В других местах из воды, будто копья, вздымались зазубренные острия сталагмитов. От таких Угольщик старался держаться подальше, объяснив, что на каждую торчащую на поверхности скалу может приходиться еще по паре подводных.
– Не могу поверить, что это я скорчилась на палубе дергарской лодки, спасаясь бегством из города, о котором три дня назад даже не слышала, – пробормотала Халисстра, нарушая долгую тишину. – Двадцать дней назад я была бесспорной наследницей великого Дома в прекрасном городе. Десять дней назад – узницей, жертвой мелочной злобы Фейриль Зовирр, и вот теперь я безродная скиталица, за душой у которой ничего, кроме кольчуги на плечах да всякой ерунды и мелочи в котомке. И я никак не могу понять, почему.
– Мне знакома переменчивость судьбы и удачи, – отозвалась Данифай. – Какой смысл спрашивать, почему? Такова воля Паучьей Королевы.
– Так ли это? – спросила Халисстра. – Дом Меларн простоял веков двадцать, если не больше, для того лишь, чтобы погибнуть в одночасье, когда Ллос лишила благосклонности весь наш народ. Только благодаря ее отсутствию наши враги могли победить нас.
Данифай не ответила, да Халисстра и не ждала от нее ответа. В конце концов, эта мысль была опасно близка к ереси. Предположить, что нечто могло свершиться помимо воли Ллос значило усомниться в силе Паучьей Королевы, а подвергнуть сомнению силу Ллос означало накликать гибель и дурную славу предателя и слабака. Судьба, ожидавшая лишенных веры в загробной жизни, была слишком ужасна, чтобы даже думать о ней. Если Ллос не пожелает забрать душу своего приверженца к себе в божественную обитель на Дне Дьявольской Паутины, дух дроу будет обречен на страдания и забвение среди бесплодных пустошей, где выносят приговор всем мертвецам. Лишь смиренное поклонение и верное служение могли склонить Темную Королеву вступиться за кого-либо и даровать жизнь после жизни, вечное существование гостя в чертогах Ллос.
«Конечно, – думала Халисстра, – если Ллос умерла, тогда проклятие и забвение становятся неизбежными, разве не так?»
От этой мысли она побледнела и содрогнулась от ужаса, быстро поднялась и зашагала прочь от мостика, чтобы скрыть от остальных свое лицо.
«Я не должна думать о таких вещах, – сказала она себе. – Лучше пусть в голове не останется вообще никаких мыслей, чем такое святотатство».
Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, изо всех сил стараясь изгнать коварные сомнения.
– У нас неприятности, – объявил с кормы Рилд. Мастер Оружия стоял на коленях и вглядывался в темноту позади лодки. – Три судна, очень похожих на это.
– Я вижу их, – отозвался Фарон. Он бросил взгляд на мостик. – Господин Угольщик, мне казалось, вы говорили, что это самая быстроходная лодка на всем Темном озере. Должен ли я сделать вывод, что вы несколько преувеличивали?
Дворф сердито оглянулся в темноту и ответил:
– До сего дня меня никто не догонял, почем мне было знать, что может быть иначе?
Он бормотал грязные ругательства и мерил мостик шагами, не отрывая взгляда от догонявших их лодок.
– Они ненамного быстрее, – спустя некоторое время отметила Квентл. – Похоже, им потребуется некоторое время, чтобы догнать нас.
Халисстра повернулась и пробралась по другую сторону мостика, чтобы взглянуть за корму. Она сумела разглядеть преследующие их лодки, хотя и еле-еле. Они следовали за суденышком Угольщика на расстоянии полета стрелы, черные призрачные силуэты, едва различимые на фоне затухающего красного отсвета на месте оставшегося позади города. Там, где нос каждой из лодок поднимался над водой, белели буруны.
Жрица Меларн взглянула наверх, на дергара и спросила:
– Ты не можешь заставить эту штуку плыть побыстрее?
Угольщик зарычал и махнул рукой на скелеты, приводящие в движение механизм.
– Им было велено пошевеливаться изо всех сил, – сказал он. – Можно было бы увеличить скорость, выбросив за борт весь лишний груз, но будет ли этого достаточно, не могу сказать.
– Как далеко мы от южной оконечности пещеры? – спросила Квентл.
– Я плохо знаю эти воды. Думаю, милях в трех.
– Тогда держи прежний курс, – решила Квентл. – На берегу мы сумеем уйти от любой погони или найти место для боя, если решим не убегать.
– Но моя лодка?! – возопил Угольщик. – Вы хоть представляете, во что она мне стала?
– По-моему, я тебя с нами не приглашала, дворф, – бросила Квентл.
