Возродилась торговля, и богатства других народов рекой потекли в Иерусалим. Имя Озии “пронеслось… далеко; потому что он дивно оградил себя, и сделался силен” (2 Пар. 26:15).
Однако это преуспевание не сопровождалось духовным подъемом. Служение во храме продолжалось как и в былые годы, и для поклонения Живому Богу собиралось множество молящихся, но незаметно простота и искренность уступили место гордости и формализму. О самом Озии так говорится: “Но когда он сделался силен, возгордилось сердце его на погибель его, и он сделался преступником пред Богом” (стих 16).
Самонадеянность царя и явилась тем грехом, который повлек за собой столь гибельные последствия. Грубо попирая одно из постановлений Иеговы, четко предписывающее совершать священнодействия только потомкам Аарона, Озия вошел в святилище, “чтобы воскурить фимиам на алтаре кадильном”. Первосвященник Азария и его помощники пытались возражать, умоляя царя не делать этого. “Ты поступил беззаконно, – говорили они, – и не будет тебе это в честь” (стихи 16,18).
Озия сильно разгневался, что его, царя, посмели обличать. Но пренебречь протестами священников и осквернить святилище ему не разрешили. Ярость переполняла его, но внезапно разразился суд Божий: на лбу Озии появились признаки проказы. В отчаянии он бросился бежать, чтобы никогда уже не входить во двор храма. До самой своей смерти, которая последовала несколько лет спустя, Озия не смог избавиться от проказы, став наглядным примером безумного нарушения четких слов: “Так говорит Господь”. Ни высокое положение, ни долгие годы верного служения не могли оправдать греха самонадеянности, который опорочил последние годы его царствования и навлек на него суд Неба.
Бог нелицеприятен. “Если же кто из туземцев или из пришельцев сделает что дерзкою рукою, то он хулит Господа: ис-требится душа та из народа своего” (Числ. 15:30).
Наказание, постигшее Озию, казалось, благоприятным образом повлияло на его сына. Иоафам в последние годы жизни своего отца нес тяжелое бремя ответственности за страну и после смерти Озии взошел на царский трон. О Иоафаме написано: “Он делал угодное в очах Господних: во всем, как поступал Озия, отец его, так поступал и он. Только высоты не были отменены: народ совершал еще жертвы и курения на высотах” (4 Цар. 15:34, 35).
Когда царствование Озии подходило к концу и бремя управления страной лежало в основном на Иоафаме, молодой Исаия, который вел свое происхождение из царского рода, был призван к пророческому служению. Исаия стал вестником Божьим в то время, когда народу Божьему грозила особая опасность. Пророк должен был воочию увидеть нападение объединенных войск северного Израиля и Сирии на Иудею; ему предстояло стать свидетелем того, как ассирийцы разбивали свои лагеря вокруг главных городов царства. Он должен был пережить падение Самарии и рассеяние десяти израильских колен. Он увидит Иудею, неоднократно подвергающуюся нападениям со стороны ассирийских войск, и осажденный Иерусалим, который спасло от гибели лишь чудодейственное вмешательство Господа. Южному царству уже угрожала серьезная опасность, и когда оно лишилось Божественной защиты, ассирийские войска были готовы занять всю Иудею.
Но какими бы серьезными ни казались опасности извне, они не были столь пагубными, как внутренние. Упрямство народа причиняло Божьему слуге сильные душевные страдания и создавало для него большие затруднения. Отступничество и возмущение тех, кто должен быть светом для других народов, стали причиной судов Божьих. Те же беззакония, которые ускорили окончательное падение северного царства и которые самым решительным образом обличали Амос и Осия, теперь разлагали и Иудею.
Что касается социального положения народа, то картина была особенно безрадостной. В стремлении обогатиться люди приобретали дома за домами и поля за полями (см. Ис. 5:8). Понятие справедливости было извращено и к бедным не испытывали никакого сострадания. Об этих поступках Господь говорит: “Награбленное у бедного – в ваших домах-вы тесните народ Мой и угнетаете бедных” (Ис. 3:14,15). Даже вожди народа, которым надлежало защищать беззащитных, оставались безучастными к воплям бедных и нуждающихся, вдов и сирот (см. Ис. 10:1,2).
