При одиночестве и обособленности лагерной жизни любовь эта росла, как на дрожжах, и ничтожные мелочи жизни дома, «на гражданке», которые по возвращении за неделю успеют осточертеть, там, на службе, вдруг приобретали какое-то особое значение, а соседская девчонка начинала казаться каким-то волшебным существом, и мордашка ее сияла для тебя все равно, что маяк, обещающий тихую гавань после метании и успокоение после всей путаницы и сумятицы чувств. Сколько раз он видел по возвращении домой, как ребятишек в этом чаду захватывал свадебный вихрь конфетти, званых обедов, медовых месяцев, и, когда они в себя приходили после всего этого, уже поздно было.
Глядя вниз на Джэн, Барт почувствовал, что никогда он так хорошо этих бедняг не понимал, как сейчас. После того как он полтора года видел вокруг себя только скрытные восточные лица, раскосые глаза, плоскогрудые и приземистые женские фигуры, слышал подобострастный смех, льстивый, покорный и невыносимо нудный, Джэн показалась ему воплощением родины. Барт улыбнулся про себя. Эх, как бы заулюлюкал сейчас Чилла, если бы вдруг прочитал его мысли, тот самый Чилла, которому, как только он отъезжал на три мили от родного берега, каждая знакомая девчонка, оставленная на родине, начинала казаться совершенно неотразимым сочетанием Бетти Грейбл, Елены Прекрасной и «идеальной женушки», и тогда единственное, что спасало его от женитьбы, а может быть, даже двоеженства, так это его семейство, которое, стоило лишь ему ступить на родной берег, смыкалось вокруг него, несокрушимое, как крепостная стена.
«Черт, даже неудобно, что с тобой эти гормоны творят», — подумал Барт. И, почувствовав, как заколотилось сердце, как закипела кровь в его жилах, он понял то, чего раньше и не предполагал, понял, как нужна ему сейчас эта девушка. Да, если бы Джэн была из тех, что могут поднажать, да если б у нее было в придачу семейство вроде Райэнов, которое могло бы к ней прийти на подмогу, то он и не заметил бы, как закрутился в традиционном свадебном вихре флердоранжа и любовных вздохов. Но Джэн была не из таких. Он пожал плечами. Подумаешь! Ладно, там будет видно. Сердце его радостней забилось, когда он подумал, что означает ее присутствие, — она пришла встречать его, и, значит, она хочет, чтоб у них все было по-старому.
Он выпрямился, расправил плечи и, приставив ладони рупором ко рту, выкрикнул ее имя над все еще бурлившей У причала толпой встречающих.
Крик его, казалось, расколол прозрачный утренний воздух. Джэн тут же обернулась, улыбнулась ему, даже не делая виду, что удивлена встречей, и помахала ему рукой.
Барт подхватил ранец на плечо и стал прокладывать себе путь через толпу все еще слонявшихся по палубе солдат, с трудом пробираясь к трапу, потому что они то и дело толкали его, дружески хлопали по плечу и отпускали непристойные шуточки. И вот он уже у причала плечом прокладывает себе путь к тому месту, где должна стоять Джэн. Джэн теперь не было видно, и его охватил страх: а вдруг она ушла? Но вот, наконец, он выбрался из толпы и снова увидел Джэн — на том же месте, где она и стояла. На мгновение он остановился, смущенно и нерешительно глядя на нее. Потом он попытался разрядить напряженность этой минуты, придать своему голосу веселую небрежность и даже нарочно остановился на расстоянии, не опуская ранца с плеч. Голос его прозвучал будто чужой.
— Привет, Джэн! Сколько лет, сколько зим…
Он видел, как что-то дрогнуло у нее в горле и она судорожно глотнула. Глаза ее наполнились слезами. Она улыбнулась ему:
— Привет!
Барт сбросил ранец с плеч. Руки его сомкнулись вокруг Джэн. Он ощутил ее горячие мягкие губы на своих губах, почувствовал, как дрожит в его объятиях ее тонкое, стройное тело, выдавая все, что она пыталась скрыть, так сдержанно отозвавшись на его приветствие.
II
Барт откинулся в кресле и улыбнулся Джэн, уносившей после завтрака грязные тарелки в кухню тесной однокомнатной квартирки, которую она занимала вместе со своей сестрой Дорин. Завтрак был хороший, хотя саму Дорин нельзя было назвать особенно приветливой. Дорин была старше Джэн, не такая высокая, и волосы у нее были потемнее, двигалась она ловко и быстро. Сейчас она стояла у двери, поправляя белую шляпку на темно-каштановых волосах, обрамлявших ее миловидное задорное личико.
«Не любит она меня», — подумал Барт при взгляде на ее крепко сжатые губы и нахмуренные брови.
