— Да, в штате я одна. Но нам, в качестве консультантов, помогает еще несколько человек.
— Вы слышали, что ночью застрелили шефа полиции?
— Слышала. И не стану лицемерно говорить, что сожалею о случившемся.
— Соблюдать данную традицию — не худший вариант, — сказал я. — У вас есть какие-нибудь соображения по поводу случившегося?
— У меня? Какое мне до всего этого дело?
— Вы говорили, что он негодяй и мерзкий тип и что это он убил Вальдеса.
— Я говорила вам правду.
— Вы не видите связи между убийствами Роджерса и Вальдеса?
— Почему я должна ее видеть? — ее ресницы взлетели вверх. — Не возражаете, если я закурю?
— Бога ради.
Вытащив сигарету из пачки на столе и прикурив ее от разовой зажигалки, Хуанита затянулась, выпустила дым и посмотрела на меня сквозь его пелену, выгнув дугой свои черные брови.
— А вы?
— Вижу ли я связь между ними? Конечно. В таком городке, как ваш, и два убийства за месяц — тут должна быть связь.
— Совсем не обязательно.
— Не обязательно, — повторил я. — Но такое предположение мне ничего не дает. Вероятность же того, что Роджерса и Вальдеса убили одни и те же люди, дает мне пищу для размышлений, заставляет наносить визиты кое-каким людям.
— Например, мне?
— Например, вам.
— Я не имею представления о том, кто убил шефа Роджерса, — сказала Хуанита.
— Это не мог быть Фелипе Эстэва?
— Нет!
— Нет?
— Нет. Конечно, вы всеми силами постараетесь это доказать. Он — преуспевающий латинос, и вы стремитесь поставить его на место... Но он... он гораздо в большей степени мужчина, чем любой из вас.
— Преуспевающий в чем?
— В бизнесе. За это вы его и ненавидите. Он переиграл вас в вашей же капиталистической игре.
— В моей игре? Игра в капитализм? Думаю, вы меня переоцениваете.
— Вы знаете, что я имею в виду, — сказала она.
— Это ваше «что я имею в виду» не означает, что он мог застрелить Роджерса, когда тот разнюхал то, что старательно скрывал Эстэва.
— Виновен по определению, — усмехнулась Хуанита и сделала несколько глубоких затяжек.
— Если занимаешься законным бизнесом, не нанимаешь себе в охранники таких типов, как Цезарь.
— Я не знаю никакого Цезаря.
— Почему вы рассказали мне про Вальдеса и жену Эстэвы?
— Я попалась на ваши уловки.
— Дьявольски хитрый Спенсер! — сказал я. — Что представляет из себя миссис Эстэва?
— Она его слабость.
Хуанита докурила сигарету и тут же взяла следующую, держа ее между указательным и средним пальцем на уровне первого сустава. Я подбодрил ее кивком, ожидая объяснений.
— Она шлюха, но он не вышвырнет ее из дома, — сказала Хуанита.
— Она спит со многими?
— Да, — сипло и яростно прошептала Хуанита и судорожно затянулась.
— С кем еще, кроме Вальдеса?
Хуанита покачала головой.
— Вы не знаете ни одного другого имени, кроме Вальдеса?
Она еще раз покачала головой.
— Можно ли называть ее шлюхой, если она спала только с Вальдесом?
— Можно, — просипела Хуанита.
— Я бы не стал.
— Можно.
— А вы спали с Вальдесом?
Она переменилась в лице, глаза буквально вылезли из орбит, а губы искривились в злобной гримасе.
— Я не желаю с вами разговаривать, — отчеканила она.
— Я не хотел вас оскорбить. Убиты два человека. Кто-то устроил охоту на людей. Мне нужно выяснить — кто.
Ее рот еще сильнее скривился, а в голосе зазвучали нотки злорадства.
— Если вы сейчас же не уберетесь отсюда, я вызову больничную охрану, — объявила она.
— Бог мой!
— У вас есть всего одна минута.
Но мне нужно было остаться. Хуанита напоминала натянутую струну, готовую в любой миг разорваться. Я хотел посмотреть, что произойдет, когда она разорвется.
— Эмми спала с вашим дружком, да?
Губы Хуаниты искривились, а глаза заблестели. Она поднялась из-за стола, прошествовала мимо меня застывшей мумией и вышла из кабинета. Я последовал за ней. Пройдя по коридору с полсотни шагов, она скрылась за дверью женского туалета. Я остановился. Какая-то сестричка, спешившая с противоположного конца коридора, заскочила туда же. Я в нерешительности помялся, потом повернулся и зашагал прочь. Есть табу, которых не переступить.
Глава 16
Я сидел за чашкой кофе у Уолли. Вошел Лундквист. Зимнее солнце сверкнуло на отполированной кобуре, ворвавшись вместе с ней в распахнутую дверь, но тут же исчезло.
— Чашку чаю, если не трудно, — попросил он Уолли и уселся за стойкой рядом со мной.
Уолли недовольно сдвинул брови. Лундквист улыбнулся, глядя на Уолли:
— С чаем возни больше, но я предпочитаю чай. И с лимоном, будьте так добры.
Уолли занялся чаем. Лундквист повернулся ко мне и сказал:
— В Роджерса два раза выстрелили сзади. Из сорок первого калибра. Наверное, из револьвера, гильз не нашли. Хотя, конечно же, преступник мог забрать их с собой.
— Сорок первый калибр! — присвистнул я.
— Да. Оригинальный выбор.
— Сколько таких у вас зарегистрировано?
Уолли подал чай. Лундквист выжал лимонную дольку в чашку, поболтал пакетиком чая, изучая цвет напитка, остался доволен, вытащил его за хвостик и плюхнул на блюдце.
— Передайте мне сахар, пожалуйста.
Я придвинул ему чашку с пакетиками сахара. Он открыл сразу два, сложив их вместе и оторвав верхние кромки. Высыпав сахар в чай, осторожно перемешал его ложкой.
— Во всем штате ни одной единицы огнестрельного оружия сорок первого калибра не зарегистрировано, — сообщил он, глядя на меня.
— Что еще?
— Должны быть следы покрышек от другой машины. А что получается? Место безлюдное — тупик, но многие именно там и паркуются. Да и земля промерзла. Слепок сделать не удалось.
Лундквист поднес чашку ко рту, подул легонько, сделал глоток и поморщился.
— Ничего хорошего. Вода наверное не закипела, да и сорт чая не из лучших.
— Полагаешь, у Уолли для особых случаев припрятана баба на чайник?
Лундквист улыбнулся шутке и сказал:
— По словам миссис Роджерс, муж ушел утром на работу в обычное время. После этого она его не видела. Домой он не заезжал. Говорит, что не очень тревожилась, потому что он частенько задерживается допоздна. Иногда и на всю ночь.
— В Уитоне, штат Массачусетс?
— Я тоже об этом подумал, — кивнул Лундквист. — Медэксперт считает, что его застрелили еще вечером, и не поздним вечером. Точное время установить сложно — на улице был мороз. Если удастся выяснить, когда он в последний раз ел...
Лундквист отхлебнул чая, Уолли подошел, положил счет и снова удалился.
— Значит, приехал он туда вечером, после того как стемнело, — рассуждал я вслух, — и встретился там с кем-то, кого хорошо знал. Они сидели в машине, разговаривали, а потом один из собеседников выстрелил ему в затылок.
— А почему — «один из»? Может, и был только один?
— Один сидел на переднем сиденье, рядом с шефом, и стрелять сзади не мог.
Лундквист согласился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39