Но не понял. Спирт горит не очень жарко. Спирт смывается водой. Он сделал ошибку. Ему надо было задержать дыхание, дойти до стойки и попросить воды. Просто. Атака – огнём, значит, защита – водой. Он не сообразил. Он испугался. Он хотел узнать, трус ли он. Я дал ему урок, который помог ему узнать ответ.
Чужак замолчал и потянулся за бутербродиком.
Тошики замер, пытаясь понять. Всё, что сказал чужак, было правильно. И чужак это знал. И каким-то образом Тошики теперь тоже это знал. Но Сикаши был мёртв. А убийца жив. И это было неправильно. А просто ударить занесённым мечом Тошики не мог. Это было совсем неправильно. Тошики просто стоял, пытаясь найти какие-то слова, чтобы ответить чужаку.
Увидев, что из дальнего угла бара к ним идёт капитан Хичаги, Тошики с трудом удержал вздох облегчения. Ему не надо теперь думать. Потому что шёл старый, огромный, сильный, беспощадный Хичаги, который найдёт, что сказать. И который сможет убить чужака-убийцу и сделать это так, чтобы это было правильно.
Хичаги встал сбоку от чужака. В трёх шагах. Самое то для прыжка и удара световым мечом. Несколько секунд Хичаги пристально смотрел на чужака, а потом медленно опустился на колено и почтительно сказал:
– Мастер, может быть, наличие хоть одного ученика наполнит вашу жизнь смыслом, который вы утеряли.
Тошики вдруг понял, что Хичаги обратил на него внимания не больше, чем на стул. И именно так – подставкой под задницу – Тошики себя и почувствовал. Он медленно убрал катану в ножны и попятился на несколько шагов.
Чужак повернул голову к Хичаги и медленно окинул его взглядом, задержавшись на модифицированном мультитуле у Хичаги на поясе. Потом медленно повернул голову. Наоко слезла с табурета у стойки. Сжавшись и опустив глаза, она пошла к чужаку. Чужак взглянул на Хичаги и произнёс:
– Прошу тебя, поднимись. Твоя почтительность достаточно искренна, чтобы не нуждаться в позах, её изображающих.
Хичаги поднялся с колена. Потом помедлил, собираясь с духом, и сел за стол наискосок от чужака. Наоко, которую слова чужака остановили в двух шагах от стола, сделала эти два шага и села напротив Хичаги. Помедлив, она тихо сказала, глядя в стол:
– Господин, не согласитесь ли вы стать тем, кто будет драться ради своей рабыни?
Чужак поднял взгляд, глянул на красивое личико, тоненькие сгорбившиеся плечи и медленно спросил:
– Я вижу, ты опытна в искусстве любви?
Наоко сгорбилась ещё больше, с трудом одерживая стремление поклониться, и еле слышно прошептала, надеясь, что под пудрой незаметно, насколько она покраснела:
– Да, господин.
Чужак перевёл взгляд на Хичаги, который почтительно смотрел в стол.
– Я вижу, ты опытен в искусстве боя на световых лезвиях.
Хичаги, миг помедлив, выдохнул с глубоким кивком, более похожим на поклон:
– Да, господин.
Незнакомец отхлебнул из стакана, поставил его на стол, помедлил, повернулся к Хичаги корпусом и сказал:
– То, что во мне – это мудрость выпитого и мудрость книг, которые я прочёл. Это не мудрость опыта, которого достаточно, чтобы принять учеников.
Хичаги склонился ещё ниже и тихо выдохнул:
– Да, господин. Простите, господин.
Чужак помедлил, потом вздохнул и продолжил:
– Но ты предлагаешь дар – стать учеником и тем самым наполнить мою жизнь смыслом. Он от чистого сердца, и я с радостью приму его. Но полностью отдам тебе свои сомнения – чему я смогу тебя научить.
Хичаги радостно кивнул и выдохнул:
– Да… учитель.
Незнакомец вздохнул и сказал:
– В тех книгах, которые я читал, написано, что когда в человеке нет избытка чего-то, при обмене он должен соблюсти равновесие. Я хочу попросить тебя научить меня сражаться на мечах.
Хичаги удивленно поднял голову. Глянул в глаза незнакомца. Они были пусты. Пусты бескрайней пустотой космоса, на окраинах которой клубились облака смеха. Хичаги вдруг понял, что незнакомцу, хотя он и седой, как древний старик, не больше двадцати.
– Да… Хорошо, – ошарашенно ответил Хичаги.
– Спасибо, – губы незнакомца растянулись в озорной усмешке. – Чтобы это было более или менее похоже на честный обмен, я научу тебя улучшать корабли.
Хичаги пару секунд смотрел в глаза незнакомца, где стремительно накапливался безумный хохот, а потом понял, что это шутка, и расхохотался. Незнакомец расхохотался вместе с ним, неуклюжим взмахом хлопнул его по плечу и рыкнул:
– Сходи за стаканом. Урок первый: буду учить тебя пить.