Дорин перевела взгляд на вошедшую из кухоньки Джэн и резко сказала:
— Тебе надо собираться, если не хочешь опоздать в контору.
Джэн обратила к ней сияющее улыбкой лицо, как будто не понимая еще как следует, о чем говорит сестра.
В Дорин поднималось раздражение: она страдала от своего бессилия. Бесполезно спорить с Джэн, когда у нее такое вот выражение лица. Просто невозможно ей ничего втолковать. Стоит только появиться Барту, как она совершенно меняется. Меняется ее поведение. Выражение лица. Да и вся она становится какая-то совершенно другая, более живая, подвижная.
И вот сейчас она смотрела на Дорин, и улыбка гасла у нее на лице.
— О Дор!.. Но как же… — Она замялась и нерешительно взглянула на Барта.
Барт догадывался, какие мысли омрачают лицо Дорин. Он на последнюю монету готов биться, что у них тут немало было споров и шуму, прежде чем Джэн отправилась за ним на пристань и пригласила к завтраку.
Он перевел взгляд на Джэн. Она медленно подняла на него свои широко раскрытые глаза, золотистые как янтарь, с коричневыми крапинками по краям зрачка, похожие на те озерки в скалах у залива, где они, бывало, удили рыбу, отдыхая в Кюре.
— Ладно, Дор. Я немножко опоздаю, наверно. Только чуточку приберу еще, а так я уже готова.
Она собрала чашки и торопливо понесла их к раковине. Барт слушал, как позвякивают чашки, стучат ножи и вилки, и в нем поднималась злоба. Он хотел быть с Джэн. Когда он, наконец, заговорил, голос его показался ему самому резким:
— Не хотите же вы сказать, что мисс Джэнет Блейкли покинет меня, едва я успел ступить на родную землю.
Из-за кухонной двери показалось лицо Джэн.
— О Барт! У меня и в мыслях не было…
Она замолчала и стала яростно тереть чашку. Барт поднялся, подошел к ней и забрал у нее кухонное полотенце.
— Я тебе помогу вытереть посуду, а потом мы с тобой выберемся куда-нибудь. Ничего, я думаю, не случится, если ты и не пойдешь разок в свою контору, тем более что я целых полтора года дома не был. Да и вообще в такой день преступление в четырех стенах торчать, к тому же у меня и отпуска-то всего двадцать восемь суток.
Джэн молчала. Она пристально глядела ему в лицо, будто искала в нем подтверждения своим мыслям, искала за его словами какой-то скрытый, более глубокий смысл. Дорин взяла сумочку и пошла к двери.
Как хочешь, — сказала она сухо, — я тебе не сторож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Глядя вниз на Джэн, Барт почувствовал, что никогда он так хорошо этих бедняг не понимал, как сейчас. После того как он полтора года видел вокруг себя только скрытные восточные лица, раскосые глаза, плоскогрудые и приземистые женские фигуры, слышал подобострастный смех, льстивый, покорный и невыносимо нудный, Джэн показалась ему воплощением родины. Барт улыбнулся про себя. Эх, как бы заулюлюкал сейчас Чилла, если бы вдруг прочитал его мысли, тот самый Чилла, которому, как только он отъезжал на три мили от родного берега, каждая знакомая девчонка, оставленная на родине, начинала казаться совершенно неотразимым сочетанием Бетти Грейбл, Елены Прекрасной и «идеальной женушки», и тогда единственное, что спасало его от женитьбы, а может быть, даже двоеженства, так это его семейство, которое, стоило лишь ему ступить на родной берег, смыкалось вокруг него, несокрушимое, как крепостная стена.
«Черт, даже неудобно, что с тобой эти гормоны творят», — подумал Барт. И, почувствовав, как заколотилось сердце, как закипела кровь в его жилах, он понял то, чего раньше и не предполагал, понял, как нужна ему сейчас эта девушка. Да, если бы Джэн была из тех, что могут поднажать, да если б у нее было в придачу семейство вроде Райэнов, которое могло бы к ней прийти на подмогу, то он и не заметил бы, как закрутился в традиционном свадебном вихре флердоранжа и любовных вздохов. Но Джэн была не из таких. Он пожал плечами. Подумаешь! Ладно, там будет видно. Сердце его радостней забилось, когда он подумал, что означает ее присутствие, — она пришла встречать его, и, значит, она хочет, чтоб у них все было по-старому.
Он выпрямился, расправил плечи и, приставив ладони рупором ко рту, выкрикнул ее имя над все еще бурлившей У причала толпой встречающих.
Крик его, казалось, расколол прозрачный утренний воздух. Джэн тут же обернулась, улыбнулась ему, даже не делая виду, что удивлена встречей, и помахала ему рукой.
