— Не дождавшись ответа на свой риторический вопрос, он закончил: — Уборка трупа.
После этого Копылов начисто забыл о своих правах и не требовал больше, чтобы его развязали. Теперь он лежал тихо, стараясь не обращать на себя внимания, как будто это могло ему помочь избавиться от присутствия этого ужасного человека.
— Нет. Здесь все нужно переделать! — заявил Митрохин, закончив перелистывать свод правил. — Прежде всего необходимо ввести телесные наказания. — И он задумчиво посмотрел на Копылова, как будто примеряя его к новой роли, отчего журналист дернулся так, словно экзекуция уже началась.
— Вас когда-нибудь пороли в детстве? — Замерев, словно заяц, попавший в зубы к волку, Копылов молчал. — Уверен, что нет. Эта процедура воспитывает в человеке жесткость, целеустремленность, умение сопротивляться обстоятельствам. В вас эти качества отсутствуют. Пожалуй, я введу здесь несколько видоизмененное мусульманство. Суд шариата, знаете ли, публичные порки, многоженство… В этом что-то есть. Хотите стать муфтием?
— Но я же… Я же православный!
— Это не имеет значения, да и часто ли вы вспоминаете о том, что вы православный? Мы обратим вас в новую веру. Построим для вас мечеть.
— И что я буду в ней делать?
— Жить, разумеется, и читать по утрам молитвы!
— Мусульмане совершают намазы!
— Ну, вот видите! Вы разбираетесь в этом лучше меня. Ну, так что, по рукам?
— Вы беспринципный человек!
— Вовсе нет. У меня есть свои принципы. Если вы не согласны быть муфтием, я предложу вам другую должность.
— Какую? — со стоном спросил Копылов, пытаясь занять на полу более удобное положение.
— Ну, кто-то же должен охранять двор, запасы в доме и все прочее. Вы будете моим сторожевым псом.
— Вы хотите сказать… В переносном смысле?
— Зачем же в переносном? Я сделаю вам ошейник, построю будку, поскольку других псов здесь не предвидится, будете выполнять свой долг в прямом смысле.
— Почему вы издеваетесь надо мной? Что я вам сделал?
— Вы маленький, глупый человечек, который воспользовался ситуацией и вообразил себя комендантом. А я не люблю комендантов. Всю жизнь ненавидел комендантов, какие бы ипостаси они ни принимали. Я понятно объясняю? — Страдальчески сморщившись, Копылов кивнул.
— Ну, так что, будете принимать мусульманство?
Выполняя поручение отчима, Жанна спустилась в подвал, туда, где стояли затянутые инеем холодильные установки.
Что-то она должна была сделать, что-то подсчитать, выполнить очередной приказ отчима… Но вместо этого молодая женщина остановилась, прислонилась к полке и задумалась.
Мысли ей в голову лезли какие-то странные, незнакомые в прежней земной жизни. Почему-то она сразу же приняла как факт то обстоятельство, что они оказались в совершенно другом мире.
Может быть, в этом сыграли свою роль объяснения черноглазого парня, который смотрел на нее с таким восхищением, когда вез на свидание с отчимом… Она привыкла к восхищенным мужским взглядам, но здесь было что-то иное, не связанное прямо с ее внешностью. Если бы черноглазый знал побольше о ее жизни под опекой отчима, он бы не восхищался, и вместо того огонька, что она приметила в его глазах, она бы прочла в них одно презрение.
И хотя Жанна знала, что достойна презрения за ту роль салонной, высокопробной шлюхи, которую навязал ей отчим, она не чувствовала за собой особой вины. Выбора у нее не было. От этого человека, контролировавшего половину столицы и распоряжавшегося жизнями тысяч людей, невозможно было сбежать, его невозможно было ослушаться…
Но это было верно там, в Москве, где за спиной отчима стояла целая криминальная империя… А здесь? Здесь его власть кончилась. Он сделает все, чтобы как можно скорее обрести ее вновь. И поэтому, если она собиралась что-то изменить в своей жизни, надо было спешить и действовать немедленно.
Можно, конечно, и дальше играть роль беспомощной куклы в.руках этого страшного человека, сломавшего ее молодость, а можно попробовать изменить все в одночасье. Если не сейчас, то когда же? Именно сейчас, пока старый волк не набрал на новом месте прежней силы, надо от него бежать.
