– Слышала о твоем существовании, да и о женитьбе тоже. Сегодня небось с какой-нибудь девкой ночь провел, да?
– Ничего подобного, – ответил Локхарт. – Просто захотелось поспать на сеновале. Я пришел кое о чем спросить вас.
– Спросить? О чем спросить? Не люблю я всякие расспросы. Не знаю, смогу ли ответить тебе, – голос мисс Дейнтри звучал резко, обрывисто, четко выделяя каждую фразу.
– Кто мой отец? – спросил Локхарт, научившийся от Додда не тратить времени на вступления. Даже мисс Дейнтри оказалась захвачена этим врасплох.
– Твой отец? Ты меня спрашиваешь, кто твой отец?
– Да, – подтвердил Локхарт.
Мисс Дейнтри потыкала ножом кусочки ветчины на сковородке.
– А сам ты не знаешь? – спросила она после небольшой паузы.
– Знал бы, не спрашивал.
– Это и дураку понятно, – ответила она, снова с ноткой одобрения в голосе. – Ас чего ты взял, что я знаю, кто твой отец?
– Мистер Додд так сказал.
Мисс Дейнтри оторвала взгляд от сковородки и посмотрела на Локхарта:
– Вот как, Додд сказал?
– Да. Он сказал, что вы были подругой моей матери. И что, возможно, она могла вам об этом сказать.
Но мисс Дейнтри отрицательно покачала головой.
– Скорей уж она призналась бы попу из Чипхант-Кастл. Тому, который папист и шотландский горец до мозга костей. А твоя мать и дед всегда были безбожниками-унитарианцами. Скорее собака начнет нести яйца, чем она призналась бы мне в чем-то подобном, – сказала мисс Дейнтри, разбивая о край сковородки яйца и выливая их на ветчину.
– Унитарианцами? – переспросил Локхарт. – Не знал, что дед унитарианец.
– Думаю, он и сам этого не знает, – ответила мисс Дейнтри, – но он вечно читает Эмерсона и Дарвина и всяких пустомель из Челси. А там все те идеи, из которых состоит унитарианство, – только перемешать их вместе.
– Так вы не знаете, кто мой отец? – снова спросил Локхарт, не испытывавший желания втягиваться перед завтраком в теологические споры. Мисс Дейнтри добавила на сковородку грибов.
– Я этого не говорила, – ответила она. – Я сказала, что твоя мать мне в этом не признавалась. Но у меня есть свои мысли на этот счет.
– Так кто же он? – спросил Локхарт. – Я сказала, что у меня есть свои мысли об этом. Я не говорила, что расскажу о них. В таком деле немудрено ошибиться, а я не хочу наговорить на кого-нибудь попусту.
Она поставила на стол две тарелки и черпаком разложила по ним яичницу с ветчиной и грибами.
– Ешь и дай мне подумать, – сказала она, берясь за вилку и нож. Они молча ели, шумно прихлебывая из больших кружек горячий чай. Мисс Дейнтри налила свой чай в блюдце и отпивала из него маленькими глотками. Когда они кончили завтракать и вытерли рты, мисс Дейнтри поднялась и вышла из кухни, возвратившись через несколько минут с деревянной шкатулкой, инкрустированной перламутром.
– Ты, конечно, не слышал о мисс Джонсон, – сказала она, ставя шкатулку на стол. Локхарт покачал головой. – Она была почтальоншей в округе Райал-Бэнк. Настоящей почтальоншей: она сама развозила почту на старом велосипеде. А не сидела в лавке, собирая письма от тех, кто их отправляет. Она жила в коттедже, что стоит перед въездом в деревню. Вот это она отдала мне перед смертью.
Локхарт с любопытством посмотрел на шкатулку.
– Шкатулка – это чепуха, – сказала мисс Дейнтри. – Важно, что внутри. Старуха была очень сентиментальна, хотя послушать ее – такого не скажешь. Она держала кошек. И обычно летом, развезя почту, садилась у дверей дома, на солнце, а вокруг нее сидели кошки и котята. Как-то к ней зашел пастух, с ним была собака. И вот эта собака вдруг загрызла одного из котят. Мисс Джонсон и глазом не повела. Только посмотрела на пастуха и сказала: «Кормить надо свою собаку». Вот такова была мисс Джонсон. Счесть ее сентиментальной было трудно.
Локхарт рассмеялся, мисс Дейнтри изучающе разглядывала его.
– Ты страшно похож на свою мать. Она тоже так громко говорила и смеялась. Совсем по-ослиному. Но есть и еще что-то общее. – Она подтолкнула к нему шкатулку и открыла крышку. Внутри, аккуратно завернутая в полиэтиленовую пленку, лежала пачка конвертов.
– Возьми, – сказала она, продолжая при этом придерживать шкатулку. – Старуха взяла с меня слово, что эта шкатулка никогда не попадет в чужие руки. Но насчет содержимого я ей ничего не обещала.
Локхарт достал связку писем и посмотрел на конверты. Все они были адресованы в Нортумберленд почтальонше Райал-Бэнк для мисс К. Р. Флоуз. Все конверты были нераспечатаны.
