Разве не должно это памятное событие доказать самим священникам, что предрассудки – вещь не постоянная и что лишь истина может обеспечить прочное благополучие?
Служители всевышнего не могли не видеть, что, кадя земным государям, изобретая для них божественные права, обоготворяя их, выдавая им с головой связанные этими служителями по рукам и ногам народы, они лишь делают тиранов из этих государей. Разве им не нужно бояться, чтобы грандиозные идолы, воздвигнутые ими до небес, в один прекрасный день не упали на них и не раздавили их всей своей тяжестью? Разве тысячи примеров не доказывают им, что нужно бояться, как бы эти спущенные с цепи львы, предварительно полакомившись народами, не съели бы и их самих?
Мы станем относиться к священникам с уважением с того самого момента, когда они станут гражданами. Пусть же используют они, если только могут, власть неба для того, чтобы заставить государей, беспрестанно опустошающих мир, бояться бога, пусть же откажутся они утверждать за государями кошмарное право совершать несправедливости без боязни получить наказание за них; пусть же признают они, что ни один гражданин, где бы он ни жил, не может находить выгодным жить под властью тирании; пусть же внушат они государям, что и тем невыгодно управлять так, чтобы стать ненавистными и повредить этим собственной безопасности, собственному могуществу и величию; пусть же наконец признают и набравшиеся разума государи, и набравшиеся разума священники, что прочна лишь та власть, которая основывается на истине разума и справедливости.
§190
Служители божьи, объявив войну человеческому разуму, который бы им, наоборот, не мешало развивать, действуют, совершенно очевидно, в ущерб собственным интересам. Какую бы они приобрели силу, какое бы могли они иметь значение и оказывать влияние на умнейших людей и какова была бы признательность народов к ним, если бы вместо занятий беспредметными спорами они бы свои силы посвятили полезным наукам, занимались бы поисками подлинных основ природы, управления и морали! Разве осмелился бы кто-нибудь попрекнуть богатством либо влиятельностью ту организацию, которая и свое время и все свое влияние отдавала бы на служение общему делу и использовала бы свое время для размышления, а влияние – для того, чтобы просветить умы государей и их подданных?
Священники! Оставьте свои призраки, никому непонятные догматы и свои отвратительные раздоры. Пусть уйдут в царство вымысла эти привидения, которые могли быть вам полезны лишь в эпоху детства народов. Образумьтесь и вместо того, чтобы созывать набатным боем к борьбе со своими противниками, вместо того, чтобы обременять народ никчемными спорами, вместо того, чтобы проповедовать народам ненужные и вымышленные добродетели, – проповедуйте мораль, которая была бы человечной и могла бы объединить всех людей. Проповедуйте добродетель, которая действительно была бы полезна миру. Станьте апостолами разума и просвещения народа, защитниками свободы, борцами с злоупотреблениями, друзьями истины. Тогда мы станем вас благословлять, почитать, любить, и вы навсегда завоюете сердца своих сограждан.
§191
Философы всегда выполняли у всех народов ту функцию, которая, как кажется, должна предназначаться служителям религии. Ненависть последних к философии на проверку оказывается лишь завистью, являющейся обычной среди людей, занимающихся одним и тем же ремеслом. Разве все те люди, которые привыкли мыслить, вместо того, чтобы вредить себе и выставлять себя на позор, не должны были бы соединить свои усилия для борьбы с заблуждениями, для совместных поисков истины и в особенности для того, чтобы искоренить предрассудки, в равной степени вредные и для государей, и для подданных, предрассудки, жертвами коих раньше или позже станут и те, кто их поддерживал?
