Разве может бог терпеть несправедливость хотя бы одно мгновение? Медлить с преодолением зла, когда знаешь о его существовании, значит расписаться то ли в слабости, то ли в неуверенности, то ли в бездарности. Терпеть зло, которому можно помешать, значит согласиться, чтобы зло совершилось.
§89
Я слышу голоса массы докторов богословия, кричащих мне со всех сторон, что бог бесконечно справедлив, но что его справедливость не такова, как людская справедливость. Каково происхождение либо какова природа этой божественной справедливости? Какое представление могу я составить себе о его справедливости, которая так часто походит на человеческую несправедливость? Не являются ли смешением наших представлений о справедливости и несправедливости, разговоры о том, что справедливость по-божьи является несправедливостью с точки зрения его созданий? Как можно взять за образец существо, божественные совершенства которого прямо противоположны человеческим совершенствам?
«Бог, – говорите вы, – является единовластным распорядителем наших существований; его высшее могущество, которое не может быть ничем ограничено, дает ему право делать с произведением его рук все, что ему понравится; земляной же червь, каким является человек, не имеет права даже роптать на него».
Этот высокомерный тон явно заимствован из языка, которым имеют обыкновение говорить служители тиранов, когда эти последние разговаривают с теми, кто страдает от их насилия; это не может быть следовательно языком служителей бога, справедливость коего превозносят; этот язык не подобает также существу рассуждающему. Служители справедливого бога! Я скажу вам, что и величайшее могущество не дарует вашему богу право быть несправедливым даже по отношению к самому презренному из своих созданий. Деспот – не бог. Бог, присвоивший себе право творить зло, – тиран; тиран не является образцом для людей и должен казаться в глазах последних крайне мерзким.
Не странно ли, что для того, чтобы оправдать божество, его представляют самым несправедливым из существ? Но лишь только начинают жаловаться на его образ действий, как нас заставляют замолчать ссылкой на то, что бог – господин; это означает, что бог, будучи более сильным, никогда не подчиняется общепринятым правилам. Но право сильного есть насилие над всеми правами; оно может быть правом лишь в глазах дикого завоевателя, который в упоении своей яростью воображает себе, будто может сделать все, что ему понравится, с побежденными им бедняками. Это варварское право может казаться законным лишь рабам, настолько слепым, что они могут поверить, будто все дозволено тирану, сопротивляться которому они чувствуют себя не в состоянии.
В моменты величайших бедствий, в силу смехотворно-странного противоречия верующие часто восклицают: наш господин – бог благостный. Итак, непоследовательные мыслители, вы добросовестно утверждаете, что благостный бог насылает на вас чуму, что благостный бог дарует вам войну; что благостный бог является причиной неурожая, – одним словом, что благостный бог, не теряя своей благости, по своему желанию и праву причиняет вам величайшие из бедствий, какие вы можете испытать? Перестаньте по крайней мере называть благостным вашего бога, поскольку он причиняет вам зло; не говорите же, что он справедлив, а скажите, что он сильнее вас и что вы не в состоянии отражать удары, наносимые вам его прихотью.
Бог, – говорите вы, – наказывает нас для вящего нашего блага. Но какое реальное благо может получить народ, истребляемый эпидемией, вырезываемый на войне, развращаемый примерами своих испорченных правителей, беспощадно подавляемый железным скипетром безжалостных тиранов, побиваемый бичом скверного управления, которое часто в продолжение веков дает чувствовать народам последствия деятельности разрушителей? Глаза веры, должно быть, странные глаза, если с их помощью можно увидеть преимущества в наиболее страшных бедствиях и наиболее длительных несчастьях, в пороках, в безумиях, которыми так жестоко поражен человеческий род.
