Но этих косметических мер было явно недостаточно.
Дно реки было усеяно многочисленными валунами, отмытыми за тысячелетия стремительными потоками воды. Теперь река уже не бурлила, — возможно, из-за сковавшего ее льда, возможно, из-за дамбы, придушившей ее вверх по течению. Река иссохла, как и сам город.
Я развернулся под железнодорожным мостом и поехал по Мейн-стрит в обратном направлении — мимо лавки скобяных товаров «Тру Велью» и кафе «Уоллиз Ланч». За ним я сразу же свернул на Норт-стрит, которая устремлялась вверх; на макушке холма стояло старинное краснокирпичное здание городской публичной библиотеки: оно напоминало здание городской ратуши и, видимо, построено было по проекту одного и того же архитектора в одно и то же время.
Припарковав машину напротив дверей, я направился в библиотеку.
В читальном зале какой-то старик жужжал на ксероксе, еще два пенсионера шуршали газетами в отделе периодики. За конторкой стояла женщина с волевыми чертами лица и коротко стриженными темными волосами. Прямой крупный нос, прямая спина, высокий пышный бюст, натягивающий на груди пушистый розовый свитер, тонкая талия... — остальное скрывала конторка. Если низ соответствует верху, то я нашел отличного кандидата для следственного эксперимента.
Я зашел за конторку, прилежно изучил рекламный плакат: «Прожекторы уинстонской фирмы „ОКЛАХОМА“» — и бросил беглый взгляд на светло-серые слаксы библиотекарши. Низ соответствовал. Мой нюх редко меня подводит.
— Извините, — произнес я, — меня интересует история Уитона. Вы можете мне чем-нибудь помочь?
Библиотекарша оторвала взгляд от каталога и посмотрела на меня. Под глазами слегка прорисовывались паутинки морщинок, в уголках губ излишне широкого рта залегли маленькие складочки.
— Пока, к сожалению, нет, — ответила она. — Мы именно сейчас и занимаемся сбором материала.
— Какая незадача! — расстроенно произнес я и спросил: — Кто эти таинственные «мы»?
— Исторический комитет, — спокойно ответила она. — Я и двое сотрудников.
— Да, мне не повезло. Как много вы успели сделать?
— В данный момент заносим данные в картотеку. Боюсь, до окончания работы еще очень далеко.
— Жаль...
— Может, я смогу помочь? Вас интересуют какие-то конкретные вопросы?
К конторке подошла незамеченная мною раньше девица лет четырнадцати-пятнадцати — волосы зачесаны на сторону и отброшены назад, глаза густо накрашены, на губах — перламутровая помада. Затянута в слишком тесные, сужающие книзу брючки, не закрывающие косточки на лодыжке, всунута в туфли на высоченных каблуках. Да еще эта жвачка во рту! Мне показалась, что я смотрю под хвост молодой кобылы, лучше она не выглядела, но уитонские прыщеватые старшеклассники, вероятно, придерживаются иного мнения. Девица выбрала две книги: сборник эссе на «Алую букву» и книжку в картинках о Рикки Нельсоне.
— Меня интересует миграция в Уитон колумбийцев, — продолжил я разговор, прерванный появлением девицы.
Библиотекарша улыбнулась, и складочки в уголках рта прочертились глубже.
— Это непростой вопрос. Я не смогу дать на него исчерпывающего ответа, не имея под рукой точного фактического материала. Начало миграционного процесса связывают с человеком по имени Абнер Нортон. Ему принадлежала самая крупная в Уитоне текстильная фабрика. Кроме того, он имел определенные деловые интересы в колумбийском городке Тахо. Из-за трудностей в обеспечении фабрики рабочей силой, ему пришлось импортировать людей из Колумбии — из Тахо... Кстати, эта библиотека была построена на деньги его деда.
— Мистер Нортон проживает сейчас здесь?
— Нет. Фабрики закрылись. Большая часть производственных мощностей переведена на юг, и мистер Нортон перебрался туда же. А колумбийцы остались и в большинстве своем влачат жалкое существование.
— Спасибо. А что вы скажете насчет влияния столь многочисленной группы людей иной культуры на микроклимат такого маленького городка?
— И столь сильно оторванного от других цивилизованных мест, — добавила она. — Влияние более чем значительное.
Работавший на ксероксе старик подошел и пожаловался, что в аппарате закончилась бумага. Библиотекарша взяла новую пачку и отправилась заправить ксерокс. Когда она вернулась, я спросил:
— И в чем оно проявляется?
— В напряженных отношениях между янки и колумбийцами. Тысячи людей, которые хотят дышать свободно, но не имеют для этого достаточных средств. На этом фоне развились отрицательные межэтнические отношения.