Упоение властью и богатством породило гордыню, страсть к развлечениям, безудержное пьянство и кутежи (см. Ис. 2:11,12; 3:16,18–23,5:22,11,12). Во дни Исаии идолопоклонство уже никого не удивляло (см. Ис. 2:8,9). Среди всех сословий настолько процветало беззаконие, что и те немногие, кто оставался верен Богу, часто подвергались искушению потерять самообладание и впасть в отчаяние и разочарование. Казалось, что Божественный замысел относительно Израиля потерпел безусловную неудачу, и возмутившийся народ ожидает участь Содома и Гоморры.
Не удивительно поэтому, что Исаия, призванный Богом в последние годы царствования Озии передать иудейскому народу Божью весть предостережения и обличения, уклонился от возлагаемой на него ответственности. Он прекрасно сознавал, что встретит упорное сопротивление. Осознавая собственную беспомощность, зная упрямство и неверие своего народа, он считал свою задачу невыполнимой. Отказаться ли ему в отчаянии от своей миссии и тем самым допустить, чтобы иудейский народ погибал в идолопоклонстве? Должны ли боги Ниневии и дальше царствовать на земле, а Бог небесный быть отвергнутым?
Однажды подобные мысли тревожили Исаию, когда он стоял у притвора храма. Вдруг он увидел, как врата и внутренняя завеса храма словно исчезли, и ему было позволено заглянуть внутрь, увидеть Святое святых, куда не ступала даже нога пророка. В видении он увидел Иегову, сидящего на высоком и превознесенном престоле, края риз Его наполняли весь храм. По обе стороны престола стояли серафимы, которые, покрыв лица свои, с великим благоговением служили своему Создателю и торжественно в один голос восклицали: “Свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его” (Ис. 6:3). Это продолжалось до тех пор, пока не стало казаться, что колонны и кедровые ворота поколебались от звука их голосов и храм наполнился хвалебными возгласами.
Когда Исаия увидел славу и величие Господа, он осознал чистоту и святость Божью. Какой разительный контраст между несравненным совершенством Творца и греховной жизнью тех, кто, как и он сам, столько времени был в числе избранного народа Израиля и Иуды! “Горе мне, – воскликнул он, – погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа” (стих 5). Окруженный светом Божественного присутствия, исходящего из святилища, он понял, что в своем несовершенстве никогда не сможет выполнить возложенную на него миссию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Однако это преуспевание не сопровождалось духовным подъемом. Служение во храме продолжалось как и в былые годы, и для поклонения Живому Богу собиралось множество молящихся, но незаметно простота и искренность уступили место гордости и формализму. О самом Озии так говорится: “Но когда он сделался силен, возгордилось сердце его на погибель его, и он сделался преступником пред Богом” (стих 16).
Самонадеянность царя и явилась тем грехом, который повлек за собой столь гибельные последствия. Грубо попирая одно из постановлений Иеговы, четко предписывающее совершать священнодействия только потомкам Аарона, Озия вошел в святилище, “чтобы воскурить фимиам на алтаре кадильном”. Первосвященник Азария и его помощники пытались возражать, умоляя царя не делать этого. “Ты поступил беззаконно, – говорили они, – и не будет тебе это в честь” (стихи 16,18).
Озия сильно разгневался, что его, царя, посмели обличать. Но пренебречь протестами священников и осквернить святилище ему не разрешили. Ярость переполняла его, но внезапно разразился суд Божий: на лбу Озии появились признаки проказы. В отчаянии он бросился бежать, чтобы никогда уже не входить во двор храма. До самой своей смерти, которая последовала несколько лет спустя, Озия не смог избавиться от проказы, став наглядным примером безумного нарушения четких слов: “Так говорит Господь”. Ни высокое положение, ни долгие годы верного служения не могли оправдать греха самонадеянности, который опорочил последние годы его царствования и навлек на него суд Неба.
Бог нелицеприятен. “Если же кто из туземцев или из пришельцев сделает что дерзкою рукою, то он хулит Господа: ис-требится душа та из народа своего” (Числ. 15:30).
Наказание, постигшее Озию, казалось, благоприятным образом повлияло на его сына. Иоафам в последние годы жизни своего отца нес тяжелое бремя ответственности за страну и после смерти Озии взошел на царский трон. О Иоафаме написано: “Он делал угодное в очах Господних: во всем, как поступал Озия, отец его, так поступал и он. Только высоты не были отменены: народ совершал еще жертвы и курения на высотах” (4 Цар. 15:34, 35).
