Для того, кто проходит мимо, город – это одно. Для того, кто находится в нем безвыездно – другое; одно дело – город, в который попадаешь впервые, и совершенно иное – когда покидаешь его навсегда: каждый из них заслуживает различного названия, и возможно, я уже рассказывал об Ирине, но только под другим названием, а может быть, прежде только и говорил, что об Ирине.
Города и мертвые. 4
Аргия совершенно отличается от других городов тем, что в ней вместо воздушного пространства – земля Ее улицы полностью похоронены под землей, комнаты в домах до самого потолка засыпаны мелкой глиной, на каждую лестницу, словно негатив, накладывается лестница из земли, а вместо неба с облаками ее крыши придавлены каменистыми слоями почвы. Неизвестно, удается ли жителям передвигаться по городу, расширяя прорытые червями ходы и трещины, из которых пробиваются корни растений: влага изнуряет тело, и вряд ли у них есть много сил: должно быть, они неподвижно лежат в темноте.
Наверху, где мы находимся, не видно никакого следа Аргии; однако есть такие, что говорят: «Это здесь, под нами», и им приходится верить, потому что эти места пустынны. По ночам, приложив ухо к земле, иногда можно услышать, как внизу захлопывается дверь.
Города и небо. 3
Тот, кто попадает в Теклу, почти ничего не видит за заборами из досок и натянутой мешковины, за строительными лесами и металлической арматурой, из-за деревянных подмостков, подвешенных на канатах или стоящих на козлах, лестниц и решетчатых загородок. И тогда человек спрашивает:
– Почему строительство Теклы длится так долго?
И жители города, не прекращая поднимать наверх ведра, укладывать освинцованные провода и орудовать внизу и вверху длинными клешами, отвечают:
– Чтобы не началось разрушение.
А если у них спросить, неужели они боятся, что город начнет трескаться и разваливаться на части, как только будут убраны строительные леса, они быстро и почти шепотом добавляют:
– Не только город.
Если же кто-то, неудовлетворенный таким ответом заглянет в щель в заборе, он увидит подъемные краны, поднимающие другие краны, строительные леса, покрывающие другие леса, балки, на которых держатся другие балки.
– Какой смысл в вашей стройке? – спросит он – Какая может быть цель строительства города, кроме самого города? Где планы и проект, которому вы следуете?
– Мы их тебе покажем, как только закончится день, а сейчас нам нельзя останавливаться.
С закатом солнца работы прекращаются. На стройку опускается темнота. В этот вечер на небе много звезд.
– Вот это и есть проект. – говорят они.
Города без границ. 2
Если бы, ступив на землю Труды, я не прочитал написанного большими буквами названия города, то подумал бы. что вернулся в аэропорт, из которого вылетел. Пригороды, по которым нас провозили, ничем не отличались от других, и в них были точно такие же желтые и зеленые дома. Следуя точно таким же указателям, мы проезжали по тем же дорогам и площадям. В витринах магазинов центральной части города были выставлены те же товары в тех же упаковках, а сами магазины имели те же вывески. Я был впервые в Труде, но мне уже наперед была известна гостиница, в которой я как бы случайно остановлюсь; я уже слышал и принимал участие в тех же разговорах между покупателями и продавцами металла, а другие дни, похожие на этот, завершались разглядыванием через те же окна той же толпы.
– К чему было приезжать в Труду? – подумал я. И сразу же приготовился к отъезду.
– Можешь вылететь, когда захочешь. – сказали мне – но только ты прилетишь еще в одну, до последней мелочи похожую на эту Труду: мир покрыт одной и той же Трудой без начала и конца: меняются только названия аэропортов.
Скрытые города. 1
В Олинде, если прихватить с собой лупу и хорошенько поискать, можно обнаружить точку не больше булавочной головки, но если к ней присмотреться через увеличительное стекло, то можно увидеть крыши, антенны, чердачные окна, сады, водоемы, флажки, натянутые поперек улиц, лавки на площадях, беговое поле. Эта точка меняется в размерах: через год она уже становится как пол-лимона, затем – как гриб, еще позже – как тарелка для супа. И вот она становится городом в натуральную величину, заключенным в предыдущем городе: новым городом, отвоевывающим себе пространство посреди старого города и выталкивающим его отсюда.
Конечно же, Олинда не единственный в мире город, растущий концентричными кольцами, словно ствол дерева, в котором каждый год прибавляется по кольцу. Но в других городах в центре остается тесный круг старых стен, из-за которых рвутся ввысь иссохшие колоколенки, башни, черепичные крыши и купола, тогда как новые кварталы располагаются вокруг, словно опоясывая их. В Олинде же наоборот: стены растягиваются, унося вместе с собой старые кварталы, которые в свою очередь разрослись по периметру и стали менее плотными, оставив место тем, что растут изнутри, и так далее, до самого сердца города – совершенно новой Олинды, в уменьшенных размерах которой сохраняются черты самой первой Олинды и всех Олинд, появившихся на свет одна за другой; а в этом самом внутреннем круге уже появляется следующая Олинда, которую пока еще трудно увидеть, а также те. которые вырастут вслед за ней.
…Великий хан пытался сосредоточиться на игре, но теперь он не понимал ее цели. Она заключалась в победе или поражении, но чего и над чем? Что служило в ней настоящей ставкой? При мате на месте короля, снятого рукой победителя, не оставалось ничего, кроме черного или белого квадрата. Выделив в своих победах самое основное, Кубла-хан пришел к следующему выводу: окончательная победа, иллюзорным результатом которой были различные сокровища империи, сводилась к одному: отполированному квадратику из дерева.
Тогда Марко Поло сказал:
– О, господин, твоя шахматная доска инкрустирована двумя породами дерева: черным деревом и кленом. Кусочек дерева, на который смотрит твой просветленный взгляд, был взят из кольца ствола, образовавшегосяв засушливый год: видишь, как расположены его волокна? А здесь можно заметить едва различимый сучок: значит, в один из дней ранней весны отсюда выходил молодой росток, но ночные заморозки остановили его рост.
Великий хан не обратил внимания на то, что чужестранец свободно говорил на его языке.
– А вот след более широкого отверстия: возможно, здесь было гнездо личинки, но не червя, который, едва родившись, начинает точить дерево, а гусеницы, которая погрызла листья, из-за чего дерево и было срублено… С этого края квадрата мастер-краснодеревщик сделал паз, чтобы квадратик плотно прилег к соседнему, который оказался слегка велик…
Количество информации, которую можно было почерпнуть из гладкого кусочка дерева, с трудом вмещалось у Кубла-хана в голове, а Поло уже говорил о насажденных лесах черного дерева, об огромных плотах, которые сплавляются по рекам, о причалах, о женщинах в окнах домов…

IX

У великого хана есть атлас, в котором все города империи и граничащих с ней царств изображены дворец за дворцом и улица за улицей, вместе со стенами, реками, мостами, портами и рифами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23