Сейчас у нее еще есть шанс — пусть небольшой, но есть. Новое место, новые люди, которые пока еще не знают, что собой представляет ее отчим… Кто-то наверняка ей поможет… Отбросив в сторону блокнот с хозяйственными записями Копылова, тихими легкими шажками она прокралась по лестнице наверх. Проскользнула неслышной тенью сквозь приоткрытую дверь коттеджа, и пока Митрохин упивался своей идеей создания великого каганата в отдельно взятой колонии, Жанна, никем не замеченная, очутилась на улице поселка и, прижимаясь к заборам, от одного дома к другому, направилась к самой дальней усадьбе, к своей новой судьбе…
Лишь через какое-то время, не сразу обратила она внимание на то, как сильно отличается этот мир от того, к которому она привыкла. Два солнца и лесные испарения, свободно проникавшие через силовой барьер, наполняли поселок влажной духотой тропиков. Странная форма деревьев не испугала ее, только удивила, заставив подумать о том, как разнообразна вселенная вокруг нас и как мало мы о ней знаем. Но почти сразу же ее мысли перешли на другие, более насущные проблемы.
Где, собственно, она вознамерилась спрятаться от отчима? Поселок слишком маленький, здесь он найдет ее очень быстро и накажет… Жанна слишком хорошо знала, каким может быть подобное наказание… Шрамы на ее спине возобновлялись с завидным постоянством. Сейчас, как никогда, ей нужна была помощь человека, знакомого с этим местом. Но на кого она могла рассчитывать?
Женщины при виде ее настораживались, сразу же безошибочно угадывая в ней возможную соперницу. Оставались мужчины… Но она не была уверена, что в их обществе, в этом изолированном мире будет чувствовать себя в безопасности. Раньше ее защищал пугающий ореол, окружавший отчима, — где бы она ни появлялась, в любом, самом непредсказуемом ночном заведении Москвы, осторожный шепоток «Дочь Митрохина…» сопровождал ее повсюду. Перед ней расступались, и страх перед отчимом всегда преобладал в поведении мужчин, избегавших ее общества.
Проходя мимо последнего дома поселка и стараясь не выходить на открытую часть улицы, она с удивлением заметила, что ближайшие ветви деревьев изогнуты в сторону от поселка какой-то неведомой силой. Создавалось впечатление, что они наталкивались на невидимую стеклянную стену.
Но прежде чем она успела понять, что это такое, калитка, около которой она остановилась, приоткрылась, и пожилой, измазанный сажей мужчина в рабочем комбинезоне поманил ее, предлагая войти. Она колебалась недолго. Любой ее поступок был теперь связан с опасностью, но Жанна хорошо понимала, что сейчас важнее всего как можно скорее найти укрытие, пусть даже ненадежное и временное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
После этого Копылов начисто забыл о своих правах и не требовал больше, чтобы его развязали. Теперь он лежал тихо, стараясь не обращать на себя внимания, как будто это могло ему помочь избавиться от присутствия этого ужасного человека.
— Нет. Здесь все нужно переделать! — заявил Митрохин, закончив перелистывать свод правил. — Прежде всего необходимо ввести телесные наказания. — И он задумчиво посмотрел на Копылова, как будто примеряя его к новой роли, отчего журналист дернулся так, словно экзекуция уже началась.
— Вас когда-нибудь пороли в детстве? — Замерев, словно заяц, попавший в зубы к волку, Копылов молчал. — Уверен, что нет. Эта процедура воспитывает в человеке жесткость, целеустремленность, умение сопротивляться обстоятельствам. В вас эти качества отсутствуют. Пожалуй, я введу здесь несколько видоизмененное мусульманство. Суд шариата, знаете ли, публичные порки, многоженство… В этом что-то есть. Хотите стать муфтием?
— Но я же… Я же православный!
— Это не имеет значения, да и часто ли вы вспоминаете о том, что вы православный? Мы обратим вас в новую веру. Построим для вас мечеть.
— И что я буду в ней делать?
— Жить, разумеется, и читать по утрам молитвы!
— Мусульмане совершают намазы!
— Ну, вот видите! Вы разбираетесь в этом лучше меня. Ну, так что, по рукам?
— Вы беспринципный человек!
— Вовсе нет. У меня есть свои принципы. Если вы не согласны быть муфтием, я предложу вам другую должность.
— Какую? — со стоном спросил Копылов, пытаясь занять на полу более удобное положение.
— Ну, кто-то же должен охранять двор, запасы в доме и все прочее. Вы будете моим сторожевым псом.
— Вы хотите сказать… В переносном смысле?
— Зачем же в переносном? Я сделаю вам ошейник, построю будку, поскольку других псов здесь не предвидится, будете выполнять свой долг в прямом смысле.
— Почему вы издеваетесь надо мной? Что я вам сделал?
— Вы маленький, глупый человечек, который воспользовался ситуацией и вообразил себя комендантом. А я не люблю комендантов. Всю жизнь ненавидел комендантов, какие бы ипостаси они ни принимали. Я понятно объясняю? — Страдальчески сморщившись, Копылов кивнул.
