— Ни на день меньше! — добавил он.
— Рад, что ваше настроение позволяет вам шутить, — сказал я.
Профессор промолчал.
Я попросил его посидеть в коридоре и вызвал Война Константинова.
— Во второй половине дня склянка стояла на этом месте?
— Да, профессор всегда ставит ее здесь. Место ее обозначено на этикетке.
— Вы сидите прямо напротив склянки. Кто-нибудь ее переставлял в другое место, хотя бы временно?
— Нет, никто не переставлял.
— Даже профессор?
— Он всегда подходит сюда, чтобы взять из нее пробу, как это, впрочем, делает каждый из нас.
— Сколько раз вы покидали свое рабочее место во второй половине дня?
— Два раза.
— Спускались на нижние этажи?
— Нет.
— Если вы дважды выходили из зала, на каком основании вы утверждаете, что склянку не переставляли с ее постоянного места? Ведь вас не было, как же вам знать, что происходило здесь в ваше отсутствие?
— Никто не передвигал склянку, и никому никогда не могло прийти в голову поставить ее в другое место.
— Принимая участие в опечатывании дверей сургучом, вы стояли у самого входа. Когда профессор спохватился, что не спрятал склянку, и вошел в зал, чтобы поставить ее в сейф и запереть, вы видели — она стояла на своем обычном месте?
— Я видел ее перед собой так, как сейчас вижу вас!
— Как вы объясняете себе исчезновение подлинной склянки и подмену ее фальшивой?
— Кто-то проник к нам в отделение, открыл поддельными ключами несгораемый шкаф, взял склянку новым вирусом и поставил на ее место фальшивую.
— Сегодня утром вы застали входную дверь отделения запертой и сургучную печаты неповрежденной. Как же «кто-то» мог войти в зал, не повредив печать?
— Очень просто — он опечатал ее заново. Ведь это дело двух-трех минут.
— Даже при том положении, что по лестнице и по этажам производится регулярный милицейский обход?
— Он выбрал подходящий момент. Да ведь не думаете же вы, что эти обходы так уж регулярны и часты? Особенно ночью!
— Вы — помощник профессора, поэтому я задам вам еще один вопрос, который прошу хранить в тайне. Почему профессор не выделил всем вам понемногу вируса, чтобы каждый имел свою скляночку, из которой брал бы пробы для исследования?
— Из соображений безопасности. Вирус этот очень опасен. Если утратить над ним контроль — неминуемо произойдет беда. Ведь легче держать под контролем одну склянку, чем пять.
— Кто еще, кроме профессора, контролировал ее? Кто следил за тем, чтобы ее не выносили из отделения, не переставляли в другое место?
— Разумеется, мне как помощнику профессора положено ее контролировать. Хотя никому в голову не мог прийти такой абсурд: переставить склянку в другое место или вынести ее из здания!
— Вы меня убедили!
Я рассмеялся и посоветовал ему найти в коридоре местечко поудобнее и подремать.
Те же самые вопросы я задал и Недьо Недеву. Тот ответил на них еще более бестолково.
Пока я допрашивал Недьо Недева, пришла записка от Баласчева. Оказывается, профессор находился у главного директора около десяти минут.Десять минут! А когда я его спросил, он мне ответил, что задержался в кабинете директора около получаса! Выявляется разница в двадцать минут. Где же был профессор эти двадцать минут?
— Нет ли у вас впечатления, товарищ Спасова, что вчера во второй половине дня склянка была переставлена с предназначенного ей места?
— Мы были увлечены работой и вряд ли могли бы заметить, переставлено, вынесено или принесено что-либо в наше рабочее помещение. Это особенно относится ко мне — ведь мой закуток, как видите, отделен от зала несколькими высокими шкафами.
— Что вы можете сказать о подмене склянки?
— Когда вчера вечером профессор спохватился, что забыл убрать ее в несгораемый шкаф, Найден Кирилков заявил: «Это плохая примета!»
— Что именно? — недоуменно спросил я.
— Да то, что профессор должен был вернуться. Но само это заявление Найдена Кирилкова означает, что у него было какое-то дурное предчувствие. Возможно даже, он предчувствовал это похищение…
— Ага! Интересно! — сказал я.
— Очень интересно, правда? Кроме того, Найден Кирилков неоднократно намекал, что профессор извлек этот вирус — прошу извинить! — из заднего прохода дьявола. То есть, он хотел сказать этим, что при сотворении вируса профессор пользовался услугами дьявола.
— Погодите, — сказал я. — Что общего имеет задний проход дьявола с приметой?
— Ну как же! Найден Кирилков хочет тем самым подчеркнуть, что, мол, он в курсе профессорского эксперимента, ему близка работа профессора и потому он чувствует, когда что-то угрожает профессору. Он сказал, что это дурная примета, и вот действительно произошла кража.