Хичаги, продолжая хохотать, поднялся из-за стола и пошёл к стойке.
Два человека уволокли тело Сикаши.
Незнакомец повернулся к Наоко. Наоко, которая уже уверилась в том, что про неё забыли, вздрогнула. Слабенький огонёк надежды, что на неё обратят внимание, хотя бы для того, чтобы прогнать, вспыхнул, вызвав дрожь.
– Не знаю, чему я смогу научить тебя, – буркнул незнакомец.
Наоко замерла. Даже перестала дышать. Она не могла поверить. Этого…
– Но я хотел бы попросить тебя научить меня искусству любви. Только перед тем, как ты взвалишь на себя эту ответственность, хочу предупредить, что если согласишься, будешь первым учителем.
От удивления Наоко осмелилась поднять голову. Её взгляд на миг встретился с бурей безумного хохота в его глазах. Потом она опомнилась и испуганно наклонила голову к столу.
Шершавая тёплая рука коснулась её подбородка, подняла лицо. Она на миг отвела взгляд, а потом решила – будь что будет, и посмотрела в глаза незнакомца. На поверхности океана хохота мелькали пенные шапки нежности.
– Хорошо… я согласна… – тихо прошептала Наоко, чувствуя, что холод, вызванный пламенем, в котором сгорел тот, кто ею владел, отступает.
Незнакомец улыбнулся, провёл пальцем по щеке, слегка надавил на кончик носа и мурлыкнул:
– Знаешь, мне кажется я смогу тебя кое-чему научить.
– Чему?.. – тихо спросила Наоко, не в силах оторваться от его взгляда.
– Как быть тем, с кем хотят быть, а не тем, что хотят иметь.
Наоко несколько секунд ловила смысл сказанного. Поняв, она вспыхнула, схватила его руку и, склонившись в поклоне, прижала её к губам и прошептала:
– Да, господин.
Незнакомец, плавно освободив руку, не больно ущипнул её за нос и уронил руку на стол. Она прижалась к руке, чтобы никто не увидел, как она плачет. Он, конечно, почувствует влагу, но это ей было все равно.
Хичаги сел и поставил стакан. Незнакомец свободной рукой нацедил спирта. Хичаги, взявшись за стакан, спросил:
– Позволь узнать твоё имя и выпить за твоё здоровье.
Незнакомец задумался, потом поднял стакан и сказал:
– Зовите меня Гривз.
Хичаги поднял стакан и осторожно принюхался. Его ждал сюрприз.
«Почему в Дойчланд можно попасть только при вторжении»
Гамма Минор, неделю спустя после атаки Призраков на Дамаскус
Сорок шесть линкоров, окутанных облаком кораблей прикрытия, ломилось сквозь пространство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Чужак замолчал и потянулся за бутербродиком.
Тошики замер, пытаясь понять. Всё, что сказал чужак, было правильно. И чужак это знал. И каким-то образом Тошики теперь тоже это знал. Но Сикаши был мёртв. А убийца жив. И это было неправильно. А просто ударить занесённым мечом Тошики не мог. Это было совсем неправильно. Тошики просто стоял, пытаясь найти какие-то слова, чтобы ответить чужаку.
Увидев, что из дальнего угла бара к ним идёт капитан Хичаги, Тошики с трудом удержал вздох облегчения. Ему не надо теперь думать. Потому что шёл старый, огромный, сильный, беспощадный Хичаги, который найдёт, что сказать. И который сможет убить чужака-убийцу и сделать это так, чтобы это было правильно.
Хичаги встал сбоку от чужака. В трёх шагах. Самое то для прыжка и удара световым мечом. Несколько секунд Хичаги пристально смотрел на чужака, а потом медленно опустился на колено и почтительно сказал:
– Мастер, может быть, наличие хоть одного ученика наполнит вашу жизнь смыслом, который вы утеряли.
Тошики вдруг понял, что Хичаги обратил на него внимания не больше, чем на стул. И именно так – подставкой под задницу – Тошики себя и почувствовал. Он медленно убрал катану в ножны и попятился на несколько шагов.
Чужак повернул голову к Хичаги и медленно окинул его взглядом, задержавшись на модифицированном мультитуле у Хичаги на поясе. Потом медленно повернул голову. Наоко слезла с табурета у стойки. Сжавшись и опустив глаза, она пошла к чужаку. Чужак взглянул на Хичаги и произнёс:
– Прошу тебя, поднимись. Твоя почтительность достаточно искренна, чтобы не нуждаться в позах, её изображающих.
Хичаги поднялся с колена. Потом помедлил, собираясь с духом, и сел за стол наискосок от чужака. Наоко, которую слова чужака остановили в двух шагах от стола, сделала эти два шага и села напротив Хичаги. Помедлив, она тихо сказала, глядя в стол:
– Господин, не согласитесь ли вы стать тем, кто будет драться ради своей рабыни?
Чужак поднял взгляд, глянул на красивое личико, тоненькие сгорбившиеся плечи и медленно спросил:
– Я вижу, ты опытна в искусстве любви?
