— Потом поменяемся.
— Годится, — Веселый Джонни. — Мы уже на Массачусетс.
— Они направляются к вам, Мак.
— Ясно, — я завел мотор, выкатился к самому повороту на Массачусетс.
Синий «континенталь» промчался мимо. За рулем сидел Боггз, рядом с ним — Сильвия, за ней — Дарраф. Все трое молчали. Белый пикап отставал на пятьдесят футов. Машину вел Тюльпан. Я пристроился ему в затылок.
— Где ты, Веселый Джонни? — спросил Хардман.
— В шести кварталах от площади Дюпона.
— Мы в четырех кварталах. На площади меняемся местами.
На площади Дюпона «континенталь» повернул на Девятнадцатую улицу.
— Веселый Джонни, он поворачивает на Девятнадцатую. Я еду по Коннектикут.
— Я его вижу.
— Теперь ведешь его ты.
Следом за пикапом я повернул на Коннектикут-авеню.
— Пересекаем Эм-стрит, — сообщил Веселый Джонни. — Теперь мы на Кей-стрит... Повернули налево на Кей. Красный свет на перекрестке с Восемнадцатой... Снова поехали... Семнадцатая... Еле успел проскочить перекресток... Пенсильвания-авеню... Пока едем прямо...
Маршрут, выбранный Боггзом, привел нас в юго-восточную часть города.
— Я не знаю, куда он едет, но похоже, бывает он тут часто, — вставил Веселый Джонни перед тем, как сказать, что они у пересечения Эм-стрит и улицы Вэна.
— Он поедет мимо Нэйви-ярд? — спросил Хардман.
— Похоже, что да.
— Тогда он сможет повернуть только на Седьмой улице. Я его перехвачу. Отставай.
— Отстаю, — откликнулся Джонни.
Мы ехали по Эн-стрит. Повернули налево, затем направо, уже на Эм-стрит. Я держался за пикапом и видел идущий впереди синий «континенталь».
У Одиннадцатой улицы он перешел на правую полосу, повернул направо.
— Он едет в Анакостию! — воскликнул Хардман. — Черт, туда же никто не ездит.
Анакостию от остального Вашингтона отделяла река, а потому этот район вроде бы и не считался частью города. Туристы туда никогда не заглядывали, да и многие вашингтонцы, жившие в респектабельных северо-западных районах, не знали, где находится этот забытый богом уголок, если, конечно, судьба не приводила их туда по каким-то делам. Анакостия постепенно превращалась в гетто. А пока в тихих улочках соседствовали белые и черные. Последние составляли семьдесят процентов населения, и число их медленно, но неуклонно росло.
— Держитесь ближе, господа, — воскликнул Хардман. — Я этого района не знаю.
— А кто знает? — откликнулся Веселый Джонни.
Мы пересекли мост и повернули направо. И сопровождали «континенталь», пока тот не свернул в одну из тихих улочек, по обе стороны которой выстроились коттеджи. Я обогнул угол и сразу остановил машину. Пикап проехал еще полквартала. Фургон, с Найнболлом за рулем и Веселым Джонни с трубкой у уха, объехал меня и затормозил в двух десятках ярдов. Я потерял «континенталь» из виду, но тут в трубке раздался голос Хардмана:
— Они остановились у двухэтажного дома, кирпичного, вылезли из кабины. Вместе с девушкой. Подошли к двери. Стучат. Кто-то им открывает, не вижу кто, они входят.
— Дадим им десять минут, — распорядился я.
— Ты видишь их, Мак? — спросил Падильо.
— Нет. Фургон все загородил.
Мы ждали. Магда раскрыла сумочку, заглянула в нее.
— Те же двое выходят, — сообщил Хардман. — Садятся в машину. Отъезжают.
— Отлично, — я открыл дверцу. — Мы двое идем к двери. Вы ждите на тротуаре.
— Пора? — спросила Магда.
— Да. Начинайте отрабатывать ваши денежки.
Она оглядела растрескавшийся асфальт, дома, давно ждущие покраски, деревья с облетевшими листьями.
— Знаете, — она взялась за ручку, — у меня такое ощущение, что я отработаю каждый цент.
Глава 24
Ширина фасада не превышала пятнадцати футов. Дверь и окно на первом этаже, два окна — на втором. Крыльцо под навесом. Опущенные жалюзи на всех окнах.
Шагая рядом с Магдой, я смотрел на окна соседних домов. Наглухо закрытые, без жалюзи или занавесей. В домах этих никто не жил. Лишь на крылечках лежали старые газеты. Во дворе одного из них ржавел брошенный трехколесный велосипед.
По бетонным ступеням мы поднялись к двери. Магда шла впереди, сжимая в руках сумочку. Я оглянулся. Найнболл и Веселый Джонни шли по другой стороне улицы, всем своим видом показывая, что ищут нужный им номер дома. Хардман и Тюльпан занимались тем же, только на нашей стороне.
Преодолев четыре ступени, я огляделся в поисках кнопки звонка. Не обнаружив таковой, постучал в дверь, стоя справа от Магды. Внутри царила мертвая тишина, поэтому я постучал вновь. Громче. Дверь приоткрылась на три дюйма.