При просвещенном правительстве священники сделались бы наиболее полезными людьми в государстве. При щедрой поддержке государства, освобожденные от труда поддерживать свое существование, разве они могли бы найти более подходящее дело, чем самим учиться и быть в состоянии трудиться над просвещением других? Разве не был бы их ум в большей мере удовлетворен открытием лучезарных истин, чем бесцельным блужданием по беспросветной тьме? Разве им труднее было бы открыть очевидные основы морали, доступной человеческому пониманию, чем мнимые основы божественной либо богословской морали? Ведь простым людям было бы значительно легче запомнить те ясные представления, которые они должны иметь о своих безусловных обязанностях, чем утруждать свою память таинственностью всякого рода, невразумительными словами, неясными определениями, в коих они абсолютно ничего не в состоянии понять. Сколько времени и усилий было истрачено совершенно зря для того, чтобы учиться самим и учить других предметам, которые не имеют никакой реальной пользы! Как много средств для работы на общее благо, для того, чтобы двигать вперед науку, развивать знания, воспитывать молодое поколение, могли бы предоставить просвещенному государю многочисленные монастыри, пожирающие в подавляющем числе стран средства народов, не давая последним взамен абсолютно ничего. Но суеверность и желание удерживать свое исключительное влияние могут выработать, как мы видим, лишь ни на что не годных людей. Разве можно извлечь какую-нибудь пользу из множества монахов, и монахинь, которые, как мы видели, в подавляющем числе стран получают громадные средства для того, чтобы они могли ничего не делать? Разве не лучше было бы взамен того, чтобы давать им заниматься ненужными размышлениями, бессмысленными молитвами, ничтожными обрядами, взамен того, чтобы утруждать их постами и строгими предписаниями, призвать их к соревнованию, которое заставило бы их найти средства стать полезными миру, от коего они, благодаря пагубным обетам, должны отвернуться?
Почему бы не вменить священникам в обязанность либо не предложить им дать тем, кого они обучают, настоящие знания и выработать из них граждан, полезных родине, вместо того чтобы забивать их умы россказнями, бессмысленными догматами и детскими забавами? Тот же метод воспитания, который применяется сейчас, делает людей полезными лишь духовенству, морочащему их, и для тиранов, грозящих им.
§192
Набожные люди часто обвиняют неверующих в отсутствии добропорядочности, так как иногда можно наблюдать, что принципы последних непрочны, что их мнения меняются в связи с болезнью, а перед смертью они и совсем от них отказываются. Когда плоть слабеет, то обычно с ней вместе слабеет и разум. Ослабевший и постаревший человек, когда приближается конец, сам иногда замечает, что разум оставляет его, и чувствует, что снова поддается власти предрассудков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Служители всевышнего не могли не видеть, что, кадя земным государям, изобретая для них божественные права, обоготворяя их, выдавая им с головой связанные этими служителями по рукам и ногам народы, они лишь делают тиранов из этих государей. Разве им не нужно бояться, чтобы грандиозные идолы, воздвигнутые ими до небес, в один прекрасный день не упали на них и не раздавили их всей своей тяжестью? Разве тысячи примеров не доказывают им, что нужно бояться, как бы эти спущенные с цепи львы, предварительно полакомившись народами, не съели бы и их самих?
Мы станем относиться к священникам с уважением с того самого момента, когда они станут гражданами. Пусть же используют они, если только могут, власть неба для того, чтобы заставить государей, беспрестанно опустошающих мир, бояться бога, пусть же откажутся они утверждать за государями кошмарное право совершать несправедливости без боязни получить наказание за них; пусть же признают они, что ни один гражданин, где бы он ни жил, не может находить выгодным жить под властью тирании; пусть же внушат они государям, что и тем невыгодно управлять так, чтобы стать ненавистными и повредить этим собственной безопасности, собственному могуществу и величию; пусть же наконец признают и набравшиеся разума государи, и набравшиеся разума священники, что прочна лишь та власть, которая основывается на истине разума и справедливости.
§190
Служители божьи, объявив войну человеческому разуму, который бы им, наоборот, не мешало развивать, действуют, совершенно очевидно, в ущерб собственным интересам. Какую бы они приобрели силу, какое бы могли они иметь значение и оказывать влияние на умнейших людей и какова была бы признательность народов к ним, если бы вместо занятий беспредметными спорами они бы свои силы посвятили полезным наукам, занимались бы поисками подлинных основ природы, управления и морали! Разве осмелился бы кто-нибудь попрекнуть богатством либо влиятельностью ту организацию, которая и свое время и все свое влияние отдавала бы на служение общему делу и использовала бы свое время для размышления, а влияние – для того, чтобы просветить умы государей и их подданных?