§90
Какие странные представления о божественной справедливости могут иметь христиане, которым велят верить, что их бог для того, чтобы помириться с человеческим родом, повинным неизвестно каким образом в грехе своих отцов, умертвил своего собственного сына, невинного и неспособного грешить? Что сказали бы нам о короле, подданные которого восстали бы против него и который для того, чтобы смягчить себя самого, не нашел бы иного способа, как умертвить своего наследника, совершенно непричастного к восстанию народа? Это было сделано, – скажет христианин, – для блага его подданных, неспособных удовлетворить божественной справедливости, ради удовлетворения которой бог разрешил жестокую смерть своего сына. Но доброта отца к посторонним не дает ему права быть несправедливым и варваром в отношении к собственному сыну. Все качества, приписываемые богословами своему богу, на каждом шагу уничтожают друг друга; существование одного из этих совершенств неизменно происходит лишь за счет другого.
А разве еврей имеет более разумные понятия о божественной справедливости, чем христианин? Некий король своей гордостью возбудил против себя гнев небесный; Иегова напустил чуму на свой невинный народ; семьдесят тысяч подданных были уничтожены для искупления ошибки монарха, которого благость божья решила пощадить.
§91
Несмотря на преступления, которыми все религии находят удовольствие чернить божество, люди не могут решиться обвинить последнее в несправедливости; они боятся, как бы, подобно тиранам нашего мира, он не был оскорблен истиной и не удвоил тяжесть бедствий и тирании, давящих их. Они слушают лишь своих священников, говорящих им, что бог – нежный отец; что бог – справедливый монарх, забота которого в этом мире – утверждение любви, послушания и уважения своих подданных; что он предоставил людям свободу действий для того, чтобы доставить им случай заслужить его милости и заслужить вечное блаженство, которое им никто не обязан давать. По каким признакам могли бы люди узнать нежность отца, произведшего на свет большую часть своих детей для того, чтобы они влачили на земле трудную, беспокойную и полную горечи жизнь? Может ли быть более пагубный подарок, чем эта мнимая свобода, которая, как говорят, позволяет человеку злоупотреблять ею и благодаря этому подвергаться вечным мукам!
§92
Вызвав к жизни смертных, в какие жестокие и опасные игры стало играть с ними божество! Брошенные в мир без их согласия на то, обладающие темпераментом, хозяином коего они не являются, воодушевленные страстями и желаниями, нераздельными с их натурой, подверженные соблазнам, с которыми они не могут бороться, увлекаемые событиями, которых они не могут ни предвидеть, ни предупредить, несчастные люди обязаны влачить существование, могущее навлечь на них ужасные как по силе, так и по продолжительности муки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
§89
Я слышу голоса массы докторов богословия, кричащих мне со всех сторон, что бог бесконечно справедлив, но что его справедливость не такова, как людская справедливость. Каково происхождение либо какова природа этой божественной справедливости? Какое представление могу я составить себе о его справедливости, которая так часто походит на человеческую несправедливость? Не являются ли смешением наших представлений о справедливости и несправедливости, разговоры о том, что справедливость по-божьи является несправедливостью с точки зрения его созданий? Как можно взять за образец существо, божественные совершенства которого прямо противоположны человеческим совершенствам?
«Бог, – говорите вы, – является единовластным распорядителем наших существований; его высшее могущество, которое не может быть ничем ограничено, дает ему право делать с произведением его рук все, что ему понравится; земляной же червь, каким является человек, не имеет права даже роптать на него».
Этот высокомерный тон явно заимствован из языка, которым имеют обыкновение говорить служители тиранов, когда эти последние разговаривают с теми, кто страдает от их насилия; это не может быть следовательно языком служителей бога, справедливость коего превозносят; этот язык не подобает также существу рассуждающему. Служители справедливого бога! Я скажу вам, что и величайшее могущество не дарует вашему богу право быть несправедливым даже по отношению к самому презренному из своих созданий. Деспот – не бог. Бог, присвоивший себе право творить зло, – тиран; тиран не является образцом для людей и должен казаться в глазах последних крайне мерзким.
Не странно ли, что для того, чтобы оправдать божество, его представляют самым несправедливым из существ? Но лишь только начинают жаловаться на его образ действий, как нас заставляют замолчать ссылкой на то, что бог – господин; это означает, что бог, будучи более сильным, никогда не подчиняется общепринятым правилам. Но право сильного есть насилие над всеми правами; оно может быть правом лишь в глазах дикого завоевателя, который в упоении своей яростью воображает себе, будто может сделать все, что ему понравится, с побежденными им бедняками. Это варварское право может казаться законным лишь рабам, настолько слепым, что они могут поверить, будто все дозволено тирану, сопротивляться которому они чувствуют себя не в состоянии.