— Безусловно.
— К настоящему времени, как бы это сказать, установились определенные негласные правила. Дети янки не ходят в колумбийские кварталы, и... наоборот. Латинос крепко держатся друг за друга... В школах иногда случаются драки, стенки повсюду исписаны всякой гадостью, а по городу разносятся скабрезные разговоры о суперсексуальных способностях колумбиек.
— Американской мечте не суждено было сбыться!
— Не только здесь, мистер...
— Спенсер.
— Кэролайн Роджерс, — представилась она.
Мы обменялись рукопожатиями.
— А как с наркотиками? Не люблю стереотипов, но... — я спросил это тоном ученика, который впервые задает подобный вопрос.
— Молодые люди употребляют наркотики независимо от того, колумбийцы они или нет.
— Увы, если это так и есть. Но меня в большей степени интересует наркобизнес. Кокаин и колумбийцы зачастую связываются воедино, по крайней мере, если просматривать бульварную прессу.
Глаза миссис Роджерс стали очень похожи на льдинки.
— Вы читаете «Аргус»?
— Разумеется, это же местная газета.
— Отнюдь! — возразила она. — Издается в Вустере, а не в Уитоне.
— Но есть хоть доля правды в том, что они пишут о торговле наркотиками?
— Боюсь, подобные вопросы вне компетенции служащей городской библиотеки. К тому же они не являются частью программы наших исследований.
— Тогда скажите неофициально, как частное лицо.
— Почему это вас так интересует?
— Раз уж честность — лучшая политика, то я — частный детектив. Расследую обстоятельства гибели Эрика Вальдеса.
Миссис Роджерс поджала губы.
— Вот оно что, — не сразу вымолвила она.
— Да, вот оно что.
Она окинула меня ледяным взглядом.
— А вам известно, что мой муж — шеф городской полиции?
— Неужели тот самый Роджерс?
— Вы разговаривали с ним? — ответила она вопросом на вопрос.
— Да, мадам.
— И что же он сказал?
— Он не в восторге от моего профессионального рвения.
— Я тоже! И мне не нравится, что вы пытаетесь вынюхать что-то под маской фальшивого притворства.
— А каким еще бывает притворство? — полюбопытствовал я.
Глава 7
Выйдя из библиотеки, я обнаружил, что позади моего автомобиля припаркована ярко-синяя патрульная машина с уитонскими номерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Дно реки было усеяно многочисленными валунами, отмытыми за тысячелетия стремительными потоками воды. Теперь река уже не бурлила, — возможно, из-за сковавшего ее льда, возможно, из-за дамбы, придушившей ее вверх по течению. Река иссохла, как и сам город.
Я развернулся под железнодорожным мостом и поехал по Мейн-стрит в обратном направлении — мимо лавки скобяных товаров «Тру Велью» и кафе «Уоллиз Ланч». За ним я сразу же свернул на Норт-стрит, которая устремлялась вверх; на макушке холма стояло старинное краснокирпичное здание городской публичной библиотеки: оно напоминало здание городской ратуши и, видимо, построено было по проекту одного и того же архитектора в одно и то же время.
Припарковав машину напротив дверей, я направился в библиотеку.
В читальном зале какой-то старик жужжал на ксероксе, еще два пенсионера шуршали газетами в отделе периодики. За конторкой стояла женщина с волевыми чертами лица и коротко стриженными темными волосами. Прямой крупный нос, прямая спина, высокий пышный бюст, натягивающий на груди пушистый розовый свитер, тонкая талия... — остальное скрывала конторка. Если низ соответствует верху, то я нашел отличного кандидата для следственного эксперимента.
Я зашел за конторку, прилежно изучил рекламный плакат: «Прожекторы уинстонской фирмы „ОКЛАХОМА“» — и бросил беглый взгляд на светло-серые слаксы библиотекарши. Низ соответствовал. Мой нюх редко меня подводит.
— Извините, — произнес я, — меня интересует история Уитона. Вы можете мне чем-нибудь помочь?
Библиотекарша оторвала взгляд от каталога и посмотрела на меня. Под глазами слегка прорисовывались паутинки морщинок, в уголках губ излишне широкого рта залегли маленькие складочки.
— Пока, к сожалению, нет, — ответила она. — Мы именно сейчас и занимаемся сбором материала.
— Какая незадача! — расстроенно произнес я и спросил: — Кто эти таинственные «мы»?
— Исторический комитет, — спокойно ответила она. — Я и двое сотрудников.
— Да, мне не повезло. Как много вы успели сделать?
— В данный момент заносим данные в картотеку. Боюсь, до окончания работы еще очень далеко.
— Жаль...
— Может, я смогу помочь? Вас интересуют какие-то конкретные вопросы?
