Она посмотрела на него и фыркнула.
— Помню, но безо всякого удовольствия. Если в мне понадобилось вспоминать кого-либо с шаловливыми ручонками, я бы остановила свой выбор на твоем грустнолицем соседе, — теперь она улыбнулась мне. Я ответил ей тем же.
— Отключай свои чары, Магда, — вставил Падильо. — Мы уже поняли, что ты неотразима.
— Тогда ты можешь предложить мне выпить, Майкл. Я не откажусь от шотландского со льдом, — она повертела головой, словно выбирая, кто достоин чести сидеть рядом, и отдала предпочтение Прайсу. Тот холодно ей кивнул.
— Шотландское я принесу, — пообещал Хардман. — Может, кто-то хочет что-либо еще? У меня есть еще бурбон и джин.
Все, однако, пожелали шотландского.
— Пока нам не принесли выпить, не могли бы вы, Падильо, выйти на сцену и ввести нас в курс дела, дабы мы не гадали зазря, а ради чего нас сюда позвали. Мы ведь здесь по делу, не так ли? — и Прайс холодно улыбнулся.
— Вы здесь, потому что я попросил вас приехать, — сухо ответил Падильо.
Хардман вернулся с тремя бокалами в каждой руке. Первой обслужил женщину, получив в награду еще одну улыбку.
Падильо отпил виски и наклонился вперед. Заговорил, обращаясь к Прайсу.
— Будь у меня такая возможность, я никогда в жизни не привлек бы вас к этой операции. Я вам не доверяю. Вы мне не нравитесь.
— Но я-то чуть-чуть да нравлюсь, не так ли, Майкл? — проворковала Магда.
— Особенно мне понравилось, как ты три года назад подставила меня в Будапеште. Меня до сих пор мучают ночные кошмары, когда я вспоминаю об этом.
Магда пожала плечами и положила ногу на ногу, чтобы мы могли в полной мере насладиться их видом.
— Я позвал вас лишь потому, что держу вас в кулаке, а вы так жадны, что готовы на все, лишь бы сохранить статус двойного агента.
Трое знакомцев Падильо переглянулись.
— Мне представляется, — процедил Прайс, — что вы сболтнули лишнее.
— Неужели? Что ж, я предоставляю вам возможность организовать Ассоциацию взаимной защиты от посягательств Майкла Падильо. Другими словами, вам дается шанс сорваться с крючка и продолжать получать каждый месяц по полторы тысячи долларов от «Кроссхэтч корпорейшн». Чек подписывает именно эта организация, не правда ли, Димек?
— Мой — да, — кивнул поляк, — но не на полторы тысячи, а на тысячу триста.
— А мне пересылают только тысячу, — поддакнула Магда.
Лишь Прайс промолчал.
Падильо усмехнулся, глянул на меня.
— Жадности им не занимать.
— Что мы должны сделать, чтобы сорваться с крючка, Падильо? — поинтересовался Прайс. — И как мы узнаем, что мы свободны не на словах, но на деле?
— По завершении нашей операции вы столько узнаете обо мне, да и о моих друзьях, что я более не смогу чего-то требовать от вас. Если мне захочется выдать вас, вы с головой выдадите меня. Поэтому мне поневоле придется помалкивать.
Димек медленно покачал головой.
— Мне бы хотелось, как вы говорите, сорваться с крючка. Я не знаю, зачем вы позвали этих двух, Падильо, но ко мне вы бы не обратились, если в вам не требовался исполнитель на грязную работу, выполнение которой гарантирует кратчайший путь на тот свет.
— Ты опять заговорил, как манчестерец, Димек. Вероятно, я выразился недостаточно ясно. Поэтому повторю для непонятливых. Если вы трое в точности не сделаете то, что мне нужно, я доложу о вас кому следует. И не пройдет недели, как двоих из вашей троицы убьют, а Прайс окажется за решеткой.
— Чертовски убедительный довод, — пробурчал Прайс.
— Я рассчитывал на ваше понимание.
— Переходи к делу, Майкл! — воскликнула Магда. — Ты знаешь, что держишь нас за горло, иначе мы не собрались бы здесь. И нет нужды долдонить об одном и том же.
— Димек?
— Я согласен.
— Прайс?
— Нет возражений.
Падильо удовлетворенно кивнул.
— К делу так к делу. Ты прав, Димек. Я побывал в Западной Африке. Объездил ее вдоль и поперек. А когда оказался в Ломе, два типа предложили мне кругленькую сумму за убийство их премьер-министра.
— В Того нет премьер-министра, — удивился Прайс. — Там же президент, или я ошибаюсь?
— Ты действительно отстал от жизни. Теперь там верховодит генерал. Но речь идет не о Того. Они лишь обратились ко мне в Того, — и далее Падильо назвал маленькую южноафриканскую страну, правительство которой возглавлял Ван Зандт.
— Черт побери, — вырвалось у Прайса.
— И сколько они вам предложили? — осведомился Димек.
— Семьдесят пять тысяч, а получив отказ, пообещали убить меня, если я не пристрелю Ван Зандта, когда в следующую пятницу он будет проезжать по Пенсильвания-авеню.
— Значит, ты взял деньги и удрал? — предположила Магда.
— Нет, просто удрал. Но они выследили меня и похитили жену Маккоркла. Если я не пристрелю Ван Зандта, они убьют ее. Если я обращусь в полицию или ФБР, результат будет тот же.
— Ее убьют в любом случае, — уверенно заявил Димек.
— Это точно, — поддакнул Прайс.
— А кто тебе этот Маккоркл? — в лоб спросила Магда.
— Мой деловой партнер. Мы оба владельцы одного салуна.
— Он был с тобой и в Бонне?
— Да.
— Через Бонн они и вышли на его жену. Я рада, что не нравлюсь тебе, Падильо. Мне не хотелось бы входить в круг твоих друзей.
Падильо не отреагировал на ее шпильку.
— Димек прав. Они убьют ее, застрелю я Ван Зандта или нет. Потому-то я и подумал о вас. О вас всех. Мы попытаемся вызволить ее.
— Вы знаете, где ее прячут? — спросил Прайс.
— Нет. Ее держали в одном доме в Джорджтауне, но теперь наверняка перевезли в другое место.
— Вам известно, кто ее похитил? — снова вопрос Прайса.
— Нет. Конкретных исполнителей мы не знаем. Но есть основания подозревать, что ее похитили министры Ван Зандта.
— Ради чего? Чтобы взять власть после убийства главы правительства? — теперь пришел черед спрашивать Димеку.
— Нет. Идея принадлежит самому Ван Зандту. Он хочет возложить вину за убийство на американского негра и таким образом склонить общественное мнение Америки на свою сторону. Цель же их ясна — независимость только для белых.
— Цветных нигде не считают за людей, — буркнул Хардман.
— В Польше к ним относятся очень хорошо, — возразил Димек.
— Правда? — Хардман сразу оживился.
— Вы говорите, что идея принадлежит Ван Зандту, — Прайс вернул разговор в нужное русло. — Он что, жаждет умереть насильственной смертью?
— Ему восемьдесят два года, и он умирает от рака. Более шести недель он все равно не протянет, а потому желает мученического конца, ибо уверен, что его дело — правое.
— Какова наша роль? — спросил Прайс.
— Во-первых, вы поможете вызволить жену Маккоркла.
— А во-вторых?
— Мы займемся подготовкой покушения.
— Разумеется, за прежнюю цену, — уточнила Магда. — То есть за семьдесят пять тысяч, не так ли, дорогой?
— Совершенно верно, Мэгги. За семьдесят пять кусков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50