Вот глянь — счет от аптекаря: за две недели шесть фунтов четыре шиллинга и десять пенсов. Никогда б не подумала, что будет еще столько дополнительных расходов, тем более что я ей туда все, что только можно, привожу!
— Не нужно тебе тратить все свои деньги, ведь тебе еще квартплату за эту дыру целиком приходится вносить.
— Да это я осилю. К тому ж я теперь ко всем сверхурочным работам примазываюсь — тоже кое-что дает. Мне хочется, чтоб Джэн знала, что ей будет куда вернуться после санатория.
Дорин продолжала перебирать счета.
— Да, вот счет из санатория. Семьдесят дней: по шесть гиней за неделю, вычтем отсюда две гинеи за счет фонда здравоохранения. Получается сорок два фунта. О Барт, это просто ужасно! Мне кажется, все-таки надо было ее в бесплатный санаторий устроить.
— И чтоб она еще три или четыре месяца места ждала?
Дорин вздохнула и снова зашелестела счетами.
— Три гинеи за предыдущий пневмоторакс и за этот. Стирка, какой-то там анализ — семь шиллингов и шесть пенсов и, вероятно, еще три гинеи за просвечивание, которое ей сделают на этой неделе. Джэн хотела бросить курить из экономии, но я сказала, что не надо.
— Вот уж ерунда — ведь это у нее сейчас единственное удовольствие.
— Да, но все это слишком дорого, Барт.
Дорин подсчитывала, перебирая счета:
— Сорок два, сорок пять, сорок шесть, сорок девять фунтов. Надо попытаться подыскать что-нибудь другое.
— У меня хватит еще на несколько месяцев. Лишь бы только она поправилась, а на все остальное мне наплевать. Судя же по всему, что говорят, она идет на поправку.
— Это правда. Там просто диву даются, как быстро она выздоравливает, и все же это чертовски дорого.
— Раз Джэн нуждается в лечении, я всегда найду деньги на это. Есть еще жалованье, которое мне задержали, а если на то пошло, то и мое наградное пособие. Но я думаю, она еще до этого поправится.
Он усмехнулся:
— Я его в течение пяти лет заберу на какие-нибудь покупки для наших детишек.
— Мне жутко становится, когда подумаю, что вот и миссис Карлтон, и Линда, и этот их симпатичный Леонард — все они сначала надеялись, что это только на шесть месяцев.
Барт отодвинул стул.
— Не нужно так думать. Они, вероятно, не делали всего, что полагается. Джэн совсем другая. Она не похожа на них на всех.
— Нет. Я тоже думаю, что нет.
— Что бы я хотел знать точно, так это, когда она выпишется, чтоб я мог подать на увольнение и подыскать пока работу.
Он положил себе три полные ложечки сахару во вторую чашку чаю.
— И что тогда?
— Тогда я сразу же женюсь на Джэн.
Дорин со стуком опустила свою чашку.
— Послушай, Барт! Разве ты не понимаешь, какой она для тебя обузою будет, пока не поправится как следует? Тебе не кажется, что лучше будет хоть немного подождать?
— К черту это ожидание!
— Но иметь больную жену…
— Больная или здоровая — Джэн будет моей женой. И чем скорей я найду себе работу, тем лучше.
Он вынул из бумажника пачку денег и протянул Дорин.
— Это тебе должно помочь разделаться с ворохом счетов. И если будут еще, скажи мне. Я вовсе не хочу, чтобы ты тратила все до последнего гроша.
Дорин взяла деньги и тщательно пересчитала. Пятьдесят фунтов! Она помялась.
— Если бы ты знал, Барт, как мне не хочется брать эти деньги…
— Бога ради, Дорин, как будто я чужой!
Он разозлился.
— Да я это не к тому, что у тебя брать. Я даже не знаю, к чему это я. Просто мне страшно думать, что, когда она выйдет и вы поженитесь, все, что пошло бы на дом, на обзаведение, будет проглочено этими расходами. Как-то обидно это.
— Давай не будем об этом говорить.
Она подперла голову ладонью.
— Все это очень беспокоит меня, Барт. Я все спрашиваю себя, правильно ли мы поступаем. Потом решаю, что правильно. Ее там лечат по последнему слову науки. И ты ни перед какими затратами не останавливаешься. А потом я вспоминаю, какое у нее лицо, когда я с ней в субботу расстаюсь. Правда ведь, просто сердце разрывается от этого ее взгляда? Она старается и веселой казаться и жизнерадостной, и все ж будто мы ее на необитаемом острове бросаем.
— Да.
Некоторое время Барт глядел в пустоту. Потом резко обернулся к Дорин.
— Но теперь уж недолго. Мы все будем выполнять, пока она не поправится. И до чего ж я рад буду с этим Пайн Риджем распрощаться наконец!
