Удобная светлая столовая с камилом, в котором горел приветливый огонь.
Слева вышла женщина, и Юбер увидел ее меньше чем в двух метрах. Она была высокой, стройной и худощавой, одета в длинное домашнее платье темно-синего цвета из толстого мольтона. Ее лицо показалось ему странным: очень смуглое, с необыкновенными голубыми глазами, по-азиатски зауженными. Гладкие черные волосы собраны в пучок на затылке, выступающие скулы.
Юбер весь трясся и решил, наконец, постучать в дверь. Крыльцо было чуть дальше. Он пригнулся, проходя по освещенной зоне перед окном, постучал в дверь и подождал.
Спокойные шаги. Строгий и приятный голос спросил по-русски:
– Кто там?
Юбер ответил по-немецки, поскольку Говард ему сообщил, что женщина не знает английского; только японский, русский и немецкий.
– Я заблудился и не могу найти дорогу. Звезда привела меня к вашему дому...
Пауза. Потом она спросила тоже по-немецки:
– Какая звезда?
– Одна из звезд флага.
Послышался лязг засовов, и дверь открылась.
– Входите, – просто сказала женщина. – Я вас ждала...
Лин не удивилась, увидев его одетого в одни смешные кальсоны, облепившие ноги, покрытого зловонным жиром, продрогшего до костей.
– Сюда, – добавила она, закрыв дверь. – Я приготовила вам чан горячей воды, дам вам мыло и полотенце...
Юбер расцвел:
– И стакан водки для внутреннего употребления.
– И стакан водки, – согласилась она.
– Вы просто фея! Не знаю, как вас благодарить. Хотите выйти за меня замуж?
Они были в конце коридора, и она уже взялась за ручку двери, но тут резко обернулась и смерила его разъяренным взглядом.
– Считаю нужным сказать вам сразу: я не люблю, когда надо мной насмехаются.
Он смущенно запротестовал:
– Я не хотел вас обидеть. Я просто пошутил... Уверяю вас, это была шутка...
Лин открыла дверь в комнату со стенами из неотесанных бревен, в которой клубился густой пар.
– Я не люблю шутки такого рода, – отрезала она так же холодно.
Юбер почувствовал, что лучше ничего не говорить. В конце концов, вполне нормально, что эта странная женщина не понимает юмор определенного рода. Он вошел в комнату и оказался в необыкновенно приятном влажном тепле. В центре стоял огромный чан, полный дымящейся воды, рядом на табурете лежала большая губка. Женщина положила туда кусок мыла и полотенце и пошла к двери, сказав:
– Можете начинать.
Дверь за ней закрылась. Юбер с трудом снял кальсоны. Перед уходом хозяйки он хотел напомнить ей обещание налить ему стакан водки. Его удержало опасение снова рассердить ее. "Будет весело!", – подумал он и влез в чан, как будто вошел в рай...
С обвязанным вокруг пояса полотенцем он возник на пороге открытой двери в гостиную и церемонно поклонился:
– Я прихожу в отчаяние, что беспокою вас, милостивая государыня, но необходимость...
Лин быстро встала с кресла перед камином и перебила его:
– Вы хотите получить одежду?
Ее светло-голубые глаза были самым необыкновенным в ее лице, на очень смуглой коже которого плясали отблески пламени. Она туже затянула поясок своего плотного домашнего платья и продолжила:
Я не знала ваших размеров. Все необходимое достану утром. Ваша постель очень теплая. Я ее нагрела. Ложитесь спать, я вас разбужу, когда будет нужно...
– Вы мне обещали стакан водки, – напомнил Юбер.
Она открыла буфет из светлого дерева, вынула бутылку и стакан и направилась к столу.
– Вы очень хорошо сложены, – сказала Лин, бросив на него оценивающий взгляд.
Юбер из осторожности решил воздержаться от ответа, готового сорваться у него с языка, и взял стакан.
– Ваше здоровье.
Лин наклонила голову. Он залпом выпил водку и сжал зубы, пока огонь разливался по его груди. Его лицо пылало.
– Господи, как хорошо! – прошептал Юбер.
– Идите спать, – повторила Лин. – Дверь напротив.
– Спокойной ночи.
Она ничего не ответила.
3
Юбер медленно выныривал из крепкого сна, когда шум мотора разбудил его окончательно. Хлопнула дверца, потом послышался голос Лин Манновой, чистый и твердый, говоривший по-русски:
– Спасибо, что подвез, Владимир.
Юбер отбросил тяжелое белое одеяло, которым был накрыт, и бесшумно вскочил на ноги. Окно комнаты, где он спал, выходило во двор. Деревянные ставни не позволяли выглянуть наружу. Густой веселый голос ответил:
– Рад был помочь, сердце мое. Подожди... Я сам отнесу этот сверток.
– Нет, нет, я не хочу тебя задерживать.
– Ты меня не задерживаешь.
