Найдет ли он ее?..
Воронову неловко было стеснять Забродиных, да и скучно по вечерам торчать в Нахаловке. Он встретил как-то своего камчатского приятеля инженер-капитана Юрия Полякова, по прозвищу Юпо. Тот вечно участвовал во всяких комиссиях и постоянно принимал от Воронова построенные морские объекты.
- Душа моя! Какими судьбами? Где остановился? - засыпал Юпо вопросами Воронова. - Ну как, женился? Не приехала? Тогда переселяйся к нам, на "Монблан". У нас - общество...
"Монбланом" в Тихой Гавани назывался гарнизонный поселок - несколько двухэтажных домов, ютившихся по склону Вороньей сопки. Дома деревянные, грязные, с длинными коридорами, с косыми дверями и дырявыми дощатыми перегородками. Это были обыкновенные бараки, построенные каким-то рыболовецким трестом для вербованных рыбаков. Но один чудак завербовал в Молдавии три цыганских табора. Кочевать цыганам запретили. И не все ли равно куда было им ехать. Идти в море, ловить рыбу они наотрез отказались. "Мы ее туда не пускали, начальник..." А недели через две переселились в Приморск. Опустевшие бараки самовольно захватили офицеры и сверхсрочники...
Воронов с радостью переехал к Юпо и по вечерам пропадал теперь в бильярдной Дома офицеров.
Однажды он встретил там Синельникова.
- Хочешь с ним сыграть? - шепнул Юпо Воронову, кивая в сторону Синельникова. - Вот соперничек... Пантера, тигра!..
- Не хочу.
- Почему?
- Не нравится он мне.
- Глупости! Он отличный мужик, - сказал Юпо. - Я вас сведу сейчас.
У Синельникова как раз окончилась партия.
Юпо быстро подошел к молоденькому Лейтенанту в артиллерийских погонах и что-то шепнул ему на ухо.
- Чья очередь? - спросил Синельников.
- Я свою уступаю, - сказал, краснея, Лейтенант.
- Очередь моя... Но я передаю кий лучшему игроку. - Юпо демонстративно отдал кий Воронову и крикнул маркеру: - Папаша, открывай новый сеанс! Шарики запасные сюда! Новенькие!
Подошел маркер, молчаливый, горбатый старик, прозванный Квазимодой, и вывалил на стол из мешка все шары разом, словно картошку. Шары и в самом деле оказались новыми, без единой выбоинки. Юпо поставил их треугольником и подозрительно повел горбатым носом.
- Братцы, жареным пахнет. Кажется, кто-то горит. Это не ты, случаем, Петя?
- Цыплят по осени считают, - ответил Синельников и разбил шары.
Игра началась. Воронов ходил вокруг стола молчаливый и сосредоточенный. Он подолгу приглядывался к шарам, потом как-то внезапно сгибался и мгновенно бил, выбирая только крупные очки, на мелочь совершенно не обращая внимания. Удары его были резкие, сильные, красивые. Во всей игре чувствовался особый шик уверенного в себе и щедрого игрока. Он совершенно не интересовался битой, или, как говорят бильярдисты - "своим" шаром. И в этом был тоже шик. Играть с ним было легко. Синельников подбирал его небрежности и держался по счету вровень. Этот Воронов сегодня нравился ему, и, против обыкновения, за игрой он изредка перекидывался с ним фразами.
- Все в Нахаловке обитаете?
- На днях переехал.
- Где поселились?
- Пока на "Монблане".
- Значит, в гору пошли.
- Повезло.
- А какие у нас охотничьи угодья! - сказал Юпо.
- Это не по моей части, - ответил Воронов.
- А рыбалка?
- Не интересуюсь.
- Петр Ермолаевич, в таком случае покажите ему сикамбриоз.
Все засмеялись.
Это слово на языке Юпо означало - крышка.
Счет у Воронова перевалил за шестьдесят. На столе осталось всего два шара. И тут Синельников применил жесткую тактику - он стал придерживать свой шар у торцовых бортов. Это он умел делать отменно. Дело в том, что с торцов бильярдный стол подходил близко к стенам, и поэтому с торца приходилось играть коротким кием. Для Воронова это было неожиданностью; коротким кием он бил плохо, начал нервничать и проиграл.
- Еще одну партию? - спросил Синельников.
- Нет, - отозвался Воронов. - Удар потерял. Утомился, должно быть.
Они втроем вышли из бильярдной.
- Что бы нам этакое сотворить, друзья мои? - сказал Юпо.
- Может, выпьем ради знакомства? - предложил Синельников. - У меня здесь машина. Заедем ко мне, посидим.
- Идея! - сказал Юпо. - А там видно будет.
- Я не против, - согласился Воронов.
- Пошли.
Возле Дома офицеров стоял "газик" Синельникова. Они сели в машину.
- В магазин завернем, - бросил через плечо Синельников.
- Как будем пить? - спросил Юпо. - Может, малую шведскую эстафету осилим?
- Ну тебя к аллаху с твоими эстафетами, - сказал Синельников.