— Я тоже. Я ведь по ней очень скучаю. Знаешь, мы с ней никогда не разлучались, кроме того времени, что я была в армии. Да и тогда мы тоже часто виделись. А когда меня перевели сюда из Виктории, она только месяц там пробыла без меня. Тетушка ни за что не хотела, чтоб она сюда ехала, но мы страшно скучали друг без друга, особенно после того, как отец был убит.
— Да, вам туго пришлось.
— Иногда я думаю, что мне не следовало ее сюда звать, но она сама так хотела, и хотя тетка хорошо за ней ухаживала, она там никогда не была счастлива.
— Если б она не приехала, я бы никогда ее не встретил.
Дорин промолчала, и Барт понял, что она осуждает их и считает, что для них всех лучше было бы, если бы они никогда не встречались.
— Ты была для Джэн замечательной сестрой, Дорин, — попытался он отвлечь ее от этих мыслей.
Дорин покачала головой.
— Я не должна была допускать, чтобы так случилось, Я виню в этом себя. Надо было ее еще в прошлом году на рентген послать. Конечно, ее врач говорил, что все хорошо, но мне-то нужно было и свою голову иметь.
Она стояла у двери, положив руку на щеколду. Барт обнял ее за плечи.
— Меня это тоже касается, и в будущем мы будем сами думать.
Он нагнулся и легонько чмокнул ее в щеку.
— Я позвоню тебе в начале следующей недели, договоримся и поужинаем вместе как-нибудь вечером и, может, сходим куда-нибудь. Для разнообразия полезно и в разгул пуститься.
Дорин улыбнулась. Совсем как Джэн. Он прошел через вестибюль, в душе его еще теплился огонек ее улыбки. Чертовски славная девушка Дорин! Им с Джэн повезло, что у них есть Дорин.
Глава 22
I
Туман продержался две недели, а в день, когда у Джэн был рентген, с утра ударил морозец; иней белел на барьерах веранды, дыхание клубилось в ясном воздухе. На деревьях сверкала влага, и голые сучья вязов четко вырисовывались на фоне светлого неба. Какая-то птаха уселась на тоненький-тоненький сучок, который так и затрепыхался под ее тяжестью. В такие дни хочется жить. Они там могут говорить что угодно о том, как полезен туман для здоровья, но когда он заволакивает долину, и дом, и все вокруг, и так день за днем, неделя за неделей, то устаешь от этой проникающей всюду мутной серости, от холодной сырости, покрывающей все вокруг. А сейчас солнце, выйдя из-за гряды облаков, залило светом весь мир.
Миссис Карлтон повернулась к Джэн.
— Хорошее предзнаменование для твоего рентгена.
Джэн согласилась, что это чудесное предзнаменование, да и вся эта неделя была счастливым предзнаменованием:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
— Не нужно тебе тратить все свои деньги, ведь тебе еще квартплату за эту дыру целиком приходится вносить.
— Да это я осилю. К тому ж я теперь ко всем сверхурочным работам примазываюсь — тоже кое-что дает. Мне хочется, чтоб Джэн знала, что ей будет куда вернуться после санатория.
Дорин продолжала перебирать счета.
— Да, вот счет из санатория. Семьдесят дней: по шесть гиней за неделю, вычтем отсюда две гинеи за счет фонда здравоохранения. Получается сорок два фунта. О Барт, это просто ужасно! Мне кажется, все-таки надо было ее в бесплатный санаторий устроить.
— И чтоб она еще три или четыре месяца места ждала?
Дорин вздохнула и снова зашелестела счетами.
— Три гинеи за предыдущий пневмоторакс и за этот. Стирка, какой-то там анализ — семь шиллингов и шесть пенсов и, вероятно, еще три гинеи за просвечивание, которое ей сделают на этой неделе. Джэн хотела бросить курить из экономии, но я сказала, что не надо.
— Вот уж ерунда — ведь это у нее сейчас единственное удовольствие.
— Да, но все это слишком дорого, Барт.
Дорин подсчитывала, перебирая счета:
— Сорок два, сорок пять, сорок шесть, сорок девять фунтов. Надо попытаться подыскать что-нибудь другое.
— У меня хватит еще на несколько месяцев. Лишь бы только она поправилась, а на все остальное мне наплевать. Судя же по всему, что говорят, она идет на поправку.
— Это правда. Там просто диву даются, как быстро она выздоравливает, и все же это чертовски дорого.
— Раз Джэн нуждается в лечении, я всегда найду деньги на это. Есть еще жалованье, которое мне задержали, а если на то пошло, то и мое наградное пособие. Но я думаю, она еще до этого поправится.
Он усмехнулся:
— Я его в течение пяти лет заберу на какие-нибудь покупки для наших детишек.
— Мне жутко становится, когда подумаю, что вот и миссис Карлтон, и Линда, и этот их симпатичный Леонард — все они сначала надеялись, что это только на шесть месяцев.
Барт отодвинул стул.
— Не нужно так думать. Они, вероятно, не делали всего, что полагается. Джэн совсем другая. Она не похожа на них на всех.
— Нет. Я тоже думаю, что нет.
