Необходимо выяснить прежде всего, где спрятана пропавшая склянка. Надо исходить из предположения, что она не вынесена из здания — похититель старается избежать риска быть раскрытым действующим там специальным электронным устройством. Но все же существует некоторая вероятность, хотя и минимальная, что склянка вынесена и кому-то передана.
Второе, что необходимо выяснить, — это мотивы, цель преступления. Кому нужна была эта склянка и зачем.
Обдумывая многократно свою гипотезу, я с каждым разом оставался все более удовлетворенным ею. В ней трудно было найти слабое место. И главной причиной моего удовлетворения было то, что гипотеза моя, все выводы ее основывались на реальных данных экспертизы и сопоставлении фактов, а не на всяких там дедукциях, психологии и глубокомысленных размышлениях, какими славился Аввакум Захов.
Генерал Анастасов вызвал на совещание своих помощников, чтобы обсудить мою гипотезу в более широком кругу. Закончив ее изложение, я поглядел на генерала, надеясь увидеть его лицо просветленным, согретым лучом надежды, но, к моему удивлению, он сидел за столом мрачный и даже не удостоил меня взглядом. Я обвел глазами остальных — и они тоже казались мрачными. Улыбался только Баласчев, а может, это мне показалось, потому что лицо его вообще было приветливым.
Вот те и на! То ли я неправильно изложил свою точку зрения, то ли они неправильно меня поняли!
Потом начались высказывания. И каждый недоумевал: зачем, черт побери, профессору выкрадывать то, что он сам создал? А Баласчев, мой любезный помощник, позволил себе даже усомниться и в первой части моей гипотезы: в том, что в здание, а особенно в помещение «ЛС-4» не мог проникнуть никто посторонний.
— Во-первых, — сказал он, — поддельные ключи от несгораемого шкафа может иметь каждый. Во-вторых, сделать вторую сургучную печать можно за две-три минуты, а будет отпечатано на сургуче изображение Августа или Юстиниана — это не имеет никакого практического значения, так» К2К и один и другой получаются на печати одинаково неясно. В-третьих, постороннее лицо может проникнуть и вместе с группой уборщиков. Они одеваются в котельной. Когда они напялят на себя кепки, халаты, косынки — попробуй распознай, кто из них Стоян, а кто Иванка. Каждый показывает при входе пропуск, но ведь как раз пропуск легче всего подделать — ведь это просто бумажка, которую любой может отпечатать и заполнить. Группа уборщиков состоит из двенадцати человек — девяти мужчин и трех женщин. Состав этой группы часто меняется: непрестанно кто-то увольняется и поступают новые люди.Так что даже сами уборщики не могут хорошо знать друг друга, не то что вахтеры и милиционеры — те просто не успевают запомнить их всех в лицо. Достаточно в этот день кому-то из группы отсутствовать или же сделать так, чтобы кто-то отсутствовал, и его место легко может занять так называемое постороннее лицо. Постороннему лицу, не лишенному самообладания и ловкости, проникнуть в здание лаборатории не составит особого труда… Но вы скажете, — продолжал Баласчев, — а как же кибернетическое устройство?! Да, это бдительная машина! Ну, а много ли надо, чтобы она перестала быть такой? Вытащите какой-нибудь штепсель, выключите ток, и бдительная машина тотчас же превратится в набор пассивных, бездействующих деталей.
Под конец слово взял генерал. Что касается возможности проникнуть в здание, сказал он, то в моей гипотезе достаточно реализма. Похвалил меня за широкое использование данных технической экспертизы. О моем предположении, что склянку подменил кто-то из сотрудников и сразу же после окончания рабочего дня, генерал сказал, что оно заслуживает известного внимания, хотя с моим главным выводом — что кражу совершил профессор, — Он согласиться не может, во всяком случае пока. Зачем профессору выкрадывать то. что он сам создал? Эта мысль кажется и ему абсурдной. Кроме того, ведь профессор — наш, проверенный товарищ.
Вот те на! Да разве генерал не знает, что и среди как будто бы проверенных товарищей бывают изменники!
В жилах моих течет не вода, потому я сказал, что придерживаюсь своей гипотезы и ее конечного вывода. Подменил склянки с вирусом сам профессор, а какие мотивы были у него — вот теперь мы и будем разбираться. Но для этого потребуется еще немного времени.
— Завтра к обеду я надеюсь представить вам личное признание похитителя, — сказал я генералу.
Стараясь говорить сдержанно, что ему удавалось с трудом, генерал сказал:
— Я предпочитаю, полковник Элефтеров, чтобы вы представили мне склянку! Запомните это! А что касается признания похитителя, я вооружусь терпением и подожду.
Когда сотрудники вышли, генерал подошел ко мне, поглядел мне в глаза, словно старался увидеть в них что-то, и озабоченно покачал головой.
— Когда я слушал только что твою экспозицию, — сказал он, — у меня было такое чувство, что дьявол помутил твой рассудок! Как мог ты говорить такое о профессоре?
— Если действительно окажется, что это сделал не профессор, вам придется немедленно отправить меня на лечение в психиатрическую клинику, потому что тогда я уже начну верить в духов! Либо сам профессор подменил склянку, либо какой-то дух проник через трубу и заварил всю эту кашу. Одно из двух. То, что говорит Баласчев, — просто плод его фантазии. Никто посторонний проникнуть туда не может!
— Жаль мне тебя, Элефтеров! — вздохнув, сказал генерал. — Став начальником отдела, ты впервые столкнулся с задачей потруднее, и тебе уже мерещатся духи! Во времена полковника Манова и Аввакума Захова решение трудных задач считалось праздником.
В глазах у меня потемнело, и я попросил разрешения удалиться.
* * *
По дороге в лабораторию я все время думал о том, как избавиться от своего помощника. Мне не хотелось, чтобы он присутствовал на допросах, но и не стоило создавать впечатления, будто я не доверяю ему или же хочу отстранить его от дела. Избрав среднюю линию поведения, я сказал ему, когда наша машина остановилась перед входом в лабораторию:
— Вот вам, капитан, два задания. Во-первых, выясните, спускался ли профессор или кто-то из его сотрудников в другие отделения, на нижние этажи, с кем и где они встречались, сколько времени разговаривали. Во-вторых, соберите побольше сведений о французском периоде жизни профессора: на какие средства он жил, когда проходил специализацию, в какой среде вращался, как к нему относились официальные власти. — Я намеренно обратился к капитану на вы — пусть все же у него хоть что-то застрянет в голове.
— Вы хотите узнать, во-первых, не спрятал ли профессор склянки где-нибудь на нижних этажах и, во-вторых, не имел ли он, находясь в Париже, связей с сомнительными людьми. Я правильно вас понял?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42