мне никогда не дано узнать, какие в ней города и сколько их».
По правде говоря, для того, чтобы рассказывать ему об увиденных городах, Марко вовсе не требовалось прибегать к такому количеству предметов: достаточно было бы шахматной доски с привычными фигурами. В каждом случае любая из них могла бы иметь определенное значение: так, конь мог бы обозначать настоящего коня, впряженного в карету, армию на переходе или конную статую; королева могла бы быть дамой, склонившейся с балкона, фонтаном, церковью с луковицеобразным куполом или айвовым деревом.
Вернувшись из последнего путешествия, Марко Поло застал хана, ожидавшего его за шахматной доской. Движением руки Кубла-хан пригласил его присесть напротив и при помощи одних только шахмат рассказать о городах, в которых он побывал. Венецианец не растерялся. Шахматные фигуры из отполированной слоновой кости были большого размера: расставляя на доске грозные башни и коней, наносящих удары из укрытия, собирая вместе группы пешек, прокладывая в зависимости от ходов королевы прямые или окольные пути, Марко воссоздавал перспективу и пространство черных и белых городов, стоявших под небом в период полнолуния.
Разглядывая эти поверхностные детали пейзажей, Кубла-хан думал о том незримом порядке, которому подчиняются города, о тех правилах, по которым они появляются, обретают форму, процветают, приспосабливаются к эпохе, чахнут и превращаются в руины. Временами ему казалось, что он вот-вот должен открыть связную и гармоничную систему, существующую при всей бесконечности отклонений и дисгармонии, но ни одна из моделей не выдерживала сравнения с шахматами. Возможно, вместо того, чтобы ломать голову над тем, чтобы при помощи фигурок из слоновой кости вызывать образы, которые все равно обречены на забвение, достаточно было бы сыграть партию по всем правилам, присматриваясь к каждому новому положению, сложившемуся на доске, как к одной из бесчисленных форм, создающихся и разрушаемых системой.
Теперь Кубла-хану уже не требовалось отправлять Марко Поло в далекие путешествия: он удерживал его около себя для обсуждения бесчисленных шахматных партий. Понимание империи скрывалось за судьбой, начертанной ходом коня под прямым углом, вдиагональных рейдах офицера, в медленных и осторожных шагах короля или ничтожной пешки, в непреклонном развитии каждой партии.
Великий хан целиком погружался в ход игры, но теперь он не понимал ее цели. Она завершалась победой или поражением, но чего и над чем? Что было в ней настоящей ставкой? При мате вместо короля, снятого рукой победителя, остается белый или черный квадрат. Выделяя самое основное в своих победах, Кубла-хан пришел к следующему заключению: окончательная победа, иллюзорным результатом которой были различные сокровища империи, сводилась к отполированному квадратику из дерева: небытию…
Города и названия. 5
Склонившись над краем плато в час, когда зажигаются огни, можно увидеть город Ирину, различить ее очертания внизу и в прозрачном воздухе отчетливо разглядеть места, где больше окон, где город теряется в едва освещенных тропинках, где скопились тенистые сады, где вздымаются башни с сигнальными огнями; а в туманные вечера можно разглядеть неясное свечение, словно внизу находится пропитанная молоком, разбухшая губка.
Пастухи, перегоняющие по плато свои стада, птицеловы, проверяющие свои силки, и отшельники, собирающие здесь травы, смотрят вниз и говорят об Ирине. Иногда ветер оттуда доносит до них музыку больших шарманок и труб, треск и шипение петард во время праздников, иногда – раскаты пулеметных очередей, взрывов пороховых погребов под желтым небом, освещенным пламенем гражданской войны. Те, кто наблюдает за всем этим с высоты, делают предположения о том, что происходит в городе, и обсуждают, было бы им приятно или нет находиться в Ирине этим вечером. И вовсе не потому, что они собираются туда – дороги, спускающиеся вниз, очень плохие. – а потому, что Ирина, как магнит, притягивает к себе взгляды и мысли тех, кто находится наверху.
Кубла-хан уже ждет, чтобы Марко рассказал ему об Ирине такой, какая она изнутри. Но Марко не может этого сделать: ему так и не удалось узнать, каков из себя город, который обитатели плато называют Ириной, да это и не имеет большого значения: для оказавшегося там, внутри него, это был бы другой город, а Ириной называется далекий город, который изменится, если приблизиться к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
ПОЛО: Возможно, террасы этого сада выходят только к озеру нашей мысли…
КУБЛА-ХАН:…и как далеко нас не заносила бы судьба, мы с тобой храним в себе эти молчаливые тени, разговоры и паузы в них, эти вечера, похожие друг на друга.
ПОЛО: Если только не сделать обратное предположение: все те, кто находится в лагерях накануне сражений или в портах, существуют только потому, что мы думаем о них, укрывшись за этой бамбуковой изгородью.
КУБЛА-ХАН: Да не будет ни труда, ни криков, ни вони, и пусть останется только одна эта азалея!
ПОЛО: Пусть грузчики, каменотесы, метельщики, поварихи, потрошащие кур, прачки, матери, кормящие грудью своих детей, существуют лишь только потому, что мы думаем о них!
КУБЛА-ХАН: По правде говоря, я о них никогда не думаю.
ПОЛО: Значит, их нет.
КУБЛА-ХАН: Это предположение кажется мне неверным. Без них мы не смогли бы проводить время, раскачиваясь в гамаках.
ПОЛО: Значит, второе наше предположение следует исключить. Но тогда напрашивается еще одно: все они существуют, а нет нас самих.