— Ну, так что, будете принимать мусульманство?
Выполняя поручение отчима, Жанна спустилась в подвал, туда, где стояли затянутые инеем холодильные установки.
Что-то она должна была сделать, что-то подсчитать, выполнить очередной приказ отчима… Но вместо этого молодая женщина остановилась, прислонилась к полке и задумалась.
Мысли ей в голову лезли какие-то странные, незнакомые в прежней земной жизни. Почему-то она сразу же приняла как факт то обстоятельство, что они оказались в совершенно другом мире.
Может быть, в этом сыграли свою роль объяснения черноглазого парня, который смотрел на нее с таким восхищением, когда вез на свидание с отчимом… Она привыкла к восхищенным мужским взглядам, но здесь было что-то иное, не связанное прямо с ее внешностью. Если бы черноглазый знал побольше о ее жизни под опекой отчима, он бы не восхищался, и вместо того огонька, что она приметила в его глазах, она бы прочла в них одно презрение.
И хотя Жанна знала, что достойна презрения за ту роль салонной, высокопробной шлюхи, которую навязал ей отчим, она не чувствовала за собой особой вины. Выбора у нее не было. От этого человека, контролировавшего половину столицы и распоряжавшегося жизнями тысяч людей, невозможно было сбежать, его невозможно было ослушаться…
Но это было верно там, в Москве, где за спиной отчима стояла целая криминальная империя… А здесь? Здесь его власть кончилась. Он сделает все, чтобы как можно скорее обрести ее вновь. И поэтому, если она собиралась что-то изменить в своей жизни, надо было спешить и действовать немедленно.
Можно, конечно, и дальше играть роль беспомощной куклы в.руках этого страшного человека, сломавшего ее молодость, а можно попробовать изменить все в одночасье. Если не сейчас, то когда же? Именно сейчас, пока старый волк не набрал на новом месте прежней силы, надо от него бежать.
Сейчас у нее еще есть шанс — пусть небольшой, но есть. Новое место, новые люди, которые пока еще не знают, что собой представляет ее отчим… Кто-то наверняка ей поможет… Отбросив в сторону блокнот с хозяйственными записями Копылова, тихими легкими шажками она прокралась по лестнице наверх. Проскользнула неслышной тенью сквозь приоткрытую дверь коттеджа, и пока Митрохин упивался своей идеей создания великого каганата в отдельно взятой колонии, Жанна, никем не замеченная, очутилась на улице поселка и, прижимаясь к заборам, от одного дома к другому, направилась к самой дальней усадьбе, к своей новой судьбе…
Лишь через какое-то время, не сразу обратила она внимание на то, как сильно отличается этот мир от того, к которому она привыкла. Два солнца и лесные испарения, свободно проникавшие через силовой барьер, наполняли поселок влажной духотой тропиков. Странная форма деревьев не испугала ее, только удивила, заставив подумать о том, как разнообразна вселенная вокруг нас и как мало мы о ней знаем. Но почти сразу же ее мысли перешли на другие, более насущные проблемы.
Где, собственно, она вознамерилась спрятаться от отчима? Поселок слишком маленький, здесь он найдет ее очень быстро и накажет… Жанна слишком хорошо знала, каким может быть подобное наказание… Шрамы на ее спине возобновлялись с завидным постоянством. Сейчас, как никогда, ей нужна была помощь человека, знакомого с этим местом. Но на кого она могла рассчитывать?
Женщины при виде ее настораживались, сразу же безошибочно угадывая в ней возможную соперницу. Оставались мужчины… Но она не была уверена, что в их обществе, в этом изолированном мире будет чувствовать себя в безопасности. Раньше ее защищал пугающий ореол, окружавший отчима, — где бы она ни появлялась, в любом, самом непредсказуемом ночном заведении Москвы, осторожный шепоток «Дочь Митрохина…» сопровождал ее повсюду. Перед ней расступались, и страх перед отчимом всегда преобладал в поведении мужчин, избегавших ее общества.
Проходя мимо последнего дома поселка и стараясь не выходить на открытую часть улицы, она с удивлением заметила, что ближайшие ветви деревьев изогнуты в сторону от поселка какой-то неведомой силой. Создавалось впечатление, что они наталкивались на невидимую стеклянную стену.
Но прежде чем она успела понять, что это такое, калитка, около которой она остановилась, приоткрылась, и пожилой, измазанный сажей мужчина в рабочем комбинезоне поманил ее, предлагая войти. Она колебалась недолго. Любой ее поступок был теперь связан с опасностью, но Жанна хорошо понимала, что сейчас важнее всего как можно скорее найти укрытие, пусть даже ненадежное и временное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107