Бывает, впрочем, и наоборот: криминалитет для разборок в своей среде нанимает правоохранников.
– Ваша первая реакция на побег Солоника?
– Выругался от неожиданности. А позже, когда в ходе следствия по делу о побеге начался допрос соседей Солоника по камерам (в том числе и моих клиентов), мне стало доподлинно известно, что среди прочих сведений РУОП собирает материал и на меня. Тогда же мои коллеги дали мне совет – исчезнуть на время. Я взял отпуск и уехал из Москвы.
– А когда вы пришли к мысли сменить жилье и пользоваться лишь сотовой связью?
– В июле, после избиения Алексея Завгороднего. Он и сейчас в больнице.
– Так кто и за что избил адвоката Завгороднего?
– В свое время у Алексея возникали разные версии о случившемся с ним, и он неоднократно делился ими с журналистами. Но сегодня мы пришли к мнению: избиение однозначно связано с Солоником.
(Версия-плюс. – 1996)
Тоннель
До дня «X» оставалось три недели. Себастьян потягивал пахнущее хвоей темное пепси и чувствовал, что еще немного, и два непримиримых потока взаимоисключающих мыслей разорвут его мозг пополам. У него еще есть достаточно времени, чтобы выйти из игры. Ведь тот же Виззон отпахал вместе с ним будь здоров, но вовсе не собирается соваться в это пекло. С другой стороны, он очень хорошо помнил слова Али, когда впервые попал в этот чертов гараж: «Кто сюда входит однажды, назад уже не выходит!» Это, конечно, образность, преувеличение – многие десятки раз входил и выходил он из той проклятой коробки, скрывающей в себе начало их общей тайны, однако намек в сказанном был довольно прозрачным: отступничество, что сродни предательству, они не потерпят, слишком много поставлено на карту. Пойти в полицию? Для него, сына полицейского, такой шаг был бы, наверное, самым простым выходом, но то ли страх перед арабами, то ли вдруг проклюнувшиеся за эти месяцы ростки авантюризма и щекочущее чувство риска, а может, и то и другое вместе удерживали от явки с повинной.
Себастьян почесал за ухом своего любимого бультерьерчика Монтана и по привычке направился в кафе «Мепани», которое облюбовал с тех пор, как распрощался с опостылевшей и малоприбыльной должностью в универмаге, – маленькое, уютное и, главное, недорогое заведение. Здесь он подолгу раздумывал, как закрутить пусть небольшое, но свое дело. На многое он не замахивался. Скромная мечта бюргера заключалась в том, чтобы иметь собственный бутик по продаже текстиля и в свободное время смотреть видик, есть чипсы и шоколад, пить водку с колой или заказывать на дом пиццу. Себастьян даже подумывал об открытии солярия, однако в банке и слушать не захотели о кредите. Ну, а 440 марок по безработице и 250 социальной помощи ежемесячно – далеко не капитал для вожделенной самостоятельности. Не будет денег – все проекты так и останутся при нем. Этот печальный вывод поставил Себастьяна в тупик. Будь жив отец, наверное, все было бы по-другому. Офицер санитарной, водоохранной полиции, он имел в Берлине толковые связи, но с его внезапной смертью все рухнуло, и сыну с 17-ти лет пришлось всюду стучаться собственным лбом. Здесь, в «Мелани», он и познакомился с Али, то ли турком, то ли арабом. Себастьян, вероятно, не сошелся бы с ним так близко, если бы не прятавшиеся под его немецким происхождением турецкие гены: мать Себастьяна была турчанкой.
Он хорошо запомнил тот вечер, Али, добродушно улыбаясь, по-дружески похлопал его по плечу:
– Пока подыщешь себе постоянное занятие, может, пойдешь к нам на стройку? Временно, месяца на три.
Первая поездка на «объект» состоялась почему-то на форде с наглухо завешенными стеклами. На каком-то глухом углу, вблизи кирхи, его пересадили в зеленый фургон, который и въехал в просторный, перегороженный надвое гараж. Вторая половина напоминала служебное, но лишенное комфорта бюро, интерьер его несколько портили висящие на грубо вбитых гвоздях рабочие комбинезоны.
– Выбирай любой.
Под скатанным в трубку ковром – деревянный люк.
– Начинаем работать? – вопросительно посмотрел на него Али.
Когда озабоченный Себастьян опустился в лаз, он с некоторой тревогой подумал о том, что даже не знает, в какой точке Берлина находится. Об этом он узнает позже: район Миттерхорнштрассе, заваленный стройматериалами и металлоломом. А в окрестностях «окопались» владельцы дорогих вилл, роскошных магазинов, рынки. И «Берлинский Коммерц-банк» с сотнями индивидуальных сейфов богатых клиентов в подвале – цель людей, с которыми так легкомысленно связался сын полицейского Себастьян Фиррата.
Публика эта была действительно разношерстной. Али и его брат Дергхан – курды, попали в Берлин из Бейрута. Если сам Али ничем особо не выделялся, то братец его прошел боевое обучение в известной курдской партизанской организации ПКК, отлично владел оружием и считался классным специалистом по рытью коммуникаций. Еще трое братьев – Муззафер, Мутаб по кличке «Тони» и Халед – приехали в Европу из Дамаска. Халед даже успел отсидеть здесь за продажу кокаина. В квартире Хал еда на Лихтер-фельд Дракештрассе и созрел безумный план ограбления банка.
Зачем этой мусульманской, связанной круговой порукой братии понадобился Себастьян? Да только потому, что, опасаясь за свой корявый немецкий, они в день «X» собирались использовать его для переговоров с руководством банка и полицией. Ну, а чтобы надежно завяз в заговоре, пусть пороется вместе со всеми в земле.
Себастьян вгрызался в грунт, как трудяга-землеройка и на первых порах даже понятия не имел, для чего он это делает. Когда узнал – было уже поздно.
Зеленый фургон исправно вывозит мешки с землей на многочисленные берлинские стройплощадки. «Проходка» двигалась медленно, за день удавалось удлинять подкоп не больше, чем на метр. Дело пошло куда быстрее, когда врубились в подземную водосточную трубу, пересекающую Миттерхорнштрассе неподалеку от банка. Ее 60-сантиметровый диаметр вполне позволял более-менее передвигаться в этом, будто специально проложенном для взятия банка металлическом «тоннеле». Оставляя банк справа, труба тянулась дальше. Оставался решающий бросок – от трубы предстояло проложить последние 70 метров. Можно лишь представить этот каторжный труд: вся до последней горсти земля грузилась в мешки, которые по сливной трубе доставлялись в первый, идущий из гаража участок тоннеля, оттуда – в гараж. И таких рейсов – бесчисленное множество. Около 200 тонн грунта вынули «землеройки» из своей «пещеры». Какой кровью давались эти тонны и метры, говорит уже только то, что ход от гаража до водослива они рыли 5 месяцев. Так что Себастьян подключился лишь на решающем, заключительном этапе, который чуть не стал гибельным.
…В конце лета владелица бутика фрау Елке Арене переехала в здание на углу Миттерхорн Брайзгауер, стоящее стена к стене к «Коммерческому банку».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119