– Люблю, знаете ли, на службу пораньше приходить. А то, не ровен час, нарвался бы!
Он снова сосредоточился на экране, задвигал мышкой – сначала лениво, потом энергичнее, и кожа на скулах, избыточная по всему лицу, внезапно натянулась, очерчивая острый костяк.
– Между прочим, напрасно вы спорили… Насчет джунглей. Судите сами: «Госпожа Р. была вынуждена обратиться за срочной медицинской помощью после встречи с таинственным животным, имевшей место во дворе ее же собственного дома в…». Кстати, это недалеко от того переулка. Район тот же.
Дан сорвался с места и встал за спиной архивариуса, лихорадочно перескакивая взглядом со строчки на строчку.
«Пожилая женщина, как обычно, вышла покормить кошек и подверглась нападению чудовища, обликом и размерами несколько напоминающего крупного представителя семейства кошачьих. Животное испугало женщину грозным рычанием и пожрало принесенную ею еду, а также нескольких обычных дворовых мурок. Р. чудом удалось спастись…»
На этом месте Сигизмунд скептически хмыкнул.
«После пережитого шока несчастная заговаривается. Так, она уверяла врачей, что у животного были женская грудь и два хвоста и что оно отняло у нее пуховый платок. Зато в отношении физического здоровья происшествие явно пошло на пользу жертве: потерпевшая разом избавилась от застарелой тахикардии, радикулита и артрита».
– Говорят, собачья шерсть обладает целебными свойствами, – откомментировал Сигизмунд, и Дан подхватил с горькой иронией:
– Ага, а еще верблюжья. И барсучий жир. Вы позволите?
Он мягко сдвинул руку старика с мыши и защелкал кнопкой, выискивая другие сообщения на ту же тему. И нашел. За каких-то пару часов проклятый оборотень засветился еще минимум однажды. Очевидцы, правда, доверия не внушали – два алкаша-помоечника. Один при виде красивой демоницы с раздвоенным хвостом и рыжим мехом на голове и ногах уверовал в конец света и кинулся к первому попавшемуся менту, умоляя забрать его в «обезьянник» и тем спасти от нечистого. Второго, пьяного настолько, что ноги не держали, чудище бережно подхватило под локоток, отчего тот внезапно протрезвел до кристальной ясности, долго блевал, а проблевавшись, растерянно изрек, что чувствует к спиртному непреодолимое отвращение и в рот больше не возьмет ни капли, даже пива.
Поражала неописуемая наглость оборотня. Разгуливать, практически не скрываясь, в истинном облике, вступать в контакт с прохожими – да так, чтобы угодить в милицейские протоколы и ленту новостей! Почему он не уходит в свой мир? Его конвоиры мертвы, спасибо Дану, путь свободен. Никто здесь не владеет магией – по крайней мере, настолько, чтобы преградить путь демону из Темного мира. Что его здесь держит? Зачем он вообще здесь объявился?!
– На редкость альтруистичный монстр, вы не находите? – осведомился архивариус, улыбаясь Дану одной стороной рта.
Тот молча сражался с приступом ужаса. Неужели твари задумали войну?
Чудовищно!
Второй мир, мир бессильных, не способен противостоять их дьявольской мощи. Захватить его, превратить в плацдарм для наступления на Первый мир и…
Но это означает, что они нашли Проход. Или создали сами. Не какую-то случайную прореху в сложносплетенной ткани мироздания, не крохотную дырочку, внезапно возникающую и вновь затягивающуюся по каким-то своим, никому по-настоящему не известным законам. Нет, для тотального наступления нужна широкая и, главное, постоянная надежная дорога. Нужен Проход. Неужели?!
Медлить нельзя.
Дан уже мысленно соединял место утренней бойни с двором старой любительницы кошек, а тот – с точкой чудесного обращения алкоголика. Примерное направление движения оборотня понятно, а дальнейшее подскажет Зов. Зов еще ни разу не подвел его, таким мощным инстинктом не обладал ни один ловчий за обозримую историю Ордена. Сейчас Дан мог признаться самому себе без ложной скромности – так, будто речь шла о каком-то другом, постороннем Дане: на родине он был истинным украшением своего поколения. Ведь даже маги (кроме, конечно, учителя) – что, в сущности, маги? Магов в лучшем из миров более чем достаточно, пусть заурядных! Способностям к изучению магии издревле придавалось меньшее значение, чем ценнейшему и редкостному дару – врожденному умению противостоять магическим воздействиям. Судьба Дана не могла сложиться иначе.
Лирика. Хватит расслабляться. Пока он тут вспоминает детство и балуется коньячком, оборотень бродит среди совершенно беззащитных людей. А дальше – черед его соплеменников!
Дан резко разогнулся.
– Мне пора, простите.