– Она их не открывала, – пояснила мисс Дейнтри. – Мисс Джонсон была человеком твердых убеждений, и ее вера не позволяла ей нарушать правила Королевской почты.
– Но почему они не адресованы прямо в Блэк-Покрингтон и Флоуз-Холл? – спросил Локхарт. – Почему мать предпочитала почтальоншу из Райал-Бэнка?
– Ты что, дурак? Там бы твой дед наложил на них лапу и все бы узнал. Старый черт так ревновал ее, что обязательно прочел бы эти письма. Твоя мать отлично это понимала, она была хитрюга.
Локхарт посмотрел на штемпель одного из писем и увидел, что оно пришло из Америки и было датировано 1961 годом.
– Это письмо пришло через пять лет после ее смерти. Почему мисс Джонсон не отправила его назад?
– Пришлось бы распечатать его, чтобы выяснить обратный адрес. Она бы никогда так не поступила, – ответила мисс Дейнтри. – Я же сказала, для нее Королевская почта была такой же священной, как сама вера. А кроме того, она не хотела, чтобы единственный друг твоей матери узнал, что та умерла. Как она говорила, «лучше жить надеждой, чем горем». А она знала это по собственному опыту. Человек, с которым она была обручена, пропал без вести на Ипре, но она так никогда и не согласилась считать его погибшим. Она верила в вечную жизнь и вечную любовь, это придавало старухе силы. Хотела бы я верить хоть во что-то одно, но нет, не верю.
– Думаю, я имею право распечатать эти письма, – сказал Локхарт. Мисс Дейнтри кивнула.
– Мать не оставила тебе ничего, кроме внешности. Сомневаюсь, что ты найдешь имя отца в этих письмах.
– Быть может, хоть какую-то зацепку. Но мисс Дейнтри не верила и в это.
– Нет, не найдешь. Заранее могу тебе сказать. Лучше уж сходи к цыганке в табор, пусть погадает. Твой отец за всю жизнь не написал ни одного письма.
Локхарт посмотрел на нее с подозрением.
– Похоже, вы все-таки знаете, кто он, – начал было Локхарт. – По крайней мере вы могли бы... – Но мисс Дейнтри поймать было не так-то просто.
– Уходи, – сказал она, вставая из-за стола. – Ты слишком напоминаешь мне Клариссу. Нечего рассиживать тут над письмами из прошлого. Сходи к прорицательнице, на скорее знает, кто твой отец, чем я.
– К прорицательнице? – переспросил Локхарт.
– К гадалке, – ответила мисс Дейнтри. – Она утверждает, что она будто бы потомок старого Элспета Фааса, о котором говорится в преданиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Ничего подобного, – ответил Локхарт. – Просто захотелось поспать на сеновале. Я пришел кое о чем спросить вас.
– Спросить? О чем спросить? Не люблю я всякие расспросы. Не знаю, смогу ли ответить тебе, – голос мисс Дейнтри звучал резко, обрывисто, четко выделяя каждую фразу.
– Кто мой отец? – спросил Локхарт, научившийся от Додда не тратить времени на вступления. Даже мисс Дейнтри оказалась захвачена этим врасплох.
– Твой отец? Ты меня спрашиваешь, кто твой отец?
– Да, – подтвердил Локхарт.
Мисс Дейнтри потыкала ножом кусочки ветчины на сковородке.
– А сам ты не знаешь? – спросила она после небольшой паузы.
– Знал бы, не спрашивал.
– Это и дураку понятно, – ответила она, снова с ноткой одобрения в голосе. – Ас чего ты взял, что я знаю, кто твой отец?
– Мистер Додд так сказал.
Мисс Дейнтри оторвала взгляд от сковородки и посмотрела на Локхарта:
– Вот как, Додд сказал?
– Да. Он сказал, что вы были подругой моей матери. И что, возможно, она могла вам об этом сказать.
Но мисс Дейнтри отрицательно покачала головой.
– Скорей уж она призналась бы попу из Чипхант-Кастл. Тому, который папист и шотландский горец до мозга костей. А твоя мать и дед всегда были безбожниками-унитарианцами. Скорее собака начнет нести яйца, чем она призналась бы мне в чем-то подобном, – сказала мисс Дейнтри, разбивая о край сковородки яйца и выливая их на ветчину.
– Унитарианцами? – переспросил Локхарт. – Не знал, что дед унитарианец.
– Думаю, он и сам этого не знает, – ответила мисс Дейнтри, – но он вечно читает Эмерсона и Дарвина и всяких пустомель из Челси. А там все те идеи, из которых состоит унитарианство, – только перемешать их вместе.
– Так вы не знаете, кто мой отец? – снова спросил Локхарт, не испытывавший желания втягиваться перед завтраком в теологические споры. Мисс Дейнтри добавила на сковородку грибов.
– Я этого не говорила, – ответила она. – Я сказала, что твоя мать мне в этом не признавалась. Но у меня есть свои мысли на этот счет.
– Так кто же он? – спросил Локхарт. – Я сказала, что у меня есть свои мысли об этом. Я не говорила, что расскажу о них. В таком деле немудрено ошибиться, а я не хочу наговорить на кого-нибудь попусту.
