— Надо написать в Париж о местном поваре!
Герт принесла мне третью бутылку.
— Еще мартини? — спросила она Сьюзен.
— Нет, спасибо, — с теплотой в голосе ответила Сьюзен.
Герт ушла. Я налил пива в стакан.
— Меня беспокоит то, что эти типы на дороге не были полицейскими.
— Ты уверен?
Сьюзен разрезала дольку помидора и отправила половинку в рот.
— Да.
— Не похожи даже на полицейских маленького провинциального городка?
— Полицейские есть полицейские. И потом, хоть городок и маленький, но раз здесь центр торговли кокаином, жизнь у них закрученная. А полицейские, честные или «накормленные», должны быть почти такими же, как в крупном городе. Эти парни вели себя, как слепые щенята. В них не было ни умения, ни жесткости, они слабаки. Легавые уверены в себе, а если и нет, то уж пыль в глаза пустить умеют. Они привыкли, что с ними часто не хотят считаться, так что не теряются в похожих ситуациях.
— А твои растерялись?
Я снова кивнул.
— И не знали, что делать со стреляной раной. А полицейские обязаны знать.
Герт принесла мне фрикасе и салат из креветок для Сьюзен.
— Салат унести?
— Нет, спасибо, пусть пока останется.
— Тогда креветки подать позже?
— Нет. Я займусь и тем и другим.
— Вам еще пива? — Герт обратилась ко мне.
— Трех достаточно.
Герт пожала плечами и удалилась.
Я попробовал фрикасе:
— Какая досада!
— Консервированное?
— Я именно на это и надеялся, но они зачем-то приготовили его сами.
— Сможешь доесть?
— Постараюсь.
— Но если не полицейские, то кто? — спросила Сьюзен.
— Не знаю. Может, приятели полицейских. Может, белые «сотрудники» наркомафии. Может, кого-то наняли для грязной работы, пока легавые блокируют шоссе...
— Или кто-то, о ком ты ничего не знаешь.
— А вот это «или» звучит паршиво...
— Оно значит, что ты действуешь в обстановке, которую не понимаешь?
— Да.
— От этого никто не застрахован. Но ты рассматриваешь такую возможность тщательнее, чем кто-либо другой.
— Философствуешь?
— Почему бы и нет?
Глава 11
В воскресенье вечером я отвез Сьюзен в Бостон, оставив себе ее машину.
— Возьму напрокат, — сказала она. — А счет можешь оплатить.
— Счет оплатит «Аргус».
* * *
Потом наступило утро понедельника.
Сьюзен была далеко, а я как заводной колесил по городу, стараясь найти хоть малейшую зацепку. Чувствовал я себя, как тот прыщавый паренек, зашедший в бар, где назначают свидания парочки влюбленных.
Я заехал в ресторан «Френдли», присел за стойку, заказал оладьи по-английски и чашку кофе.
— Слышал, недавно на Куоббинском шоссе случалась какая-то заварушка, — бросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Молоденькая барменша посмотрела на меня пустым взглядом.
— Какая еще заварушка? — вяло поинтересовалась она.
— Сам хотел бы узнать поточнее.
Я повернулся к мужчине в сером атласном спортивном костюме и в черных туфлях под мокасины.
— Вы не в курсе событий?
Тот как раз обмакивал краешек тоста в желток. Когда у него получилось, он посмотрел на меня и пожал плечами:
— Нет.
Его подбородок покрывал слой двухдневной щетиной — видимо, решил отращивать бороду. И хотя он был «чистым» брюнетом, щетина росла серо-бурая.
— А вы-то что слышали, мистер? — Барменше было лет девятнадцать, не больше. Девчонка, но уже изрядно потасканная.
— Насколько я понял, подстрелили мужчину.
— Подстрелили? Не врете? — глаза ее так и округлились.
— Говорят.
— А говорят, кого? — спросил щетинистый.
— Нет, — я пожал плечами. — И еще там машина сгорела.
— Надо же, — покачала головой девчонка.
В ресторан вошли двое полицейских и устроились за стойкой со стороны щетинистого.
— Привет, Ленни, — сказала девчонка одному из них. — Что там случилось на Куоббинском шоссе? Говорят, — она кивнула в мою сторону, — там на днях кого-то подстрелили.
Она налила им по чашке кофе, хотя они и не заказывали.
Блондину Ленни было лет двадцать пять, он сидел, топорща густые светлые усы. Они действительно смотрелись. Но вот его полицейская фуражка была измята, как у пилота бомбардировщика после пятьдесят третьего боевого вылета. Ленни навалился на стойку и посмотрел на меня.
— О чем это вы?
— Да слышал вот, что на Куоббинском шоссе в кого-то стреляли. И вроде как чья-то машина сгорела.
— От кого вы это слышали?
— От очевидца.
Ленни повернулся к напарнику:
— Чак, ты слышал что-нибудь про стрельбу?
Чак, очередной блондин, но, в отличие от Ленни, повыше ростом и почище выбрит, пил кофе, держа чашку обеими руками. Безвольные запястья были расслаблены, кисти рук уныло поникли вниз, покатые плечи ссутулены — такого типа прекрасно сыграл в «Шейне» Джек Пэленс. Он сделал еще глоток, медленно поставил чашку, повернул голову и посмотрел на меня.
— Нет, ничего не слышал. И на вашем месте я бы поостерегся распространять по городу сплетни.
— Да-да, конечно. Наверное, не стоило говорить об этом, но я сказал только то, что слышал.
— Если знаете что-то конкретное — заявите в полицию. А если нет, держите язык за зубами. — Усы Ленни шевелились в такт словам.
Чак же продолжал сверлить меня злобным взглядом. От злобных взглядов больше толку, если тебе не двадцать пять, и ты не блондин, и усы отрастить для тебя не проблема.
— Я понял, — сказал я. — Спасибо, что разъяснили.
Положив на стойку три доллара, я вышел из зала.
Новая японская машина Сьюзен — красная, спортивная, обтекаемая, как пуля, двигатель с турбонадувом — развивала скорость в пять миллионов миль в час за пять секунд.
Сьюзен носилась на ней, как Чак Йегер, я же боялся ее до полусмерти и всегда устанавливал круиз-контроль, чтобы она сама не разогналась до скорости света, пока я следил за дорогой. Осторожно отъехав от поребрика, я направился по Мейн-стрит к уитонской больнице. И почти сразу же заметил в зеркале заднего вида патрульную машину: блондины сели мне на хвост с таким расчетом, чтобы я их видел. Через четверть мили я заметил, что за полицейской машиной едет серебристый «форд-эскорт». Обожаю парады!
Уитонская больница представляла из себя здание из желтого кирпича с подъездом, отделанным стеклянными блоками. Поликлиника и отделение неотложной помощи находились во дворе. Я припарковал машину на стоянке и прошел в поликлинику.
В вестибюле мирно сидели три человека, за стеклянным ограждением регистратуры — две женщины в белых халатах, за их спинами начинался коридор со смотровыми кабинетами. Подойдя к окошечку, я обратился к регистраторше:
— В пятницу, часов в шесть вечера, к вам поступил мужчина с пулевым ранением в левое бедро...
Следом за мной в приемное отделение вошел полицейский — этого молодца я еще ни разу не видел — и сел на один из стульев на колесиках. Пружины стула скрипнули, но он не обратил на них внимания, поскольку старательно грыз яблоко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39