В моменты величайших бедствий, в силу смехотворно-странного противоречия верующие часто восклицают: наш господин – бог благостный. Итак, непоследовательные мыслители, вы добросовестно утверждаете, что благостный бог насылает на вас чуму, что благостный бог дарует вам войну; что благостный бог является причиной неурожая, – одним словом, что благостный бог, не теряя своей благости, по своему желанию и праву причиняет вам величайшие из бедствий, какие вы можете испытать? Перестаньте по крайней мере называть благостным вашего бога, поскольку он причиняет вам зло; не говорите же, что он справедлив, а скажите, что он сильнее вас и что вы не в состоянии отражать удары, наносимые вам его прихотью.
Бог, – говорите вы, – наказывает нас для вящего нашего блага. Но какое реальное благо может получить народ, истребляемый эпидемией, вырезываемый на войне, развращаемый примерами своих испорченных правителей, беспощадно подавляемый железным скипетром безжалостных тиранов, побиваемый бичом скверного управления, которое часто в продолжение веков дает чувствовать народам последствия деятельности разрушителей? Глаза веры, должно быть, странные глаза, если с их помощью можно увидеть преимущества в наиболее страшных бедствиях и наиболее длительных несчастьях, в пороках, в безумиях, которыми так жестоко поражен человеческий род.
§90
Какие странные представления о божественной справедливости могут иметь христиане, которым велят верить, что их бог для того, чтобы помириться с человеческим родом, повинным неизвестно каким образом в грехе своих отцов, умертвил своего собственного сына, невинного и неспособного грешить? Что сказали бы нам о короле, подданные которого восстали бы против него и который для того, чтобы смягчить себя самого, не нашел бы иного способа, как умертвить своего наследника, совершенно непричастного к восстанию народа? Это было сделано, – скажет христианин, – для блага его подданных, неспособных удовлетворить божественной справедливости, ради удовлетворения которой бог разрешил жестокую смерть своего сына. Но доброта отца к посторонним не дает ему права быть несправедливым и варваром в отношении к собственному сыну. Все качества, приписываемые богословами своему богу, на каждом шагу уничтожают друг друга; существование одного из этих совершенств неизменно происходит лишь за счет другого.
А разве еврей имеет более разумные понятия о божественной справедливости, чем христианин? Некий король своей гордостью возбудил против себя гнев небесный; Иегова напустил чуму на свой невинный народ; семьдесят тысяч подданных были уничтожены для искупления ошибки монарха, которого благость божья решила пощадить.
§91
Несмотря на преступления, которыми все религии находят удовольствие чернить божество, люди не могут решиться обвинить последнее в несправедливости; они боятся, как бы, подобно тиранам нашего мира, он не был оскорблен истиной и не удвоил тяжесть бедствий и тирании, давящих их. Они слушают лишь своих священников, говорящих им, что бог – нежный отец; что бог – справедливый монарх, забота которого в этом мире – утверждение любви, послушания и уважения своих подданных; что он предоставил людям свободу действий для того, чтобы доставить им случай заслужить его милости и заслужить вечное блаженство, которое им никто не обязан давать. По каким признакам могли бы люди узнать нежность отца, произведшего на свет большую часть своих детей для того, чтобы они влачили на земле трудную, беспокойную и полную горечи жизнь? Может ли быть более пагубный подарок, чем эта мнимая свобода, которая, как говорят, позволяет человеку злоупотреблять ею и благодаря этому подвергаться вечным мукам!
§92
Вызвав к жизни смертных, в какие жестокие и опасные игры стало играть с ними божество! Брошенные в мир без их согласия на то, обладающие темпераментом, хозяином коего они не являются, воодушевленные страстями и желаниями, нераздельными с их натурой, подверженные соблазнам, с которыми они не могут бороться, увлекаемые событиями, которых они не могут ни предвидеть, ни предупредить, несчастные люди обязаны влачить существование, могущее навлечь на них ужасные как по силе, так и по продолжительности муки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61