Гм! Эта девица, если она не совсем чокнутая, говорит умные вещи, сказал я себе. Ведь и мне Найден Кирилков еще при первой встрече показался подозрительным. Уж очень он старается выглядеть остряком. Почему?
Я обещал лаборантке позаботиться о том, чтобы ей не пришлось спать по соседству с Найденом Кирилковым, а затем вызвал этого остряка.
— Нет ли у вас впечатления, что вчера во второй половине дня склянка была переставлена или же вынесена куда-то?
— Есть, — ухмыльнулся Кирилков. — Потому что я сам отнес склянку профессору и она простояла там минуты две.
— Зачем вы отнесли ее профессору? — спросил я, едва сдерживая себя, чтобы не вскочить.
— Я заметил небольшую трещину на притертой пробке склянки.
— Ну и что сказал профессор?
— Он сказал мне, что не видит в этом никакой опасности, потому что трещина, по его мнению, поверхностная, и велел мне оставить склянку на ее обычном месте.
— Ну?
— Ну я и поставил склянку на место.
— Так. В котором часу вы принесли профессору склянку?
— Кажется, было около трех часов. Я вызвал Баласчева.
— В котором часу профессор был у главного директора?
— В четыре, — сказал Баласчев.
Я велел ему вызвать ко мне Война Константинова и Недьо Недева.
— Ваш коллега, — сказал я им, кивком указывая на Найдена Кирилкова, — признался, что самолично относил склянку профессору и что она простояла в его «кабинете» около двух минут. А вы оба клянетесь, что склянку ни на миг никто никуда не переставлял. Как это понимать?
— Мы этого просто не заметили, — разведя руками, сказал Войн Константинов.
Он говорил от имени обоих. У Недьо Недева был угнетенный вид, он молчал. Помолчал и я. Потом сказал:
— Даю вам полтора часа на размышления, чтобы вы пришли к окончательному выводу: действительно ли вы не заметили, как Найден Кирилков уносил склянку, или же притворились, что ничего не видели.
Я велел снова позвать профессора.
— Уважемый профессор, даю вам полтора часа, чтобы вы собрались с мыслями и сообщили мне, где вы спрятали или кому передали подлинную склянку, то есть склянку с вашими новооткрытыми вирусами, — сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Рад, что ваше настроение позволяет вам шутить, — сказал я.
Профессор промолчал.
Я попросил его посидеть в коридоре и вызвал Война Константинова.
— Во второй половине дня склянка стояла на этом месте?
— Да, профессор всегда ставит ее здесь. Место ее обозначено на этикетке.
— Вы сидите прямо напротив склянки. Кто-нибудь ее переставлял в другое место, хотя бы временно?
— Нет, никто не переставлял.
— Даже профессор?
— Он всегда подходит сюда, чтобы взять из нее пробу, как это, впрочем, делает каждый из нас.
— Сколько раз вы покидали свое рабочее место во второй половине дня?
— Два раза.
— Спускались на нижние этажи?
— Нет.
— Если вы дважды выходили из зала, на каком основании вы утверждаете, что склянку не переставляли с ее постоянного места? Ведь вас не было, как же вам знать, что происходило здесь в ваше отсутствие?
— Никто не передвигал склянку, и никому никогда не могло прийти в голову поставить ее в другое место.
— Принимая участие в опечатывании дверей сургучом, вы стояли у самого входа. Когда профессор спохватился, что не спрятал склянку, и вошел в зал, чтобы поставить ее в сейф и запереть, вы видели — она стояла на своем обычном месте?
— Я видел ее перед собой так, как сейчас вижу вас!
— Как вы объясняете себе исчезновение подлинной склянки и подмену ее фальшивой?
— Кто-то проник к нам в отделение, открыл поддельными ключами несгораемый шкаф, взял склянку новым вирусом и поставил на ее место фальшивую.
— Сегодня утром вы застали входную дверь отделения запертой и сургучную печаты неповрежденной. Как же «кто-то» мог войти в зал, не повредив печать?
— Очень просто — он опечатал ее заново. Ведь это дело двух-трех минут.
— Даже при том положении, что по лестнице и по этажам производится регулярный милицейский обход?
— Он выбрал подходящий момент. Да ведь не думаете же вы, что эти обходы так уж регулярны и часты? Особенно ночью!
— Вы — помощник профессора, поэтому я задам вам еще один вопрос, который прошу хранить в тайне. Почему профессор не выделил всем вам понемногу вируса, чтобы каждый имел свою скляночку, из которой брал бы пробы для исследования?