Она поставила на стол две тарелки и черпаком разложила по ним яичницу с ветчиной и грибами.
– Ешь и дай мне подумать, – сказала она, берясь за вилку и нож. Они молча ели, шумно прихлебывая из больших кружек горячий чай. Мисс Дейнтри налила свой чай в блюдце и отпивала из него маленькими глотками. Когда они кончили завтракать и вытерли рты, мисс Дейнтри поднялась и вышла из кухни, возвратившись через несколько минут с деревянной шкатулкой, инкрустированной перламутром.
– Ты, конечно, не слышал о мисс Джонсон, – сказала она, ставя шкатулку на стол. Локхарт покачал головой. – Она была почтальоншей в округе Райал-Бэнк. Настоящей почтальоншей: она сама развозила почту на старом велосипеде. А не сидела в лавке, собирая письма от тех, кто их отправляет. Она жила в коттедже, что стоит перед въездом в деревню. Вот это она отдала мне перед смертью.
Локхарт с любопытством посмотрел на шкатулку.
– Шкатулка – это чепуха, – сказала мисс Дейнтри. – Важно, что внутри. Старуха была очень сентиментальна, хотя послушать ее – такого не скажешь. Она держала кошек. И обычно летом, развезя почту, садилась у дверей дома, на солнце, а вокруг нее сидели кошки и котята. Как-то к ней зашел пастух, с ним была собака. И вот эта собака вдруг загрызла одного из котят. Мисс Джонсон и глазом не повела. Только посмотрела на пастуха и сказала: «Кормить надо свою собаку». Вот такова была мисс Джонсон. Счесть ее сентиментальной было трудно.
Локхарт рассмеялся, мисс Дейнтри изучающе разглядывала его.
– Ты страшно похож на свою мать. Она тоже так громко говорила и смеялась. Совсем по-ослиному. Но есть и еще что-то общее. – Она подтолкнула к нему шкатулку и открыла крышку. Внутри, аккуратно завернутая в полиэтиленовую пленку, лежала пачка конвертов.
– Возьми, – сказала она, продолжая при этом придерживать шкатулку. – Старуха взяла с меня слово, что эта шкатулка никогда не попадет в чужие руки. Но насчет содержимого я ей ничего не обещала.
Локхарт достал связку писем и посмотрел на конверты. Все они были адресованы в Нортумберленд почтальонше Райал-Бэнк для мисс К. Р. Флоуз. Все конверты были нераспечатаны.
– Она их не открывала, – пояснила мисс Дейнтри. – Мисс Джонсон была человеком твердых убеждений, и ее вера не позволяла ей нарушать правила Королевской почты.
– Но почему они не адресованы прямо в Блэк-Покрингтон и Флоуз-Холл? – спросил Локхарт. – Почему мать предпочитала почтальоншу из Райал-Бэнка?
– Ты что, дурак? Там бы твой дед наложил на них лапу и все бы узнал. Старый черт так ревновал ее, что обязательно прочел бы эти письма. Твоя мать отлично это понимала, она была хитрюга.
Локхарт посмотрел на штемпель одного из писем и увидел, что оно пришло из Америки и было датировано 1961 годом.
– Это письмо пришло через пять лет после ее смерти. Почему мисс Джонсон не отправила его назад?
– Пришлось бы распечатать его, чтобы выяснить обратный адрес. Она бы никогда так не поступила, – ответила мисс Дейнтри. – Я же сказала, для нее Королевская почта была такой же священной, как сама вера. А кроме того, она не хотела, чтобы единственный друг твоей матери узнал, что та умерла. Как она говорила, «лучше жить надеждой, чем горем». А она знала это по собственному опыту. Человек, с которым она была обручена, пропал без вести на Ипре, но она так никогда и не согласилась считать его погибшим. Она верила в вечную жизнь и вечную любовь, это придавало старухе силы. Хотела бы я верить хоть во что-то одно, но нет, не верю.
– Думаю, я имею право распечатать эти письма, – сказал Локхарт. Мисс Дейнтри кивнула.
– Мать не оставила тебе ничего, кроме внешности. Сомневаюсь, что ты найдешь имя отца в этих письмах.
– Быть может, хоть какую-то зацепку. Но мисс Дейнтри не верила и в это.
– Нет, не найдешь. Заранее могу тебе сказать. Лучше уж сходи к цыганке в табор, пусть погадает. Твой отец за всю жизнь не написал ни одного письма.
Локхарт посмотрел на нее с подозрением.
– Похоже, вы все-таки знаете, кто он, – начал было Локхарт. – По крайней мере вы могли бы... – Но мисс Дейнтри поймать было не так-то просто.
– Уходи, – сказал она, вставая из-за стола. – Ты слишком напоминаешь мне Клариссу. Нечего рассиживать тут над письмами из прошлого. Сходи к прорицательнице, на скорее знает, кто твой отец, чем я.
– К прорицательнице? – переспросил Локхарт.
– К гадалке, – ответила мисс Дейнтри. – Она утверждает, что она будто бы потомок старого Элспета Фааса, о котором говорится в преданиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81