– Спешите? Жаль, право…
Дан виновато развел руками и направился к выходу.
– Друг мой! – окликнул архивариус в последний момент. – Заглядывайте ко мне, не чинитесь. Я сегодня допоздна здесь. Да и завтра. В общем, чем могу…
Дан мгновение держал взгляд старика, глаза которого казались странно большими и светлыми без обычного прищура, поблагодарил его кивком и торопливо вышел.
Тейю повезло – нашла прекрасное местечко для ночлега! Присмотрела еще засветло и потом до одури кружила по окрестным кварталам, дожидаясь ночи. Она быстро поняла, что подолгу оставаться на одном месте нельзя. Нет, не потому что сожрут! Здесь не было ни крупных хищников, ни Теней, Вырвавшихся Снов, Глотателя или других ночных тварей. Но здесь хватало демонов – или «людей», как они сами себя именовали, – и это было самое страшное во всем Мире безгласных. Тейю уже знала, что благополучие этой земли, чудовищное изобилие вещей, кошмарная сложность жизнеустройства и даже это спокойствие, снаружи расцвеченное суетой и мельтешением, а внутри неподвижное, как сама смерть, – так вот, все это одна лишь видимость. Жуткий обман! Тем более жуткий, что его поддерживали все здешние обитатели, не разделяясь на дураков и умных. На самом деле здесь шла война – страшная, методичная, беспощадная. Тейю не знала только, кто же враг? Но нормы военного времени усвоила быстро. Нигде не задерживаться. Не слоняться с праздным видом. Не просить помощи. Не доверять. Не привлекать внимания – и, ах, до чего же это было трудно! Как только они сами умудряются все держать в себе, не проявляя чувств ничем – ни цветом, ни запахом, ни обликом, ни движением?
Если только они вообще что-нибудь чувствуют. Тейю угрюмо размышляла об этом, забившись, наконец, в низенькую клетушку, вознесенную над двором на шатких опорах. Неправильно это было, впускать в себя подобные мысли, и без того в глазах темнеет от страха и хочется одного – свернуться комочком, зарывшись носом в теплый мех. Но мысли – упорные сущности. Куда от них денешься? Хорошо еще, с возрастом приходит навык контроля, не допускающий их произвольной материализации. (В детских садах вон стены ходуном ходят от противоречивых младенческих порывов, и зрелая воля воспитателя то и дело сшибает их, как ладонь – пляшущий рой мельчайших насекомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Он снова сосредоточился на экране, задвигал мышкой – сначала лениво, потом энергичнее, и кожа на скулах, избыточная по всему лицу, внезапно натянулась, очерчивая острый костяк.
– Между прочим, напрасно вы спорили… Насчет джунглей. Судите сами: «Госпожа Р. была вынуждена обратиться за срочной медицинской помощью после встречи с таинственным животным, имевшей место во дворе ее же собственного дома в…». Кстати, это недалеко от того переулка. Район тот же.
Дан сорвался с места и встал за спиной архивариуса, лихорадочно перескакивая взглядом со строчки на строчку.
«Пожилая женщина, как обычно, вышла покормить кошек и подверглась нападению чудовища, обликом и размерами несколько напоминающего крупного представителя семейства кошачьих. Животное испугало женщину грозным рычанием и пожрало принесенную ею еду, а также нескольких обычных дворовых мурок. Р. чудом удалось спастись…»
На этом месте Сигизмунд скептически хмыкнул.
«После пережитого шока несчастная заговаривается. Так, она уверяла врачей, что у животного были женская грудь и два хвоста и что оно отняло у нее пуховый платок. Зато в отношении физического здоровья происшествие явно пошло на пользу жертве: потерпевшая разом избавилась от застарелой тахикардии, радикулита и артрита».
– Говорят, собачья шерсть обладает целебными свойствами, – откомментировал Сигизмунд, и Дан подхватил с горькой иронией:
– Ага, а еще верблюжья. И барсучий жир. Вы позволите?
Он мягко сдвинул руку старика с мыши и защелкал кнопкой, выискивая другие сообщения на ту же тему. И нашел. За каких-то пару часов проклятый оборотень засветился еще минимум однажды. Очевидцы, правда, доверия не внушали – два алкаша-помоечника. Один при виде красивой демоницы с раздвоенным хвостом и рыжим мехом на голове и ногах уверовал в конец света и кинулся к первому попавшемуся менту, умоляя забрать его в «обезьянник» и тем спасти от нечистого. Второго, пьяного настолько, что ноги не держали, чудище бережно подхватило под локоток, отчего тот внезапно протрезвел до кристальной ясности, долго блевал, а проблевавшись, растерянно изрек, что чувствует к спиртному непреодолимое отвращение и в рот больше не возьмет ни капли, даже пива.
