Я тобой недоволен, но прощаю. И все же вспомни, когда ты удрала…
– Вовсе я не удирала, – возразила Флоранс. – Просто отошла в сторонку.
– Вот именно – и на весьма солидное расстояние, – сказал Бретт. – Просто струсила. И не спорь со мной, пожалуйста.
Флоранс ответила не сразу:
– Может быть, вы и правы, я боялась Квоты…
– А ты думаешь, я не боялся? Думаешь, не твердил себе целые месяцы: «Нет, все это слишком прекрасно, так продолжаться не может». Представь себе, вдруг все бы лопнуло как мыльный пузырь. А тут еще ты бросила меня в беде одного.
– Я оставила вас на Квоту, – сказала Флоранс, и в голосе ее прозвучали ехидные нотки: – Вы же сами сделали выбор между ним и мною.
– И правильный выбор! – уточнил Бретт, задетый ее упреком. – Что было бы с нами, если бы не Квота? Пришлось бы нам ликвидировать дело, ты же сама это знаешь! Не будь такой злопамятной.
– Дядюшка, дорогой, не будем больше говорить об этом, ладно? – ласково попросила Флоранс. – Не стоит омрачать нашу встречу.
Но Бретт упорствовал:
– Нет, будем говорить об этом, потому что ты должна с ним поладить!
Флоранс снова помрачнела. Она сказала дяде, что пока об этом не может быть и речи. Пусть он не заблуждается на сей счет. Она приехала только ради того, чтобы обнять дядюшку, потому что ужасно соскучилась, и посмотреть своими глазами, как тут у них идут дела. Вот и все.
– Ну, как идут дела – сама видишь. – Бретт широким жестом обвел роскошно обставленный кабинет.
– Что-что, а уж этого нельзя не заметить, – отозвалась Флоранс.
Слова ее прозвучали с мрачной иронией. Флоранс была не прочь сменить тему разговора. Но любопытство взяло верх.
– «Бреттико» – это тоже ваша фирма? – спросила она.
– Ого, ты уже видела? Конечно же, наша. «Фрижибокс» и холодильники – дело прошлое, сейчас это лишь скромное отделение. И с каждым днем поле нашей деятельности расширяется. Кстати, угадай, что стало со Спитеросом?
– Вы же сами писали, что он вынужден был обосноваться в провинции. Кажется, выпускает бассейны.
– Да, из пластика. Он твердо держится своих старых принципов – производить мало, а получать много. А мы предпочитаем получать меньше, зато много производить.
– Много часов, например, – сказала Флоранс, обводя глазами кабинет.
– Совершенно верно. А откуда ты знаешь?
– Женская интуиция. Но вот что меня удивляет…
– Что именно?
– Я не вижу здесь ни одного пианино. А Квота, по-моему, занимается теперь и этим.
– Как и многим другим, – подтвердил Бретт. – Что же касается пианино, то дома у нас их сколько угодно, даже типофоны есть.
– А это что такое? – с тревогой спросила Флоранс.
Ответ прозвучал с порога – это вошел в кабинет Каписта.
– Разновидность пианино, но производит еще больше шума, – с веселой усмешкой пояснил он.
Каписта подошел к Флоранс, взял ее за руки.
– Добро пожаловать, сеньорита Флоранс. Как поживает старушка Европа?
– Кряхтит, но никто не жалуется. Во всяком случае, не особенно жалуется, – ответила Флоранс.
Они с нежной улыбкой смотрели друг на друга.
– Мои типофоны не вашего ума дело, – проворчал Бретт, нарушая эту трогательную сцену. – Лучше расскажите о ваших тромбонах или об офиклеидах.
– Очаровательно! – вздохнула Флоранс. – Вот-то, наверное, весело! Но вы по крайней мере успели в музыке? – спросила она Бретта.
– Не знаю, – сухо ответил он. – Я не играю.
– На типофоне – понятно. А на пианино?
