– И тут ты права, – она обняла Ирину Анатольевну и крепко прижала к себе. Еще мне кажется, что твой сын – не самая проигрышная партия для моей дочери, – они тепло попрощались и, уже на выходе, гостья обронила: – Заходи почаще, как-никак мы теперь близкие родственники…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В исправительно-трудовой колонии время шло своим чередом. Атаман с Тюленем провернули пару удачных операций и, что называется, спелись. Как-то раз Виктор заявил:
– У нас, Атаман, с тобой много общего, ты даже мысли мои читаешь.
– Забыл добавить, кореш, что я их прочитываю чуть раньше, чем ты подумаешь, – с ироничной улыбкой ответил Алексей, ему нравилось подтрунивать над Гущиным, а тот редко обижался.
– Как это, чуть раньше? – сморщил лоб Тюлень. – Объясни, раз ты такой умный.
– Ты тоже не дурак. Сначала выслушаешь прочитанные мной мысли, а потом начинаешь соображать.
– Не понял, – задумался Виктор над головоломкой.
– Не напрягай мозги и не старайся понять. Это аксиома, которую нужно просто запомнить и неукоснительно соблюдать. Кстати, для нашего дуэта лучшего правила не придумаешь.
– Да ну тебя, – махнул рукой Гущин. – С тобой невозможно говорить серьезно.
Почти каждую ночь во сне к Казакову приходила его любимая. Ему не очень хотелось расставаться с видением, но оно постепенно исчезало, и Алексей просыпался задолго до общего подъема. В такие минуты он вспоминал письмо, в котором девушка сообщала, что у них будет ребенок и которое Алексей выучил наизусть. Он строил дом для жены и сына в мыслях, почему-то был убежден, что у него родится именно сын, строил старинные замки из камня, представлял зеленую лужайку с высокой и сочной травой, на которой резвится его малыш, запуская бумажного змея. Но звучала команда «подъем» и мечты растворялись, наступало опустошение и мучила тоска. Только, отдаваясь занятиям спортом, он отвлекался. Тренировались ребята не менее пяти-шести часов ежедневно. Атаман делал акцент на атлетические упражнения, растяжки и отработку разнообразных ударов. Тс, которым его научил в свое время Диксон, у него уже дошли до автоматизма, но он сам придумывал новые удары из неудобного положения и, с завидным упорством, совершенствовал их. Тюлень же посвятил себя исключительно силовым упражнением.
После утренней сорокаминутной разминки они устроили пятнадцатиминутный перекур, когда и навестил их отрядный.
– Поддерживаем спортивную форму? – спросил он с порога.
– Поддерживаем, – откликнулся за двоих Тюлень.
– Не тяни резину, начальник. Излагай, зачем пожаловал? – вставил веское слово Алексей, который любил конкретные отношения с отрядным.
– Один мой бывший заключенный дал неплохую и прибыльную наводку, – начал офицер, ерзая на стуле, который скрипел и трещал под тяжестью его тела, но почему-то не разваливался. – Во втором вагоне поезда Челябинск – Алма-Ата, в третьем купе из поездки по Уралу возвращаются на родину денежные люди.
– Кто такие? – задал Атаман резонный вопрос.
– Двое крупных поставщиков анаши в города Урала, третий – телохранитель, шкаф такой, не меньше двух метров. Главное с ним расправиться.
– Сколько денег они везут? – последовал очередной вопрос Атамана.
– Точно не скажу, но пахнет несколькими сотнями тысяч рублей, – Мирошниченко развел руки в стороны, как бы показывая, какая это огромная сумма.
– Вроде солидные воротилы, а так безграмотно рискуют. Кто ж поставляет разом партию на такую сумму. Или они уже ментов в расчет не берут? – рассуждал Атаман.
– Товар развозят поставщики мелкими партиями. А за деньгами раз в три-четыре месяца не грех и самим прогуляться, – объяснил старший лейтенант.
– Если не секрет, их заложил один из заказчиков, который когда-то находился на нашем месте и также воплощал в жизнь твои хитроумные планы? – блеснул сообразительностью осужденный.
– Догадливый, – похвалил его отрядный. – Только этой информации для тебя достаточно и большего знать не положено, – он закурил и продолжил. – Теперь детали. Четверть требует наводчик, остальное между нами по старой схеме.
– Годится, – кивнул Казаков. – Когда поезд? – деловые разговоры со старшим лейтенантом Мирошниченко он вел один. Тюлень не вмешивался, его вполне устраивала роль технического исполнителя, благо есть кому без него думать.
– Сегодня, – удивил всех офицер.
– А мы успеем? – еще больше удивился Гущин, в первый раз за все время задавший деловой вопрос.
– Успеете, – успокоил его Мирошниченко, затушив сигарету в стеклянной банке. – Действуем по разработанному плану, Вот-вот должны подойти конвойные, они уведут бригаду плотников на весь день грузить кирпич. Моя машина в десяти метрах отсюда, что делать знаете. Затем мы преодолеем расстояние в шестьдесят километров до вашего родного города. В областном центре сядете в поезд, билеты у меня в кармане, парики в машине, а то с такой прической от вас за версту зоной несет. Действуйте по обстоятельствам, ну а я жду на развилке шоссе, в десяти километрах от районного центра, после того, как пройдет поезд – в течение полутора часов, – выложил свой план Мирошниченко.
Поезд медленно тронулся с привокзальной платформы, опаздывающие молодчики запрыгивали на ходу: с бумажными свертками, с бутылками газированной воды, батонами хлеба, палками колбасы – со всем, что удаюсь раздобыть на вокзале и не скрывали своей радости, выставляя напоказ этикетки водки и вин.
Двое молодых людей сели в поезд заблаговременно и сразу закрылись в двухместном купе, подальше от посторонних и любопытных глаз. Они с ностальгией по прошлому смотрели в окно, как отдаляясь, исчезал железнодорожный вокзал родного города. Потянулись высотные дома, затем замелькали частные домики. Но вот их сменили дачные участки с крохотными постройками, больше напоминающими сарайчики, а не дачи. Когда и они скрылись за горизонтом паровоз, издав пронзительный и длинный гудок, вырвался на бескрайние просторы холмистой местности.
– Словно дома побывал, – мечтательно произнес Тюлень.
– Только в доме никого не оказалось, – с грустными нотками в голосе ответил Атаман.
– Ты никогда не задумывался о побеге? – неожиданно спросил Виктор. – Ведь у нас для этого бывает прекрасная возможность.
– Что я чокнутый? Оставить все, что заработал, отрядному, а самому всю оставшуюся жизнь прятаться и скрываться. А она у меня, между прочим, только начинается, а исправительно-трудовая колония – не самое худшее место, по крайней мере, для нас. Конечно приходится рисковать, но в перерывах между очередными операциями житуха сносная. Плюс удобряется почва для дальнейшей жизни на свободе.
– Если сегодняшняя операция завершится успешно и действительно в руки попадут огромные бабки, можно будет и плюнуть на те, что остались у отрядного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82