— Извините, — улыбнулась Магда, — я привезла мебель, да вот не могу найти дом 1537.
Дверь открылась шире.
— Это номер 1523, — ответил мужчина.
В мгновение ока в руке Магды оказался пистолет.
— Откройте дверь и отойдите в сторону.
Мужчина не шевельнулся, а потому, выхватив из кармана пистолет, я наподдал дверь плечом, вырвав цепочку с корнем. Мужчина, шатен, в рубашке с короткими рукавами, подался назад, рука его потянулась к правому карману.
— Еще один шаг, и вы покойник, — предупредил я.
Он замер. Холл уходил в глубь дома. Дверь в левой стене, должно быть, вела в гостиную. Она распахнулась, и на пороге появились двое мужчин с пистолетами в руках.
— Следите за шатеном, — бросила Магда и выстрелила одному из них в живот.
На его лице отразилось изумление, он выронил пистолет. И опустился на пол, зажимая руками рану. Второй мужчина, забыв про пистолет в руке, уставился на бедолагу.
— Вы его застрелили, — он, похоже, отказывался верить своим глазам.
Тут меня отбросило в сторону, и, повернувшись, я увидел широкую спину Хардмана с красной надписью «Четыре квадрата. Перевозка мебели». Мужчина в рубашке с короткими рукавами уже достал из кармана пистолет, но воспользоваться им не успел, ибо нож Хардмана вонзился ему в бок. А потому, вместо того чтобы стрелять, шатен вскрикнул от боли и выронил оружие.
Хардман посмотрел на нож, покачал головой, огляделся, гадая, обо что бы его вытереть. Не нашел ничего подходящего, а потому присел и вытер нож о брюки шатена, свалившегося на пол рядом с пистолетом. Тот стонал, закрыв глаза.
Я повернулся к единственному оставшемуся на ногах охраннику, который все еще держал в руке пистолет, пусть и дулом вниз.
— Где женщины?
— Вы застрелили его, — теперь он смотрел на Магду. — Он был моим другом, — говорил охранник с тем же акцентом, что Боггз и Дарраф.
Мужчина, которого ранила Магда, уже не сидел, но лежал. По его телу пробегала дрожь.
— Тюльпан и Веселый Джонни, возвращайтесь на крыльцо и крикните нам, если заметите что-то подозрительное, — распорядился Хардман.
Те тут же вышли за дверь.
— Где женщины? — повторил я.
— Наверху.
Найнболл протянул руку и взял у него пистолет. Охранник этого словно и не заметил.
— Есть кто-нибудь наверху?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Годится, — Веселый Джонни. — Мы уже на Массачусетс.
— Они направляются к вам, Мак.
— Ясно, — я завел мотор, выкатился к самому повороту на Массачусетс.
Синий «континенталь» промчался мимо. За рулем сидел Боггз, рядом с ним — Сильвия, за ней — Дарраф. Все трое молчали. Белый пикап отставал на пятьдесят футов. Машину вел Тюльпан. Я пристроился ему в затылок.
— Где ты, Веселый Джонни? — спросил Хардман.
— В шести кварталах от площади Дюпона.
— Мы в четырех кварталах. На площади меняемся местами.
На площади Дюпона «континенталь» повернул на Девятнадцатую улицу.
— Веселый Джонни, он поворачивает на Девятнадцатую. Я еду по Коннектикут.
— Я его вижу.
— Теперь ведешь его ты.
Следом за пикапом я повернул на Коннектикут-авеню.
— Пересекаем Эм-стрит, — сообщил Веселый Джонни. — Теперь мы на Кей-стрит... Повернули налево на Кей. Красный свет на перекрестке с Восемнадцатой... Снова поехали... Семнадцатая... Еле успел проскочить перекресток... Пенсильвания-авеню... Пока едем прямо...
Маршрут, выбранный Боггзом, привел нас в юго-восточную часть города.
— Я не знаю, куда он едет, но похоже, бывает он тут часто, — вставил Веселый Джонни перед тем, как сказать, что они у пересечения Эм-стрит и улицы Вэна.
— Он поедет мимо Нэйви-ярд? — спросил Хардман.
— Похоже, что да.
— Тогда он сможет повернуть только на Седьмой улице. Я его перехвачу. Отставай.
— Отстаю, — откликнулся Джонни.
Мы ехали по Эн-стрит. Повернули налево, затем направо, уже на Эм-стрит. Я держался за пикапом и видел идущий впереди синий «континенталь».
У Одиннадцатой улицы он перешел на правую полосу, повернул направо.
— Он едет в Анакостию! — воскликнул Хардман. — Черт, туда же никто не ездит.
Анакостию от остального Вашингтона отделяла река, а потому этот район вроде бы и не считался частью города. Туристы туда никогда не заглядывали, да и многие вашингтонцы, жившие в респектабельных северо-западных районах, не знали, где находится этот забытый богом уголок, если, конечно, судьба не приводила их туда по каким-то делам. Анакостия постепенно превращалась в гетто. А пока в тихих улочках соседствовали белые и черные. Последние составляли семьдесят процентов населения, и число их медленно, но неуклонно росло.