Наоко сгорбилась ещё больше, с трудом одерживая стремление поклониться, и еле слышно прошептала, надеясь, что под пудрой незаметно, насколько она покраснела:
– Да, господин.
Чужак перевёл взгляд на Хичаги, который почтительно смотрел в стол.
– Я вижу, ты опытен в искусстве боя на световых лезвиях.
Хичаги, миг помедлив, выдохнул с глубоким кивком, более похожим на поклон:
– Да, господин.
Незнакомец отхлебнул из стакана, поставил его на стол, помедлил, повернулся к Хичаги корпусом и сказал:
– То, что во мне – это мудрость выпитого и мудрость книг, которые я прочёл. Это не мудрость опыта, которого достаточно, чтобы принять учеников.
Хичаги склонился ещё ниже и тихо выдохнул:
– Да, господин. Простите, господин.
Чужак помедлил, потом вздохнул и продолжил:
– Но ты предлагаешь дар – стать учеником и тем самым наполнить мою жизнь смыслом. Он от чистого сердца, и я с радостью приму его. Но полностью отдам тебе свои сомнения – чему я смогу тебя научить.
Хичаги радостно кивнул и выдохнул:
– Да… учитель.
Незнакомец вздохнул и сказал:
– В тех книгах, которые я читал, написано, что когда в человеке нет избытка чего-то, при обмене он должен соблюсти равновесие. Я хочу попросить тебя научить меня сражаться на мечах.
Хичаги удивленно поднял голову. Глянул в глаза незнакомца. Они были пусты. Пусты бескрайней пустотой космоса, на окраинах которой клубились облака смеха. Хичаги вдруг понял, что незнакомцу, хотя он и седой, как древний старик, не больше двадцати.
– Да… Хорошо, – ошарашенно ответил Хичаги.
– Спасибо, – губы незнакомца растянулись в озорной усмешке. – Чтобы это было более или менее похоже на честный обмен, я научу тебя улучшать корабли.
Хичаги пару секунд смотрел в глаза незнакомца, где стремительно накапливался безумный хохот, а потом понял, что это шутка, и расхохотался. Незнакомец расхохотался вместе с ним, неуклюжим взмахом хлопнул его по плечу и рыкнул:
– Сходи за стаканом. Урок первый: буду учить тебя пить.
Хичаги, продолжая хохотать, поднялся из-за стола и пошёл к стойке.
Два человека уволокли тело Сикаши.
Незнакомец повернулся к Наоко. Наоко, которая уже уверилась в том, что про неё забыли, вздрогнула. Слабенький огонёк надежды, что на неё обратят внимание, хотя бы для того, чтобы прогнать, вспыхнул, вызвав дрожь.
– Не знаю, чему я смогу научить тебя, – буркнул незнакомец.
Наоко замерла. Даже перестала дышать. Она не могла поверить. Этого…
– Но я хотел бы попросить тебя научить меня искусству любви. Только перед тем, как ты взвалишь на себя эту ответственность, хочу предупредить, что если согласишься, будешь первым учителем.
От удивления Наоко осмелилась поднять голову. Её взгляд на миг встретился с бурей безумного хохота в его глазах. Потом она опомнилась и испуганно наклонила голову к столу.
Шершавая тёплая рука коснулась её подбородка, подняла лицо. Она на миг отвела взгляд, а потом решила – будь что будет, и посмотрела в глаза незнакомца. На поверхности океана хохота мелькали пенные шапки нежности.
– Хорошо… я согласна… – тихо прошептала Наоко, чувствуя, что холод, вызванный пламенем, в котором сгорел тот, кто ею владел, отступает.
Незнакомец улыбнулся, провёл пальцем по щеке, слегка надавил на кончик носа и мурлыкнул:
– Знаешь, мне кажется я смогу тебя кое-чему научить.
– Чему?.. – тихо спросила Наоко, не в силах оторваться от его взгляда.
– Как быть тем, с кем хотят быть, а не тем, что хотят иметь.
Наоко несколько секунд ловила смысл сказанного. Поняв, она вспыхнула, схватила его руку и, склонившись в поклоне, прижала её к губам и прошептала:
– Да, господин.
Незнакомец, плавно освободив руку, не больно ущипнул её за нос и уронил руку на стол. Она прижалась к руке, чтобы никто не увидел, как она плачет. Он, конечно, почувствует влагу, но это ей было все равно.
Хичаги сел и поставил стакан. Незнакомец свободной рукой нацедил спирта. Хичаги, взявшись за стакан, спросил:
– Позволь узнать твоё имя и выпить за твоё здоровье.
Незнакомец задумался, потом поднял стакан и сказал:
– Зовите меня Гривз.
Хичаги поднял стакан и осторожно принюхался. Его ждал сюрприз.
«Почему в Дойчланд можно попасть только при вторжении»
Гамма Минор, неделю спустя после атаки Призраков на Дамаскус
Сорок шесть линкоров, окутанных облаком кораблей прикрытия, ломилось сквозь пространство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77