Хлопнула дверца машины, и под ногами захрустел гравий. Юбер вдруг заметил, что стоит голый и вздрогнул. В комнате было совсем не жарко. Кто этот Владимир? Шаги послышались уже в коридоре, затем хозяйка сказала:
– Мне очень жаль, но не проси оставить тебя завтракать. Мне нечем тебя угостить. Сегодня, как ты знаешь, я уезжаю и купила ровно столько продуктов, сколько нужно мне одной.
Веселый густой голос Владимира:
– Ничего страшного, сердце мое. Мне все равно придется ехать в управление. Мы кое-кого взяли...
Наступило короткое молчание. Они, очевидно, были в столовой, с другой стороны от прихожей. Снова раздался женский голос, но уже глуше:
– Можно узнать, кого?
– Пожалуйста... Рыбака Такару. Он вернулся один еще до рассвета и утверждает, будто его матрос упал в воду, а он не сумел его вытащить.
У Юбера замерло сердце.
– Такара... Это не тот тип огромного роста, что похож на самураев из старинных японских легенд?
– Да, он.
– Вы думаете, он сам сбросил своего матроса в море?
– Мы не знаем. Во всяком случае, это не исключено. У Такары репутация вспыльчивого человека, и он вполне мог выбросить матроса за борт после ссоры... Самое неприятное то, что его матрос ни с кем не дружил и не разговаривал. Никто не помнит, чтобы он произнес хотя бы одну законченную фразу.
Маннова беззаботно рассмеялась.
– Я уверена, Владимир, что ты без труда разберешься в этом деле.
Владимир издал нечто вроде кудахтанья.
– Я бы давно отпустил его домой, если бы радарная станция Вала не засекла этой ночью неустановленное судно приблизительно в том месте, где Такара обычно ловил рыбу.
У Юбера второй раз перехватило дыхание.
– Никому не говори об этом, сердце мое, – продолжал мужчина. – У радарщиков могла быть галлюцинация, но мне все равно придется еще подержать Такару.
– Конечно, Владимир. Тебе виднее, это твоя работа.
– Ты права, сердце мое, такая работа.
Голос приблизился, и Юбер прижался к стене, чтобы дверь закрыла его, если ее кто-нибудь откроет. Затем шаги удалились по коридору. Гость и Маннова обменялись во дворе несколькими словами, которые Юбер не разобрал. Наконец, хлопнула дверца, зашумел мотор, машина тронулась с места и уехала.
– Уф! – перевел дыхание Юбер.
И нырнул в теплую постель. Он слышал, как женщина расхаживала по дому, а потом вошла без стука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Слева вышла женщина, и Юбер увидел ее меньше чем в двух метрах. Она была высокой, стройной и худощавой, одета в длинное домашнее платье темно-синего цвета из толстого мольтона. Ее лицо показалось ему странным: очень смуглое, с необыкновенными голубыми глазами, по-азиатски зауженными. Гладкие черные волосы собраны в пучок на затылке, выступающие скулы.
Юбер весь трясся и решил, наконец, постучать в дверь. Крыльцо было чуть дальше. Он пригнулся, проходя по освещенной зоне перед окном, постучал в дверь и подождал.
Спокойные шаги. Строгий и приятный голос спросил по-русски:
– Кто там?
Юбер ответил по-немецки, поскольку Говард ему сообщил, что женщина не знает английского; только японский, русский и немецкий.
– Я заблудился и не могу найти дорогу. Звезда привела меня к вашему дому...
Пауза. Потом она спросила тоже по-немецки:
– Какая звезда?
– Одна из звезд флага.
Послышался лязг засовов, и дверь открылась.
– Входите, – просто сказала женщина. – Я вас ждала...
Лин не удивилась, увидев его одетого в одни смешные кальсоны, облепившие ноги, покрытого зловонным жиром, продрогшего до костей.
– Сюда, – добавила она, закрыв дверь. – Я приготовила вам чан горячей воды, дам вам мыло и полотенце...
Юбер расцвел:
– И стакан водки для внутреннего употребления.
– И стакан водки, – согласилась она.
– Вы просто фея! Не знаю, как вас благодарить. Хотите выйти за меня замуж?
Они были в конце коридора, и она уже взялась за ручку двери, но тут резко обернулась и смерила его разъяренным взглядом.
– Считаю нужным сказать вам сразу: я не люблю, когда надо мной насмехаются.
Он смущенно запротестовал:
– Я не хотел вас обидеть. Я просто пошутил... Уверяю вас, это была шутка...
Лин открыла дверь в комнату со стенами из неотесанных бревен, в которой клубился густой пар.
– Я не люблю шутки такого рода, – отрезала она так же холодно.
Юбер почувствовал, что лучше ничего не говорить. В конце концов, вполне нормально, что эта странная женщина не понимает юмор определенного рода. Он вошел в комнату и оказался в необыкновенно приятном влажном тепле. В центре стоял огромный чан, полный дымящейся воды, рядом на табурете лежала большая губка. Женщина положила туда кусок мыла и полотенце и пошла к двери, сказав:
– Можете начинать.