Когда царствование Озии подходило к концу и бремя управления страной лежало в основном на Иоафаме, молодой Исаия, который вел свое происхождение из царского рода, был призван к пророческому служению. Исаия стал вестником Божьим в то время, когда народу Божьему грозила особая опасность. Пророк должен был воочию увидеть нападение объединенных войск северного Израиля и Сирии на Иудею; ему предстояло стать свидетелем того, как ассирийцы разбивали свои лагеря вокруг главных городов царства. Он должен был пережить падение Самарии и рассеяние десяти израильских колен. Он увидит Иудею, неоднократно подвергающуюся нападениям со стороны ассирийских войск, и осажденный Иерусалим, который спасло от гибели лишь чудодейственное вмешательство Господа. Южному царству уже угрожала серьезная опасность, и когда оно лишилось Божественной защиты, ассирийские войска были готовы занять всю Иудею.
Но какими бы серьезными ни казались опасности извне, они не были столь пагубными, как внутренние. Упрямство народа причиняло Божьему слуге сильные душевные страдания и создавало для него большие затруднения. Отступничество и возмущение тех, кто должен быть светом для других народов, стали причиной судов Божьих. Те же беззакония, которые ускорили окончательное падение северного царства и которые самым решительным образом обличали Амос и Осия, теперь разлагали и Иудею.
Что касается социального положения народа, то картина была особенно безрадостной. В стремлении обогатиться люди приобретали дома за домами и поля за полями (см. Ис. 5:8). Понятие справедливости было извращено и к бедным не испытывали никакого сострадания. Об этих поступках Господь говорит: “Награбленное у бедного – в ваших домах-вы тесните народ Мой и угнетаете бедных” (Ис. 3:14,15). Даже вожди народа, которым надлежало защищать беззащитных, оставались безучастными к воплям бедных и нуждающихся, вдов и сирот (см. Ис. 10:1,2).
Упоение властью и богатством породило гордыню, страсть к развлечениям, безудержное пьянство и кутежи (см. Ис. 2:11,12; 3:16,18–23,5:22,11,12). Во дни Исаии идолопоклонство уже никого не удивляло (см. Ис. 2:8,9). Среди всех сословий настолько процветало беззаконие, что и те немногие, кто оставался верен Богу, часто подвергались искушению потерять самообладание и впасть в отчаяние и разочарование. Казалось, что Божественный замысел относительно Израиля потерпел безусловную неудачу, и возмутившийся народ ожидает участь Содома и Гоморры.
Не удивительно поэтому, что Исаия, призванный Богом в последние годы царствования Озии передать иудейскому народу Божью весть предостережения и обличения, уклонился от возлагаемой на него ответственности. Он прекрасно сознавал, что встретит упорное сопротивление. Осознавая собственную беспомощность, зная упрямство и неверие своего народа, он считал свою задачу невыполнимой. Отказаться ли ему в отчаянии от своей миссии и тем самым допустить, чтобы иудейский народ погибал в идолопоклонстве? Должны ли боги Ниневии и дальше царствовать на земле, а Бог небесный быть отвергнутым?
Однажды подобные мысли тревожили Исаию, когда он стоял у притвора храма. Вдруг он увидел, как врата и внутренняя завеса храма словно исчезли, и ему было позволено заглянуть внутрь, увидеть Святое святых, куда не ступала даже нога пророка. В видении он увидел Иегову, сидящего на высоком и превознесенном престоле, края риз Его наполняли весь храм. По обе стороны престола стояли серафимы, которые, покрыв лица свои, с великим благоговением служили своему Создателю и торжественно в один голос восклицали: “Свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его” (Ис. 6:3). Это продолжалось до тех пор, пока не стало казаться, что колонны и кедровые ворота поколебались от звука их голосов и храм наполнился хвалебными возгласами.
Когда Исаия увидел славу и величие Господа, он осознал чистоту и святость Божью. Какой разительный контраст между несравненным совершенством Творца и греховной жизнью тех, кто, как и он сам, столько времени был в числе избранного народа Израиля и Иуды! “Горе мне, – воскликнул он, – погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа” (стих 5). Окруженный светом Божественного присутствия, исходящего из святилища, он понял, что в своем несовершенстве никогда не сможет выполнить возложенную на него миссию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132