– Ты же знаешь, я вообще ни на чем не играю!
– Так для чего же они вам?
– Для друзей. И вообще отстань, чего ты ко мне пристала?
Каписта усмехнулся.
– Воистину у вас преданные друзья, – язвительно заметил он. – Особенно если учесть, что сейчас в Хавароне в среднем приходится по два с четвертью фортепьяно на семью, каким же нужно быть альтруистом, чтобы идти еще куда-то играть…
– А к вам приходят играть на ваших офиклеидах? – в бешенстве крикнул Бретт.
– Не ссорьтесь, – остановила их Флоранс. – Право, вы меня пугаете. Хватит того, что прохожие в Хавароне и Порто-Порфиро – я сама видела – разгуливают с двумя, а то и с тремя транзисторами, и все три орут одновременно…
– Вы сказали, с двумя, с тремя? – тревожно прервал ее Каписта.
– Честное слово, с тремя.
– А в прошлом месяце средняя цифра была четыре и семь сотых, – обратился Каписта к Бретту. – Уж не начался ли на рынке спад?
– Черт побери! Надо предупредить Квоту.
– Вы это серьезно? – с возмущением воскликнула Флоранс, увидев, что Каписта озабоченно записывает эти данные в блокнот.
Но оба как будто не поняли ее и в один голос удивленно спросили:
– Что? Что?
Флоранс уже не помнила себя. Дрожащим голосом она бросила Бретту прямо в лицо:
– Какой прок от всех ваших глухонемых пианино, от всех ванн Эстебана без воды. Но дело ваше, живите, как хотите! Но если вы намерены еще увеличивать количество транзисторов на душу населения, то тогда, уж извините, я немедленно покидаю эту страну!
– Ну-ну, – попытался остановить ее Бретт, – не горячись. Ты боишься шума? Но ведь правительство как раз сейчас принимает закон, запрещающий пользоваться транзисторами в общественных местах. Так что… сама понимаешь.
– Когда вы об этом узнали? – Флоранс не только не успокоилась, но разошлась еще больше.
– Месяцев пять-шесть назад.
– И вы тем не менее продолжаете продавать по четыре транзистора на голову? – выкрикнула она.
Каписта вытаращил глаза.
– А почему бы нам не продавать?
– Не понимаю, какое это имеет отношение к торговле, – не менее удивленно заметил Бретт.
– А что же они будут с ними делать, если не смогут их включать? – Флоранс окончательно вышла из себя.
– Да пусть… – начал Бретт, словно только сейчас задумавшись над этим вопросом, – пусть делают все что угодно, каждый сам себе хозяин! Пусть используют хоть в качестве пепельницы или сковородки. Нам-то какое дело! Мало того, что я занимаюсь торговлей, ты еще хочешь, чтобы я придумывал, как им развлекаться?
Его тирада прозвучала столь искренне, что у Флоранс вылетели из головы все доводы и осталось только возмущение. Она посмотрела дяде прямо в лицо и прошептала:
– Вот до чего вы докатились…
И, помолчав, добавила громко, но голос ее дрогнул:
– В общем, дядя Самюэль, вы довольны. Все идет так, как вы хотели.
– Бог мой! Конечно, в общем-то, так.
– Ах, только в общем? – У Флоранс блеснул луч надежды.
– Могло бы идти еще лучше, – поддакнул Каписта.
– Вот это меня радует, – сказала Флоранс.
– Радует? Что тебя радует? – крикнул Бретт.
– Да, то, что дела идут не совсем как по маслу, – ответила она.
– Вот так номер! – воскликнул Каписта. – Оказывается, ваша племянница – настоящая злючка! Но почему же это вам по душе?
– Потому что остались еще, слава богу, строптивцы, которые не дают себя механизировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Вовсе я не удирала, – возразила Флоранс. – Просто отошла в сторонку.