Дверь за ней закрылась. Юбер с трудом снял кальсоны. Перед уходом хозяйки он хотел напомнить ей обещание налить ему стакан водки. Его удержало опасение снова рассердить ее. "Будет весело!", – подумал он и влез в чан, как будто вошел в рай...
С обвязанным вокруг пояса полотенцем он возник на пороге открытой двери в гостиную и церемонно поклонился:
– Я прихожу в отчаяние, что беспокою вас, милостивая государыня, но необходимость...
Лин быстро встала с кресла перед камином и перебила его:
– Вы хотите получить одежду?
Ее светло-голубые глаза были самым необыкновенным в ее лице, на очень смуглой коже которого плясали отблески пламени. Она туже затянула поясок своего плотного домашнего платья и продолжила:
Я не знала ваших размеров. Все необходимое достану утром. Ваша постель очень теплая. Я ее нагрела. Ложитесь спать, я вас разбужу, когда будет нужно...
– Вы мне обещали стакан водки, – напомнил Юбер.
Она открыла буфет из светлого дерева, вынула бутылку и стакан и направилась к столу.
– Вы очень хорошо сложены, – сказала Лин, бросив на него оценивающий взгляд.
Юбер из осторожности решил воздержаться от ответа, готового сорваться у него с языка, и взял стакан.
– Ваше здоровье.
Лин наклонила голову. Он залпом выпил водку и сжал зубы, пока огонь разливался по его груди. Его лицо пылало.
– Господи, как хорошо! – прошептал Юбер.
– Идите спать, – повторила Лин. – Дверь напротив.
– Спокойной ночи.
Она ничего не ответила.
3
Юбер медленно выныривал из крепкого сна, когда шум мотора разбудил его окончательно. Хлопнула дверца, потом послышался голос Лин Манновой, чистый и твердый, говоривший по-русски:
– Спасибо, что подвез, Владимир.
Юбер отбросил тяжелое белое одеяло, которым был накрыт, и бесшумно вскочил на ноги. Окно комнаты, где он спал, выходило во двор. Деревянные ставни не позволяли выглянуть наружу. Густой веселый голос ответил:
– Рад был помочь, сердце мое. Подожди... Я сам отнесу этот сверток.
– Нет, нет, я не хочу тебя задерживать.
– Ты меня не задерживаешь.
Хлопнула дверца машины, и под ногами захрустел гравий. Юбер вдруг заметил, что стоит голый и вздрогнул. В комнате было совсем не жарко. Кто этот Владимир? Шаги послышались уже в коридоре, затем хозяйка сказала:
– Мне очень жаль, но не проси оставить тебя завтракать. Мне нечем тебя угостить. Сегодня, как ты знаешь, я уезжаю и купила ровно столько продуктов, сколько нужно мне одной.
Веселый густой голос Владимира:
– Ничего страшного, сердце мое. Мне все равно придется ехать в управление. Мы кое-кого взяли...
Наступило короткое молчание. Они, очевидно, были в столовой, с другой стороны от прихожей. Снова раздался женский голос, но уже глуше:
– Можно узнать, кого?
– Пожалуйста... Рыбака Такару. Он вернулся один еще до рассвета и утверждает, будто его матрос упал в воду, а он не сумел его вытащить.
У Юбера замерло сердце.
– Такара... Это не тот тип огромного роста, что похож на самураев из старинных японских легенд?
– Да, он.
– Вы думаете, он сам сбросил своего матроса в море?
– Мы не знаем. Во всяком случае, это не исключено. У Такары репутация вспыльчивого человека, и он вполне мог выбросить матроса за борт после ссоры... Самое неприятное то, что его матрос ни с кем не дружил и не разговаривал. Никто не помнит, чтобы он произнес хотя бы одну законченную фразу.
Маннова беззаботно рассмеялась.
– Я уверена, Владимир, что ты без труда разберешься в этом деле.
Владимир издал нечто вроде кудахтанья.
– Я бы давно отпустил его домой, если бы радарная станция Вала не засекла этой ночью неустановленное судно приблизительно в том месте, где Такара обычно ловил рыбу.
У Юбера второй раз перехватило дыхание.
– Никому не говори об этом, сердце мое, – продолжал мужчина. – У радарщиков могла быть галлюцинация, но мне все равно придется еще подержать Такару.
– Конечно, Владимир. Тебе виднее, это твоя работа.
– Ты права, сердце мое, такая работа.
Голос приблизился, и Юбер прижался к стене, чтобы дверь закрыла его, если ее кто-нибудь откроет. Затем шаги удалились по коридору. Гость и Маннова обменялись во дворе несколькими словами, которые Юбер не разобрал. Наконец, хлопнула дверца, зашумел мотор, машина тронулась с места и уехала.
– Уф! – перевел дыхание Юбер.
И нырнул в теплую постель. Он слышал, как женщина расхаживала по дому, а потом вошла без стука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30