— Из соображений безопасности. Вирус этот очень опасен. Если утратить над ним контроль — неминуемо произойдет беда. Ведь легче держать под контролем одну склянку, чем пять.
— Кто еще, кроме профессора, контролировал ее? Кто следил за тем, чтобы ее не выносили из отделения, не переставляли в другое место?
— Разумеется, мне как помощнику профессора положено ее контролировать. Хотя никому в голову не мог прийти такой абсурд: переставить склянку в другое место или вынести ее из здания!
— Вы меня убедили!
Я рассмеялся и посоветовал ему найти в коридоре местечко поудобнее и подремать.
Те же самые вопросы я задал и Недьо Недеву. Тот ответил на них еще более бестолково.
Пока я допрашивал Недьо Недева, пришла записка от Баласчева. Оказывается, профессор находился у главного директора около десяти минут.Десять минут! А когда я его спросил, он мне ответил, что задержался в кабинете директора около получаса! Выявляется разница в двадцать минут. Где же был профессор эти двадцать минут?
— Нет ли у вас впечатления, товарищ Спасова, что вчера во второй половине дня склянка была переставлена с предназначенного ей места?
— Мы были увлечены работой и вряд ли могли бы заметить, переставлено, вынесено или принесено что-либо в наше рабочее помещение. Это особенно относится ко мне — ведь мой закуток, как видите, отделен от зала несколькими высокими шкафами.
— Что вы можете сказать о подмене склянки?
— Когда вчера вечером профессор спохватился, что забыл убрать ее в несгораемый шкаф, Найден Кирилков заявил: «Это плохая примета!»
— Что именно? — недоуменно спросил я.
— Да то, что профессор должен был вернуться. Но само это заявление Найдена Кирилкова означает, что у него было какое-то дурное предчувствие. Возможно даже, он предчувствовал это похищение…
— Ага! Интересно! — сказал я.
— Очень интересно, правда? Кроме того, Найден Кирилков неоднократно намекал, что профессор извлек этот вирус — прошу извинить! — из заднего прохода дьявола. То есть, он хотел сказать этим, что при сотворении вируса профессор пользовался услугами дьявола.
— Погодите, — сказал я. — Что общего имеет задний проход дьявола с приметой?
— Ну как же! Найден Кирилков хочет тем самым подчеркнуть, что, мол, он в курсе профессорского эксперимента, ему близка работа профессора и потому он чувствует, когда что-то угрожает профессору. Он сказал, что это дурная примета, и вот действительно произошла кража.
Гм! Эта девица, если она не совсем чокнутая, говорит умные вещи, сказал я себе. Ведь и мне Найден Кирилков еще при первой встрече показался подозрительным. Уж очень он старается выглядеть остряком. Почему?
Я обещал лаборантке позаботиться о том, чтобы ей не пришлось спать по соседству с Найденом Кирилковым, а затем вызвал этого остряка.
— Нет ли у вас впечатления, что вчера во второй половине дня склянка была переставлена или же вынесена куда-то?
— Есть, — ухмыльнулся Кирилков. — Потому что я сам отнес склянку профессору и она простояла там минуты две.
— Зачем вы отнесли ее профессору? — спросил я, едва сдерживая себя, чтобы не вскочить.
— Я заметил небольшую трещину на притертой пробке склянки.
— Ну и что сказал профессор?
— Он сказал мне, что не видит в этом никакой опасности, потому что трещина, по его мнению, поверхностная, и велел мне оставить склянку на ее обычном месте.
— Ну?
— Ну я и поставил склянку на место.
— Так. В котором часу вы принесли профессору склянку?
— Кажется, было около трех часов. Я вызвал Баласчева.
— В котором часу профессор был у главного директора?
— В четыре, — сказал Баласчев.
Я велел ему вызвать ко мне Война Константинова и Недьо Недева.
— Ваш коллега, — сказал я им, кивком указывая на Найдена Кирилкова, — признался, что самолично относил склянку профессору и что она простояла в его «кабинете» около двух минут. А вы оба клянетесь, что склянку ни на миг никто никуда не переставлял. Как это понимать?
— Мы этого просто не заметили, — разведя руками, сказал Войн Константинов.
Он говорил от имени обоих. У Недьо Недева был угнетенный вид, он молчал. Помолчал и я. Потом сказал:
— Даю вам полтора часа на размышления, чтобы вы пришли к окончательному выводу: действительно ли вы не заметили, как Найден Кирилков уносил склянку, или же притворились, что ничего не видели.
Я велел снова позвать профессора.
— Уважемый профессор, даю вам полтора часа, чтобы вы собрались с мыслями и сообщили мне, где вы спрятали или кому передали подлинную склянку, то есть склянку с вашими новооткрытыми вирусами, — сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42