- Мельчает народ, - мрачно изрек Юпо. - Раньше мы уж если сходились, так минимум брали большую шведскую. А малую шведскую всякий начинающий сопляк пил.
- А что это такое? - спросил Воронов.
- Слышал, Петя? Он спрашивает! Вот что значит гражданка непросвещенный народ. - И, обернувшись к Воронову, Юпо пояснил: - Очень просто, малая шведская эстафета значит - три по двести. По стакану.
- А большая?
- А большая - три по триста.
В магазине взяли три бутылки коньяку, или, как выразился Юпо, - три банки. В дороге он предавался счастливым воспоминаниям.
- Н-да, было время... Понимали, что мальчикам повеселиться надо. Рестораны до четырех часов утра открыты... Бывало, придешь после культпохода: "Лялечка, три по три!" И несет она, моя милая, на подносике три пол-литра водочки и три огурца. Шик!
- Чему ты радуешься! - перебил его Воронов. - Тут плакать надо, а не радоваться. Все эти забавы от скуки нашей, а главное - от бедности. Кутеж с огурцом и водкой для нас уже событие. Высшую математику изучили и технику знаем, а вот по-человечески даже пить не умеем.
- Ого, да ты из современных! - воскликнул Юпо. - Эх, вы, бдительные. Что вы понимаете? Раньше мы в столовой коньяк распивали, и служба шла. А теперь в проходной обнюхивают тебя, как бобика: не пахнет ли спиртным? И чуть что, трах - и за борт. Каких людей посписывали с флота!
Синельников занимал половину небольшого коттеджа, обнесенного высокой оградой. В трех маленьких комнатах было тепло и уютно; на стенах висели рога сохатого, изюбря, косули, совиные чучела. Возле дивана и кровати валялись медвежьи шкуры; над кроватью висели ружья, охотничьи ножи и кортик.
Разглядывая все эти богатства, Юпо каждый раз говорил одно и то же:
- Живут же люди! Прямо черный барон этот Синельников.
На Воронова охотничье оружие и трофеи не произвели никакого впечатления, и он молча сидел на диване. Синельников возился над банками крабов и скумбрии.
- Петя, а чего бы тебе не жениться? Имея твои хоромы, можно такую птичку певчую отхватить! Прямо московскую канареечку.
- Птички хороши те, что на воле порхают. А канарейки, мой милый, нравятся тогда, когда они в чужих клетках. Своя быстро надоедает. Знаю по личному опыту. Я еще не настолько стар, чтобы довольствоваться одной и той же клеточной канарейкой. Кстати, а почему ты без своей канарейки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Воронову неловко было стеснять Забродиных, да и скучно по вечерам торчать в Нахаловке. Он встретил как-то своего камчатского приятеля инженер-капитана Юрия Полякова, по прозвищу Юпо. Тот вечно участвовал во всяких комиссиях и постоянно принимал от Воронова построенные морские объекты.
- Душа моя! Какими судьбами? Где остановился? - засыпал Юпо вопросами Воронова. - Ну как, женился? Не приехала? Тогда переселяйся к нам, на "Монблан". У нас - общество...
"Монбланом" в Тихой Гавани назывался гарнизонный поселок - несколько двухэтажных домов, ютившихся по склону Вороньей сопки. Дома деревянные, грязные, с длинными коридорами, с косыми дверями и дырявыми дощатыми перегородками. Это были обыкновенные бараки, построенные каким-то рыболовецким трестом для вербованных рыбаков. Но один чудак завербовал в Молдавии три цыганских табора. Кочевать цыганам запретили. И не все ли равно куда было им ехать. Идти в море, ловить рыбу они наотрез отказались. "Мы ее туда не пускали, начальник..." А недели через две переселились в Приморск. Опустевшие бараки самовольно захватили офицеры и сверхсрочники...
Воронов с радостью переехал к Юпо и по вечерам пропадал теперь в бильярдной Дома офицеров.
Однажды он встретил там Синельникова.
- Хочешь с ним сыграть? - шепнул Юпо Воронову, кивая в сторону Синельникова. - Вот соперничек... Пантера, тигра!..
- Не хочу.
- Почему?
- Не нравится он мне.
- Глупости! Он отличный мужик, - сказал Юпо. - Я вас сведу сейчас.
У Синельникова как раз окончилась партия.
Юпо быстро подошел к молоденькому Лейтенанту в артиллерийских погонах и что-то шепнул ему на ухо.
- Чья очередь? - спросил Синельников.
- Я свою уступаю, - сказал, краснея, Лейтенант.
- Очередь моя... Но я передаю кий лучшему игроку. - Юпо демонстративно отдал кий Воронову и крикнул маркеру: - Папаша, открывай новый сеанс! Шарики запасные сюда! Новенькие!
Подошел маркер, молчаливый, горбатый старик, прозванный Квазимодой, и вывалил на стол из мешка все шары разом, словно картошку. Шары и в самом деле оказались новыми, без единой выбоинки. Юпо поставил их треугольником и подозрительно повел горбатым носом.
- Братцы, жареным пахнет. Кажется, кто-то горит. Это не ты, случаем, Петя?