Барт подхватил ранец на плечо и стал прокладывать себе путь через толпу все еще слонявшихся по палубе солдат, с трудом пробираясь к трапу, потому что они то и дело толкали его, дружески хлопали по плечу и отпускали непристойные шуточки. И вот он уже у причала плечом прокладывает себе путь к тому месту, где должна стоять Джэн. Джэн теперь не было видно, и его охватил страх: а вдруг она ушла? Но вот, наконец, он выбрался из толпы и снова увидел Джэн — на том же месте, где она и стояла. На мгновение он остановился, смущенно и нерешительно глядя на нее. Потом он попытался разрядить напряженность этой минуты, придать своему голосу веселую небрежность и даже нарочно остановился на расстоянии, не опуская ранца с плеч. Голос его прозвучал будто чужой.
— Привет, Джэн! Сколько лет, сколько зим…
Он видел, как что-то дрогнуло у нее в горле и она судорожно глотнула. Глаза ее наполнились слезами. Она улыбнулась ему:
— Привет!
Барт сбросил ранец с плеч. Руки его сомкнулись вокруг Джэн. Он ощутил ее горячие мягкие губы на своих губах, почувствовал, как дрожит в его объятиях ее тонкое, стройное тело, выдавая все, что она пыталась скрыть, так сдержанно отозвавшись на его приветствие.
II
Барт откинулся в кресле и улыбнулся Джэн, уносившей после завтрака грязные тарелки в кухню тесной однокомнатной квартирки, которую она занимала вместе со своей сестрой Дорин. Завтрак был хороший, хотя саму Дорин нельзя было назвать особенно приветливой. Дорин была старше Джэн, не такая высокая, и волосы у нее были потемнее, двигалась она ловко и быстро. Сейчас она стояла у двери, поправляя белую шляпку на темно-каштановых волосах, обрамлявших ее миловидное задорное личико.
«Не любит она меня», — подумал Барт при взгляде на ее крепко сжатые губы и нахмуренные брови.
Дорин перевела взгляд на вошедшую из кухоньки Джэн и резко сказала:
— Тебе надо собираться, если не хочешь опоздать в контору.
Джэн обратила к ней сияющее улыбкой лицо, как будто не понимая еще как следует, о чем говорит сестра.
В Дорин поднималось раздражение: она страдала от своего бессилия. Бесполезно спорить с Джэн, когда у нее такое вот выражение лица. Просто невозможно ей ничего втолковать. Стоит только появиться Барту, как она совершенно меняется. Меняется ее поведение. Выражение лица. Да и вся она становится какая-то совершенно другая, более живая, подвижная.
И вот сейчас она смотрела на Дорин, и улыбка гасла у нее на лице.
— О Дор!.. Но как же… — Она замялась и нерешительно взглянула на Барта.
Барт догадывался, какие мысли омрачают лицо Дорин. Он на последнюю монету готов биться, что у них тут немало было споров и шуму, прежде чем Джэн отправилась за ним на пристань и пригласила к завтраку.
Он перевел взгляд на Джэн. Она медленно подняла на него свои широко раскрытые глаза, золотистые как янтарь, с коричневыми крапинками по краям зрачка, похожие на те озерки в скалах у залива, где они, бывало, удили рыбу, отдыхая в Кюре.
— Ладно, Дор. Я немножко опоздаю, наверно. Только чуточку приберу еще, а так я уже готова.
Она собрала чашки и торопливо понесла их к раковине. Барт слушал, как позвякивают чашки, стучат ножи и вилки, и в нем поднималась злоба. Он хотел быть с Джэн. Когда он, наконец, заговорил, голос его показался ему самому резким:
— Не хотите же вы сказать, что мисс Джэнет Блейкли покинет меня, едва я успел ступить на родную землю.
Из-за кухонной двери показалось лицо Джэн.
— О Барт! У меня и в мыслях не было…
Она замолчала и стала яростно тереть чашку. Барт поднялся, подошел к ней и забрал у нее кухонное полотенце.
— Я тебе помогу вытереть посуду, а потом мы с тобой выберемся куда-нибудь. Ничего, я думаю, не случится, если ты и не пойдешь разок в свою контору, тем более что я целых полтора года дома не был. Да и вообще в такой день преступление в четырех стенах торчать, к тому же у меня и отпуска-то всего двадцать восемь суток.
Джэн молчала. Она пристально глядела ему в лицо, будто искала в нем подтверждения своим мыслям, искала за его словами какой-то скрытый, более глубокий смысл. Дорин взяла сумочку и пошла к двери.
Как хочешь, — сказала она сухо, — я тебе не сторож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98