Священники! Оставьте свои призраки, никому непонятные догматы и свои отвратительные раздоры. Пусть уйдут в царство вымысла эти привидения, которые могли быть вам полезны лишь в эпоху детства народов. Образумьтесь и вместо того, чтобы созывать набатным боем к борьбе со своими противниками, вместо того, чтобы обременять народ никчемными спорами, вместо того, чтобы проповедовать народам ненужные и вымышленные добродетели, – проповедуйте мораль, которая была бы человечной и могла бы объединить всех людей. Проповедуйте добродетель, которая действительно была бы полезна миру. Станьте апостолами разума и просвещения народа, защитниками свободы, борцами с злоупотреблениями, друзьями истины. Тогда мы станем вас благословлять, почитать, любить, и вы навсегда завоюете сердца своих сограждан.
§191
Философы всегда выполняли у всех народов ту функцию, которая, как кажется, должна предназначаться служителям религии. Ненависть последних к философии на проверку оказывается лишь завистью, являющейся обычной среди людей, занимающихся одним и тем же ремеслом. Разве все те люди, которые привыкли мыслить, вместо того, чтобы вредить себе и выставлять себя на позор, не должны были бы соединить свои усилия для борьбы с заблуждениями, для совместных поисков истины и в особенности для того, чтобы искоренить предрассудки, в равной степени вредные и для государей, и для подданных, предрассудки, жертвами коих раньше или позже станут и те, кто их поддерживал?
При просвещенном правительстве священники сделались бы наиболее полезными людьми в государстве. При щедрой поддержке государства, освобожденные от труда поддерживать свое существование, разве они могли бы найти более подходящее дело, чем самим учиться и быть в состоянии трудиться над просвещением других? Разве не был бы их ум в большей мере удовлетворен открытием лучезарных истин, чем бесцельным блужданием по беспросветной тьме? Разве им труднее было бы открыть очевидные основы морали, доступной человеческому пониманию, чем мнимые основы божественной либо богословской морали? Ведь простым людям было бы значительно легче запомнить те ясные представления, которые они должны иметь о своих безусловных обязанностях, чем утруждать свою память таинственностью всякого рода, невразумительными словами, неясными определениями, в коих они абсолютно ничего не в состоянии понять. Сколько времени и усилий было истрачено совершенно зря для того, чтобы учиться самим и учить других предметам, которые не имеют никакой реальной пользы! Как много средств для работы на общее благо, для того, чтобы двигать вперед науку, развивать знания, воспитывать молодое поколение, могли бы предоставить просвещенному государю многочисленные монастыри, пожирающие в подавляющем числе стран средства народов, не давая последним взамен абсолютно ничего. Но суеверность и желание удерживать свое исключительное влияние могут выработать, как мы видим, лишь ни на что не годных людей. Разве можно извлечь какую-нибудь пользу из множества монахов, и монахинь, которые, как мы видели, в подавляющем числе стран получают громадные средства для того, чтобы они могли ничего не делать? Разве не лучше было бы взамен того, чтобы давать им заниматься ненужными размышлениями, бессмысленными молитвами, ничтожными обрядами, взамен того, чтобы утруждать их постами и строгими предписаниями, призвать их к соревнованию, которое заставило бы их найти средства стать полезными миру, от коего они, благодаря пагубным обетам, должны отвернуться?
Почему бы не вменить священникам в обязанность либо не предложить им дать тем, кого они обучают, настоящие знания и выработать из них граждан, полезных родине, вместо того чтобы забивать их умы россказнями, бессмысленными догматами и детскими забавами? Тот же метод воспитания, который применяется сейчас, делает людей полезными лишь духовенству, морочащему их, и для тиранов, грозящих им.
§192
Набожные люди часто обвиняют неверующих в отсутствии добропорядочности, так как иногда можно наблюдать, что принципы последних непрочны, что их мнения меняются в связи с болезнью, а перед смертью они и совсем от них отказываются. Когда плоть слабеет, то обычно с ней вместе слабеет и разум. Ослабевший и постаревший человек, когда приближается конец, сам иногда замечает, что разум оставляет его, и чувствует, что снова поддается власти предрассудков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61