- Цыплят по осени считают, - ответил Синельников и разбил шары.
Игра началась. Воронов ходил вокруг стола молчаливый и сосредоточенный. Он подолгу приглядывался к шарам, потом как-то внезапно сгибался и мгновенно бил, выбирая только крупные очки, на мелочь совершенно не обращая внимания. Удары его были резкие, сильные, красивые. Во всей игре чувствовался особый шик уверенного в себе и щедрого игрока. Он совершенно не интересовался битой, или, как говорят бильярдисты - "своим" шаром. И в этом был тоже шик. Играть с ним было легко. Синельников подбирал его небрежности и держался по счету вровень. Этот Воронов сегодня нравился ему, и, против обыкновения, за игрой он изредка перекидывался с ним фразами.
- Все в Нахаловке обитаете?
- На днях переехал.
- Где поселились?
- Пока на "Монблане".
- Значит, в гору пошли.
- Повезло.
- А какие у нас охотничьи угодья! - сказал Юпо.
- Это не по моей части, - ответил Воронов.
- А рыбалка?
- Не интересуюсь.
- Петр Ермолаевич, в таком случае покажите ему сикамбриоз.
Все засмеялись.
Это слово на языке Юпо означало - крышка.
Счет у Воронова перевалил за шестьдесят. На столе осталось всего два шара. И тут Синельников применил жесткую тактику - он стал придерживать свой шар у торцовых бортов. Это он умел делать отменно. Дело в том, что с торцов бильярдный стол подходил близко к стенам, и поэтому с торца приходилось играть коротким кием. Для Воронова это было неожиданностью; коротким кием он бил плохо, начал нервничать и проиграл.
- Еще одну партию? - спросил Синельников.
- Нет, - отозвался Воронов. - Удар потерял. Утомился, должно быть.
Они втроем вышли из бильярдной.
- Что бы нам этакое сотворить, друзья мои? - сказал Юпо.
- Может, выпьем ради знакомства? - предложил Синельников. - У меня здесь машина. Заедем ко мне, посидим.
- Идея! - сказал Юпо. - А там видно будет.
- Я не против, - согласился Воронов.
- Пошли.
Возле Дома офицеров стоял "газик" Синельникова. Они сели в машину.
- В магазин завернем, - бросил через плечо Синельников.
- Как будем пить? - спросил Юпо. - Может, малую шведскую эстафету осилим?
- Ну тебя к аллаху с твоими эстафетами, - сказал Синельников.
- Мельчает народ, - мрачно изрек Юпо. - Раньше мы уж если сходились, так минимум брали большую шведскую. А малую шведскую всякий начинающий сопляк пил.
- А что это такое? - спросил Воронов.
- Слышал, Петя? Он спрашивает! Вот что значит гражданка непросвещенный народ. - И, обернувшись к Воронову, Юпо пояснил: - Очень просто, малая шведская эстафета значит - три по двести. По стакану.
- А большая?
- А большая - три по триста.
В магазине взяли три бутылки коньяку, или, как выразился Юпо, - три банки. В дороге он предавался счастливым воспоминаниям.
- Н-да, было время... Понимали, что мальчикам повеселиться надо. Рестораны до четырех часов утра открыты... Бывало, придешь после культпохода: "Лялечка, три по три!" И несет она, моя милая, на подносике три пол-литра водочки и три огурца. Шик!
- Чему ты радуешься! - перебил его Воронов. - Тут плакать надо, а не радоваться. Все эти забавы от скуки нашей, а главное - от бедности. Кутеж с огурцом и водкой для нас уже событие. Высшую математику изучили и технику знаем, а вот по-человечески даже пить не умеем.
- Ого, да ты из современных! - воскликнул Юпо. - Эх, вы, бдительные. Что вы понимаете? Раньше мы в столовой коньяк распивали, и служба шла. А теперь в проходной обнюхивают тебя, как бобика: не пахнет ли спиртным? И чуть что, трах - и за борт. Каких людей посписывали с флота!
Синельников занимал половину небольшого коттеджа, обнесенного высокой оградой. В трех маленьких комнатах было тепло и уютно; на стенах висели рога сохатого, изюбря, косули, совиные чучела. Возле дивана и кровати валялись медвежьи шкуры; над кроватью висели ружья, охотничьи ножи и кортик.
Разглядывая все эти богатства, Юпо каждый раз говорил одно и то же:
- Живут же люди! Прямо черный барон этот Синельников.
На Воронова охотничье оружие и трофеи не произвели никакого впечатления, и он молча сидел на диване. Синельников возился над банками крабов и скумбрии.
- Петя, а чего бы тебе не жениться? Имея твои хоромы, можно такую птичку певчую отхватить! Прямо московскую канареечку.
- Птички хороши те, что на воле порхают. А канарейки, мой милый, нравятся тогда, когда они в чужих клетках. Своя быстро надоедает. Знаю по личному опыту. Я еще не настолько стар, чтобы довольствоваться одной и той же клеточной канарейкой. Кстати, а почему ты без своей канарейки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31