— Держитесь ближе, господа, — воскликнул Хардман. — Я этого района не знаю.
— А кто знает? — откликнулся Веселый Джонни.
Мы пересекли мост и повернули направо. И сопровождали «континенталь», пока тот не свернул в одну из тихих улочек, по обе стороны которой выстроились коттеджи. Я обогнул угол и сразу остановил машину. Пикап проехал еще полквартала. Фургон, с Найнболлом за рулем и Веселым Джонни с трубкой у уха, объехал меня и затормозил в двух десятках ярдов. Я потерял «континенталь» из виду, но тут в трубке раздался голос Хардмана:
— Они остановились у двухэтажного дома, кирпичного, вылезли из кабины. Вместе с девушкой. Подошли к двери. Стучат. Кто-то им открывает, не вижу кто, они входят.
— Дадим им десять минут, — распорядился я.
— Ты видишь их, Мак? — спросил Падильо.
— Нет. Фургон все загородил.
Мы ждали. Магда раскрыла сумочку, заглянула в нее.
— Те же двое выходят, — сообщил Хардман. — Садятся в машину. Отъезжают.
— Отлично, — я открыл дверцу. — Мы двое идем к двери. Вы ждите на тротуаре.
— Пора? — спросила Магда.
— Да. Начинайте отрабатывать ваши денежки.
Она оглядела растрескавшийся асфальт, дома, давно ждущие покраски, деревья с облетевшими листьями.
— Знаете, — она взялась за ручку, — у меня такое ощущение, что я отработаю каждый цент.
Глава 24
Ширина фасада не превышала пятнадцати футов. Дверь и окно на первом этаже, два окна — на втором. Крыльцо под навесом. Опущенные жалюзи на всех окнах.
Шагая рядом с Магдой, я смотрел на окна соседних домов. Наглухо закрытые, без жалюзи или занавесей. В домах этих никто не жил. Лишь на крылечках лежали старые газеты. Во дворе одного из них ржавел брошенный трехколесный велосипед.
По бетонным ступеням мы поднялись к двери. Магда шла впереди, сжимая в руках сумочку. Я оглянулся. Найнболл и Веселый Джонни шли по другой стороне улицы, всем своим видом показывая, что ищут нужный им номер дома. Хардман и Тюльпан занимались тем же, только на нашей стороне.
Преодолев четыре ступени, я огляделся в поисках кнопки звонка. Не обнаружив таковой, постучал в дверь, стоя справа от Магды. Внутри царила мертвая тишина, поэтому я постучал вновь. Громче. Дверь приоткрылась на три дюйма.
— Извините, — улыбнулась Магда, — я привезла мебель, да вот не могу найти дом 1537.
Дверь открылась шире.
— Это номер 1523, — ответил мужчина.
В мгновение ока в руке Магды оказался пистолет.
— Откройте дверь и отойдите в сторону.
Мужчина не шевельнулся, а потому, выхватив из кармана пистолет, я наподдал дверь плечом, вырвав цепочку с корнем. Мужчина, шатен, в рубашке с короткими рукавами, подался назад, рука его потянулась к правому карману.
— Еще один шаг, и вы покойник, — предупредил я.
Он замер. Холл уходил в глубь дома. Дверь в левой стене, должно быть, вела в гостиную. Она распахнулась, и на пороге появились двое мужчин с пистолетами в руках.
— Следите за шатеном, — бросила Магда и выстрелила одному из них в живот.
На его лице отразилось изумление, он выронил пистолет. И опустился на пол, зажимая руками рану. Второй мужчина, забыв про пистолет в руке, уставился на бедолагу.
— Вы его застрелили, — он, похоже, отказывался верить своим глазам.
Тут меня отбросило в сторону, и, повернувшись, я увидел широкую спину Хардмана с красной надписью «Четыре квадрата. Перевозка мебели». Мужчина в рубашке с короткими рукавами уже достал из кармана пистолет, но воспользоваться им не успел, ибо нож Хардмана вонзился ему в бок. А потому, вместо того чтобы стрелять, шатен вскрикнул от боли и выронил оружие.
Хардман посмотрел на нож, покачал головой, огляделся, гадая, обо что бы его вытереть. Не нашел ничего подходящего, а потому присел и вытер нож о брюки шатена, свалившегося на пол рядом с пистолетом. Тот стонал, закрыв глаза.
Я повернулся к единственному оставшемуся на ногах охраннику, который все еще держал в руке пистолет, пусть и дулом вниз.
— Где женщины?
— Вы застрелили его, — теперь он смотрел на Магду. — Он был моим другом, — говорил охранник с тем же акцентом, что Боггз и Дарраф.
Мужчина, которого ранила Магда, уже не сидел, но лежал. По его телу пробегала дрожь.
— Тюльпан и Веселый Джонни, возвращайтесь на крыльцо и крикните нам, если заметите что-то подозрительное, — распорядился Хардман.
Те тут же вышли за дверь.
— Где женщины? — повторил я.
— Наверху.
Найнболл протянул руку и взял у него пистолет. Охранник этого словно и не заметил.
— Есть кто-нибудь наверху?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50