Она повернулась к дергару спиной и села, рассеянно поигрывая плеткой и глядя, как приближаются преследующие их лодки.
Суденышко пенило воду, огибая очередные торчащие из воды сталагмиты, и погоня подобралась еще ближе. Халисстра и Данифай внимательно высматривали препятствия впереди лодки, но против своей воли жрица Меларн не могла устоять перед искушением оглядываться на преследователей каждые несколько минут. Всякий раз, как она это делала, лодки оказывались чуть ближе, пока она не смогла отчетливо различить отдельные фигуры, движущиеся на их палубах. Через пятнадцать минут после своего появления дергары принялись обстреливать лодку Угольщика горящими стрелами – тяжелыми арбалетными болтами, которые с шипением падали в поднятые их посудиной волны, и из катапульт – большущими пылающими шарами, перелетающими через лодку и врезающимися в мокрые столбы, которыми были усеяны здешние воды.
– Двигайся зигзагом, – велела Квентл дворфу. – Совершенно ни к чему, чтобы одна из этих штук угодила в нас.
– Если я буду это делать, они скорее доберутся до нас, – запротестовал Угольщик, но начал вращать штурвал, стараясь не вести судно слишком долго по прямой.
– Рилд, Вейлас, стреляйте в ответ по передней лодке. Не тратьте больше половины стрел и болтов. Они нам могут еще понадобиться. – Квентл оглянулась и кивнула Халисстре: – Ты тоже, Халисстра. Данифай, оставайся впередсмотрящей. Фарон, ответь чем-нибудь на катапульты.
Вейлас развернулся кругом и оперся на ограждение мостика, накладывая стрелу на тетиву. Он прицелился в головную лодку и выстрелил. Рилд и Халисстра выстрелили следом за ним. Спустя томительные мгновения полета стрел крохотная фигурка серого дворфа взмахнула руками и, пошатнувшись, полетела за борт, исчезнув под мелькающими лопастями гребных колес. Остальные дворфы кинулись в укрытия, заслоняясь большими щитами.
Фарон выступил вперед и самоуверенно махнул рукой в сторону ближней лодки, отрывисто бросив слова заклинания. С кончиков его пальцев сорвался маленький шарик оранжевого пламени и, как стрела, понесся над темной водой. Он, казалось, исчез во тьме, поглощенный корпусом головного судна, – и ослепительная огненная вспышка изверглась прямо из носа лодки, пожирая палубу с ревом, эхом, раскатившимся под сводами гигантской пещеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Не могу поверить, что это я скорчилась на палубе дергарской лодки, спасаясь бегством из города, о котором три дня назад даже не слышала, – пробормотала Халисстра, нарушая долгую тишину. – Двадцать дней назад я была бесспорной наследницей великого Дома в прекрасном городе. Десять дней назад – узницей, жертвой мелочной злобы Фейриль Зовирр, и вот теперь я безродная скиталица, за душой у которой ничего, кроме кольчуги на плечах да всякой ерунды и мелочи в котомке. И я никак не могу понять, почему.
– Мне знакома переменчивость судьбы и удачи, – отозвалась Данифай. – Какой смысл спрашивать, почему? Такова воля Паучьей Королевы.
– Так ли это? – спросила Халисстра. – Дом Меларн простоял веков двадцать, если не больше, для того лишь, чтобы погибнуть в одночасье, когда Ллос лишила благосклонности весь наш народ. Только благодаря ее отсутствию наши враги могли победить нас.
Данифай не ответила, да Халисстра и не ждала от нее ответа. В конце концов, эта мысль была опасно близка к ереси. Предположить, что нечто могло свершиться помимо воли Ллос значило усомниться в силе Паучьей Королевы, а подвергнуть сомнению силу Ллос означало накликать гибель и дурную славу предателя и слабака. Судьба, ожидавшая лишенных веры в загробной жизни, была слишком ужасна, чтобы даже думать о ней. Если Ллос не пожелает забрать душу своего приверженца к себе в божественную обитель на Дне Дьявольской Паутины, дух дроу будет обречен на страдания и забвение среди бесплодных пустошей, где выносят приговор всем мертвецам. Лишь смиренное поклонение и верное служение могли склонить Темную Королеву вступиться за кого-либо и даровать жизнь после жизни, вечное существование гостя в чертогах Ллос.
«Конечно, – думала Халисстра, – если Ллос умерла, тогда проклятие и забвение становятся неизбежными, разве не так?»
От этой мысли она побледнела и содрогнулась от ужаса, быстро поднялась и зашагала прочь от мостика, чтобы скрыть от остальных свое лицо.
«Я не должна думать о таких вещах, – сказала она себе. – Лучше пусть в голове не останется вообще никаких мыслей, чем такое святотатство».
Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, изо всех сил стараясь изгнать коварные сомнения.
– У нас неприятности, – объявил с кормы Рилд. Мастер Оружия стоял на коленях и вглядывался в темноту позади лодки. – Три судна, очень похожих на это.
– Я вижу их, – отозвался Фарон. Он бросил взгляд на мостик. – Господин Угольщик, мне казалось, вы говорили, что это самая быстроходная лодка на всем Темном озере. Должен ли я сделать вывод, что вы несколько преувеличивали?
Дворф сердито оглянулся в темноту и ответил:
– До сего дня меня никто не догонял, почем мне было знать, что может быть иначе?
Он бормотал грязные ругательства и мерил мостик шагами, не отрывая взгляда от догонявших их лодок.
– Они ненамного быстрее, – спустя некоторое время отметила Квентл. – Похоже, им потребуется некоторое время, чтобы догнать нас.
Халисстра повернулась и пробралась по другую сторону мостика, чтобы взглянуть за корму. Она сумела разглядеть преследующие их лодки, хотя и еле-еле. Они следовали за суденышком Угольщика на расстоянии полета стрелы, черные призрачные силуэты, едва различимые на фоне затухающего красного отсвета на месте оставшегося позади города. Там, где нос каждой из лодок поднимался над водой, белели буруны.
Жрица Меларн взглянула наверх, на дергара и спросила:
– Ты не можешь заставить эту штуку плыть побыстрее?
Угольщик зарычал и махнул рукой на скелеты, приводящие в движение механизм.
– Им было велено пошевеливаться изо всех сил, – сказал он. – Можно было бы увеличить скорость, выбросив за борт весь лишний груз, но будет ли этого достаточно, не могу сказать.
– Как далеко мы от южной оконечности пещеры? – спросила Квентл.
– Я плохо знаю эти воды. Думаю, милях в трех.
– Тогда держи прежний курс, – решила Квентл. – На берегу мы сумеем уйти от любой погони или найти место для боя, если решим не убегать.
– Но моя лодка?! – возопил Угольщик. – Вы хоть представляете, во что она мне стала?
– По-моему, я тебя с нами не приглашала, дворф, – бросила Квентл.
Она повернулась к дергару спиной и села, рассеянно поигрывая плеткой и глядя, как приближаются преследующие их лодки.
Суденышко пенило воду, огибая очередные торчащие из воды сталагмиты, и погоня подобралась еще ближе. Халисстра и Данифай внимательно высматривали препятствия впереди лодки, но против своей воли жрица Меларн не могла устоять перед искушением оглядываться на преследователей каждые несколько минут. Всякий раз, как она это делала, лодки оказывались чуть ближе, пока она не смогла отчетливо различить отдельные фигуры, движущиеся на их палубах. Через пятнадцать минут после своего появления дергары принялись обстреливать лодку Угольщика горящими стрелами – тяжелыми арбалетными болтами, которые с шипением падали в поднятые их посудиной волны, и из катапульт – большущими пылающими шарами, перелетающими через лодку и врезающимися в мокрые столбы, которыми были усеяны здешние воды.
– Двигайся зигзагом, – велела Квентл дворфу. – Совершенно ни к чему, чтобы одна из этих штук угодила в нас.
– Если я буду это делать, они скорее доберутся до нас, – запротестовал Угольщик, но начал вращать штурвал, стараясь не вести судно слишком долго по прямой.
– Рилд, Вейлас, стреляйте в ответ по передней лодке. Не тратьте больше половины стрел и болтов. Они нам могут еще понадобиться. – Квентл оглянулась и кивнула Халисстре: – Ты тоже, Халисстра. Данифай, оставайся впередсмотрящей. Фарон, ответь чем-нибудь на катапульты.
Вейлас развернулся кругом и оперся на ограждение мостика, накладывая стрелу на тетиву. Он прицелился в головную лодку и выстрелил. Рилд и Халисстра выстрелили следом за ним. Спустя томительные мгновения полета стрел крохотная фигурка серого дворфа взмахнула руками и, пошатнувшись, полетела за борт, исчезнув под мелькающими лопастями гребных колес. Остальные дворфы кинулись в укрытия, заслоняясь большими щитами.
Фарон выступил вперед и самоуверенно махнул рукой в сторону ближней лодки, отрывисто бросив слова заклинания. С кончиков его пальцев сорвался маленький шарик оранжевого пламени и, как стрела, понесся над темной водой. Он, казалось, исчез во тьме, поглощенный корпусом головного судна, – и ослепительная огненная вспышка изверглась прямо из носа лодки, пожирая палубу с ревом, эхом, раскатившимся под сводами гигантской пещеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110