К конторке подошла незамеченная мною раньше девица лет четырнадцати-пятнадцати — волосы зачесаны на сторону и отброшены назад, глаза густо накрашены, на губах — перламутровая помада. Затянута в слишком тесные, сужающие книзу брючки, не закрывающие косточки на лодыжке, всунута в туфли на высоченных каблуках. Да еще эта жвачка во рту! Мне показалась, что я смотрю под хвост молодой кобылы, лучше она не выглядела, но уитонские прыщеватые старшеклассники, вероятно, придерживаются иного мнения. Девица выбрала две книги: сборник эссе на «Алую букву» и книжку в картинках о Рикки Нельсоне.
— Меня интересует миграция в Уитон колумбийцев, — продолжил я разговор, прерванный появлением девицы.
Библиотекарша улыбнулась, и складочки в уголках рта прочертились глубже.
— Это непростой вопрос. Я не смогу дать на него исчерпывающего ответа, не имея под рукой точного фактического материала. Начало миграционного процесса связывают с человеком по имени Абнер Нортон. Ему принадлежала самая крупная в Уитоне текстильная фабрика. Кроме того, он имел определенные деловые интересы в колумбийском городке Тахо. Из-за трудностей в обеспечении фабрики рабочей силой, ему пришлось импортировать людей из Колумбии — из Тахо... Кстати, эта библиотека была построена на деньги его деда.
— Мистер Нортон проживает сейчас здесь?
— Нет. Фабрики закрылись. Большая часть производственных мощностей переведена на юг, и мистер Нортон перебрался туда же. А колумбийцы остались и в большинстве своем влачат жалкое существование.
— Спасибо. А что вы скажете насчет влияния столь многочисленной группы людей иной культуры на микроклимат такого маленького городка?
— И столь сильно оторванного от других цивилизованных мест, — добавила она. — Влияние более чем значительное.
Работавший на ксероксе старик подошел и пожаловался, что в аппарате закончилась бумага. Библиотекарша взяла новую пачку и отправилась заправить ксерокс. Когда она вернулась, я спросил:
— И в чем оно проявляется?
— В напряженных отношениях между янки и колумбийцами. Тысячи людей, которые хотят дышать свободно, но не имеют для этого достаточных средств. На этом фоне развились отрицательные межэтнические отношения.
— Безусловно.
— К настоящему времени, как бы это сказать, установились определенные негласные правила. Дети янки не ходят в колумбийские кварталы, и... наоборот. Латинос крепко держатся друг за друга... В школах иногда случаются драки, стенки повсюду исписаны всякой гадостью, а по городу разносятся скабрезные разговоры о суперсексуальных способностях колумбиек.
— Американской мечте не суждено было сбыться!
— Не только здесь, мистер...
— Спенсер.
— Кэролайн Роджерс, — представилась она.
Мы обменялись рукопожатиями.
— А как с наркотиками? Не люблю стереотипов, но... — я спросил это тоном ученика, который впервые задает подобный вопрос.
— Молодые люди употребляют наркотики независимо от того, колумбийцы они или нет.
— Увы, если это так и есть. Но меня в большей степени интересует наркобизнес. Кокаин и колумбийцы зачастую связываются воедино, по крайней мере, если просматривать бульварную прессу.
Глаза миссис Роджерс стали очень похожи на льдинки.
— Вы читаете «Аргус»?
— Разумеется, это же местная газета.
— Отнюдь! — возразила она. — Издается в Вустере, а не в Уитоне.
— Но есть хоть доля правды в том, что они пишут о торговле наркотиками?
— Боюсь, подобные вопросы вне компетенции служащей городской библиотеки. К тому же они не являются частью программы наших исследований.
— Тогда скажите неофициально, как частное лицо.
— Почему это вас так интересует?
— Раз уж честность — лучшая политика, то я — частный детектив. Расследую обстоятельства гибели Эрика Вальдеса.
Миссис Роджерс поджала губы.
— Вот оно что, — не сразу вымолвила она.
— Да, вот оно что.
Она окинула меня ледяным взглядом.
— А вам известно, что мой муж — шеф городской полиции?
— Неужели тот самый Роджерс?
— Вы разговаривали с ним? — ответила она вопросом на вопрос.
— Да, мадам.
— И что же он сказал?
— Он не в восторге от моего профессионального рвения.
— Я тоже! И мне не нравится, что вы пытаетесь вынюхать что-то под маской фальшивого притворства.
— А каким еще бывает притворство? — полюбопытствовал я.
Глава 7
Выйдя из библиотеки, я обнаружил, что позади моего автомобиля припаркована ярко-синяя патрульная машина с уитонскими номерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39