КУБЛА-ХАН: Мы уже установили, что нас не было бы здесь, если бы мы были среди них.
ПОЛО: Действительно, ведь мы находимся здесь.
VIII
Пол у подножия трона Кубла-хана выложен фаянсовыми плитами. Марко Поло в своем рассказе без слов расставлял на нем все то, что он привез из путешествий к границам империи: каску, ракушку, кокосовый орех, веер. Расставляя предметы в определенном порядке на белых и черных клетках и после некоторых размышлений переставляя их на другие, посланник пытался поведать великому хану о превратностях своего путешествия, состоянии империи, проблемах отдаленных крупных городов.
Кубла-хан был внимательным шахматистом: следя за движениями Марко, он обратил внимание на то, что некоторые предметы требовали соседства других или исключали это соседство, а также перемещались по определенной линии. Не обращая внимания на разницу форм предметов, он запоминал то, как они располагались по отношению друг к другу на фаянсовых плитах. Он подумал: «Если каждый город похож на шахматную партию, в тот день, когда я наконец разберусь в ее правилах, я смогу постичь свою империю, даже если мне никогда не дано узнать, какие в ней города и сколько их».
По правде говоря, для того, чтобы рассказывать ему об увиденных городах, Марко вовсе не требовалось прибегать к такому количеству предметов: достаточно было бы шахматной доски с привычными фигурами. В каждом случае любая из них могла бы иметь определенное значение: так, конь мог бы обозначать настоящего коня, впряженного в карету, армию на переходе или конную статую; королева могла бы быть дамой, склонившейся с балкона, фонтаном, церковью с луковицеобразным куполом или айвовым деревом.
Вернувшись из последнего путешествия, Марко Поло застал хана, ожидавшего его за шахматной доской. Движением руки Кубла-хан пригласил его присесть напротив и при помощи одних только шахмат рассказать о городах, в которых он побывал. Венецианец не растерялся. Шахматные фигуры из отполированной слоновой кости были большого размера: расставляя на доске грозные башни и коней, наносящих удары из укрытия, собирая вместе группы пешек, прокладывая в зависимости от ходов королевы прямые или окольные пути, Марко воссоздавал перспективу и пространство черных и белых городов, стоявших под небом в период полнолуния.
Разглядывая эти поверхностные детали пейзажей, Кубла-хан думал о том незримом порядке, которому подчиняются города, о тех правилах, по которым они появляются, обретают форму, процветают, приспосабливаются к эпохе, чахнут и превращаются в руины. Временами ему казалось, что он вот-вот должен открыть связную и гармоничную систему, существующую при всей бесконечности отклонений и дисгармонии, но ни одна из моделей не выдерживала сравнения с шахматами. Возможно, вместо того, чтобы ломать голову над тем, чтобы при помощи фигурок из слоновой кости вызывать образы, которые все равно обречены на забвение, достаточно было бы сыграть партию по всем правилам, присматриваясь к каждому новому положению, сложившемуся на доске, как к одной из бесчисленных форм, создающихся и разрушаемых системой.
Теперь Кубла-хану уже не требовалось отправлять Марко Поло в далекие путешествия: он удерживал его около себя для обсуждения бесчисленных шахматных партий. Понимание империи скрывалось за судьбой, начертанной ходом коня под прямым углом, вдиагональных рейдах офицера, в медленных и осторожных шагах короля или ничтожной пешки, в непреклонном развитии каждой партии.
Великий хан целиком погружался в ход игры, но теперь он не понимал ее цели. Она завершалась победой или поражением, но чего и над чем? Что было в ней настоящей ставкой? При мате вместо короля, снятого рукой победителя, остается белый или черный квадрат. Выделяя самое основное в своих победах, Кубла-хан пришел к следующему заключению: окончательная победа, иллюзорным результатом которой были различные сокровища империи, сводилась к отполированному квадратику из дерева: небытию…
Города и названия. 5
Склонившись над краем плато в час, когда зажигаются огни, можно увидеть город Ирину, различить ее очертания внизу и в прозрачном воздухе отчетливо разглядеть места, где больше окон, где город теряется в едва освещенных тропинках, где скопились тенистые сады, где вздымаются башни с сигнальными огнями; а в туманные вечера можно разглядеть неясное свечение, словно внизу находится пропитанная молоком, разбухшая губка.
Пастухи, перегоняющие по плато свои стада, птицеловы, проверяющие свои силки, и отшельники, собирающие здесь травы, смотрят вниз и говорят об Ирине. Иногда ветер оттуда доносит до них музыку больших шарманок и труб, треск и шипение петард во время праздников, иногда – раскаты пулеметных очередей, взрывов пороховых погребов под желтым небом, освещенным пламенем гражданской войны. Те, кто наблюдает за всем этим с высоты, делают предположения о том, что происходит в городе, и обсуждают, было бы им приятно или нет находиться в Ирине этим вечером. И вовсе не потому, что они собираются туда – дороги, спускающиеся вниз, очень плохие. – а потому, что Ирина, как магнит, притягивает к себе взгляды и мысли тех, кто находится наверху.
Кубла-хан уже ждет, чтобы Марко рассказал ему об Ирине такой, какая она изнутри. Но Марко не может этого сделать: ему так и не удалось узнать, каков из себя город, который обитатели плато называют Ириной, да это и не имеет большого значения: для оказавшегося там, внутри него, это был бы другой город, а Ириной называется далекий город, который изменится, если приблизиться к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23