Поражала неописуемая наглость оборотня. Разгуливать, практически не скрываясь, в истинном облике, вступать в контакт с прохожими – да так, чтобы угодить в милицейские протоколы и ленту новостей! Почему он не уходит в свой мир? Его конвоиры мертвы, спасибо Дану, путь свободен. Никто здесь не владеет магией – по крайней мере, настолько, чтобы преградить путь демону из Темного мира. Что его здесь держит? Зачем он вообще здесь объявился?!
– На редкость альтруистичный монстр, вы не находите? – осведомился архивариус, улыбаясь Дану одной стороной рта.
Тот молча сражался с приступом ужаса. Неужели твари задумали войну?
Чудовищно!
Второй мир, мир бессильных, не способен противостоять их дьявольской мощи. Захватить его, превратить в плацдарм для наступления на Первый мир и…
Но это означает, что они нашли Проход. Или создали сами. Не какую-то случайную прореху в сложносплетенной ткани мироздания, не крохотную дырочку, внезапно возникающую и вновь затягивающуюся по каким-то своим, никому по-настоящему не известным законам. Нет, для тотального наступления нужна широкая и, главное, постоянная надежная дорога. Нужен Проход. Неужели?!
Медлить нельзя.
Дан уже мысленно соединял место утренней бойни с двором старой любительницы кошек, а тот – с точкой чудесного обращения алкоголика. Примерное направление движения оборотня понятно, а дальнейшее подскажет Зов. Зов еще ни разу не подвел его, таким мощным инстинктом не обладал ни один ловчий за обозримую историю Ордена. Сейчас Дан мог признаться самому себе без ложной скромности – так, будто речь шла о каком-то другом, постороннем Дане: на родине он был истинным украшением своего поколения. Ведь даже маги (кроме, конечно, учителя) – что, в сущности, маги? Магов в лучшем из миров более чем достаточно, пусть заурядных! Способностям к изучению магии издревле придавалось меньшее значение, чем ценнейшему и редкостному дару – врожденному умению противостоять магическим воздействиям. Судьба Дана не могла сложиться иначе.
Лирика. Хватит расслабляться. Пока он тут вспоминает детство и балуется коньячком, оборотень бродит среди совершенно беззащитных людей. А дальше – черед его соплеменников!
Дан резко разогнулся.
– Мне пора, простите.
– Спешите? Жаль, право…
Дан виновато развел руками и направился к выходу.
– Друг мой! – окликнул архивариус в последний момент. – Заглядывайте ко мне, не чинитесь. Я сегодня допоздна здесь. Да и завтра. В общем, чем могу…
Дан мгновение держал взгляд старика, глаза которого казались странно большими и светлыми без обычного прищура, поблагодарил его кивком и торопливо вышел.
Тейю повезло – нашла прекрасное местечко для ночлега! Присмотрела еще засветло и потом до одури кружила по окрестным кварталам, дожидаясь ночи. Она быстро поняла, что подолгу оставаться на одном месте нельзя. Нет, не потому что сожрут! Здесь не было ни крупных хищников, ни Теней, Вырвавшихся Снов, Глотателя или других ночных тварей. Но здесь хватало демонов – или «людей», как они сами себя именовали, – и это было самое страшное во всем Мире безгласных. Тейю уже знала, что благополучие этой земли, чудовищное изобилие вещей, кошмарная сложность жизнеустройства и даже это спокойствие, снаружи расцвеченное суетой и мельтешением, а внутри неподвижное, как сама смерть, – так вот, все это одна лишь видимость. Жуткий обман! Тем более жуткий, что его поддерживали все здешние обитатели, не разделяясь на дураков и умных. На самом деле здесь шла война – страшная, методичная, беспощадная. Тейю не знала только, кто же враг? Но нормы военного времени усвоила быстро. Нигде не задерживаться. Не слоняться с праздным видом. Не просить помощи. Не доверять. Не привлекать внимания – и, ах, до чего же это было трудно! Как только они сами умудряются все держать в себе, не проявляя чувств ничем – ни цветом, ни запахом, ни обликом, ни движением?
Если только они вообще что-нибудь чувствуют. Тейю угрюмо размышляла об этом, забившись, наконец, в низенькую клетушку, вознесенную над двором на шатких опорах. Неправильно это было, впускать в себя подобные мысли, и без того в глазах темнеет от страха и хочется одного – свернуться комочком, зарывшись носом в теплый мех. Но мысли – упорные сущности. Куда от них денешься? Хорошо еще, с возрастом приходит навык контроля, не допускающий их произвольной материализации. (В детских садах вон стены ходуном ходят от противоречивых младенческих порывов, и зрелая воля воспитателя то и дело сшибает их, как ладонь – пляшущий рой мельчайших насекомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67