— Что бы я хотел знать точно, так это, когда она выпишется, чтоб я мог подать на увольнение и подыскать пока работу.
Он положил себе три полные ложечки сахару во вторую чашку чаю.
— И что тогда?
— Тогда я сразу же женюсь на Джэн.
Дорин со стуком опустила свою чашку.
— Послушай, Барт! Разве ты не понимаешь, какой она для тебя обузою будет, пока не поправится как следует? Тебе не кажется, что лучше будет хоть немного подождать?
— К черту это ожидание!
— Но иметь больную жену…
— Больная или здоровая — Джэн будет моей женой. И чем скорей я найду себе работу, тем лучше.
Он вынул из бумажника пачку денег и протянул Дорин.
— Это тебе должно помочь разделаться с ворохом счетов. И если будут еще, скажи мне. Я вовсе не хочу, чтобы ты тратила все до последнего гроша.
Дорин взяла деньги и тщательно пересчитала. Пятьдесят фунтов! Она помялась.
— Если бы ты знал, Барт, как мне не хочется брать эти деньги…
— Бога ради, Дорин, как будто я чужой!
Он разозлился.
— Да я это не к тому, что у тебя брать. Я даже не знаю, к чему это я. Просто мне страшно думать, что, когда она выйдет и вы поженитесь, все, что пошло бы на дом, на обзаведение, будет проглочено этими расходами. Как-то обидно это.
— Давай не будем об этом говорить.
Она подперла голову ладонью.
— Все это очень беспокоит меня, Барт. Я все спрашиваю себя, правильно ли мы поступаем. Потом решаю, что правильно. Ее там лечат по последнему слову науки. И ты ни перед какими затратами не останавливаешься. А потом я вспоминаю, какое у нее лицо, когда я с ней в субботу расстаюсь. Правда ведь, просто сердце разрывается от этого ее взгляда? Она старается и веселой казаться и жизнерадостной, и все ж будто мы ее на необитаемом острове бросаем.
— Да.
Некоторое время Барт глядел в пустоту. Потом резко обернулся к Дорин.
— Но теперь уж недолго. Мы все будем выполнять, пока она не поправится. И до чего ж я рад буду с этим Пайн Риджем распрощаться наконец!
— Я тоже. Я ведь по ней очень скучаю. Знаешь, мы с ней никогда не разлучались, кроме того времени, что я была в армии. Да и тогда мы тоже часто виделись. А когда меня перевели сюда из Виктории, она только месяц там пробыла без меня. Тетушка ни за что не хотела, чтоб она сюда ехала, но мы страшно скучали друг без друга, особенно после того, как отец был убит.
— Да, вам туго пришлось.
— Иногда я думаю, что мне не следовало ее сюда звать, но она сама так хотела, и хотя тетка хорошо за ней ухаживала, она там никогда не была счастлива.
— Если б она не приехала, я бы никогда ее не встретил.
Дорин промолчала, и Барт понял, что она осуждает их и считает, что для них всех лучше было бы, если бы они никогда не встречались.
— Ты была для Джэн замечательной сестрой, Дорин, — попытался он отвлечь ее от этих мыслей.
Дорин покачала головой.
— Я не должна была допускать, чтобы так случилось, Я виню в этом себя. Надо было ее еще в прошлом году на рентген послать. Конечно, ее врач говорил, что все хорошо, но мне-то нужно было и свою голову иметь.
Она стояла у двери, положив руку на щеколду. Барт обнял ее за плечи.
— Меня это тоже касается, и в будущем мы будем сами думать.
Он нагнулся и легонько чмокнул ее в щеку.
— Я позвоню тебе в начале следующей недели, договоримся и поужинаем вместе как-нибудь вечером и, может, сходим куда-нибудь. Для разнообразия полезно и в разгул пуститься.
Дорин улыбнулась. Совсем как Джэн. Он прошел через вестибюль, в душе его еще теплился огонек ее улыбки. Чертовски славная девушка Дорин! Им с Джэн повезло, что у них есть Дорин.
Глава 22
I
Туман продержался две недели, а в день, когда у Джэн был рентген, с утра ударил морозец; иней белел на барьерах веранды, дыхание клубилось в ясном воздухе. На деревьях сверкала влага, и голые сучья вязов четко вырисовывались на фоне светлого неба. Какая-то птаха уселась на тоненький-тоненький сучок, который так и затрепыхался под ее тяжестью. В такие дни хочется жить. Они там могут говорить что угодно о том, как полезен туман для здоровья, но когда он заволакивает долину, и дом, и все вокруг, и так день за днем, неделя за неделей, то устаешь от этой проникающей всюду мутной серости, от холодной сырости, покрывающей все вокруг. А сейчас солнце, выйдя из-за гряды облаков, залило светом весь мир.
Миссис Карлтон повернулась к Джэн.
— Хорошее предзнаменование для твоего рентгена.
Джэн согласилась, что это чудесное предзнаменование, да и вся эта неделя была счастливым предзнаменованием:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98