– Вот именно – и на весьма солидное расстояние, – сказал Бретт. – Просто струсила. И не спорь со мной, пожалуйста.
Флоранс ответила не сразу:
– Может быть, вы и правы, я боялась Квоты…
– А ты думаешь, я не боялся? Думаешь, не твердил себе целые месяцы: «Нет, все это слишком прекрасно, так продолжаться не может». Представь себе, вдруг все бы лопнуло как мыльный пузырь. А тут еще ты бросила меня в беде одного.
– Я оставила вас на Квоту, – сказала Флоранс, и в голосе ее прозвучали ехидные нотки: – Вы же сами сделали выбор между ним и мною.
– И правильный выбор! – уточнил Бретт, задетый ее упреком. – Что было бы с нами, если бы не Квота? Пришлось бы нам ликвидировать дело, ты же сама это знаешь! Не будь такой злопамятной.
– Дядюшка, дорогой, не будем больше говорить об этом, ладно? – ласково попросила Флоранс. – Не стоит омрачать нашу встречу.
Но Бретт упорствовал:
– Нет, будем говорить об этом, потому что ты должна с ним поладить!
Флоранс снова помрачнела. Она сказала дяде, что пока об этом не может быть и речи. Пусть он не заблуждается на сей счет. Она приехала только ради того, чтобы обнять дядюшку, потому что ужасно соскучилась, и посмотреть своими глазами, как тут у них идут дела. Вот и все.
– Ну, как идут дела – сама видишь. – Бретт широким жестом обвел роскошно обставленный кабинет.
– Что-что, а уж этого нельзя не заметить, – отозвалась Флоранс.
Слова ее прозвучали с мрачной иронией. Флоранс была не прочь сменить тему разговора. Но любопытство взяло верх.
– «Бреттико» – это тоже ваша фирма? – спросила она.
– Ого, ты уже видела? Конечно же, наша. «Фрижибокс» и холодильники – дело прошлое, сейчас это лишь скромное отделение. И с каждым днем поле нашей деятельности расширяется. Кстати, угадай, что стало со Спитеросом?
– Вы же сами писали, что он вынужден был обосноваться в провинции. Кажется, выпускает бассейны.
– Да, из пластика. Он твердо держится своих старых принципов – производить мало, а получать много. А мы предпочитаем получать меньше, зато много производить.
– Много часов, например, – сказала Флоранс, обводя глазами кабинет.
– Совершенно верно. А откуда ты знаешь?
– Женская интуиция. Но вот что меня удивляет…
– Что именно?
– Я не вижу здесь ни одного пианино. А Квота, по-моему, занимается теперь и этим.
– Как и многим другим, – подтвердил Бретт. – Что же касается пианино, то дома у нас их сколько угодно, даже типофоны есть.
– А это что такое? – с тревогой спросила Флоранс.
Ответ прозвучал с порога – это вошел в кабинет Каписта.
– Разновидность пианино, но производит еще больше шума, – с веселой усмешкой пояснил он.
Каписта подошел к Флоранс, взял ее за руки.
– Добро пожаловать, сеньорита Флоранс. Как поживает старушка Европа?
– Кряхтит, но никто не жалуется. Во всяком случае, не особенно жалуется, – ответила Флоранс.
Они с нежной улыбкой смотрели друг на друга.
– Мои типофоны не вашего ума дело, – проворчал Бретт, нарушая эту трогательную сцену. – Лучше расскажите о ваших тромбонах или об офиклеидах.
– Очаровательно! – вздохнула Флоранс. – Вот-то, наверное, весело! Но вы по крайней мере успели в музыке? – спросила она Бретта.
– Не знаю, – сухо ответил он. – Я не играю.
– На типофоне – понятно. А на пианино?
– Ты же знаешь, я вообще ни на чем не играю!
– Так для чего же они вам?
– Для друзей. И вообще отстань, чего ты ко мне пристала?
Каписта усмехнулся.
– Воистину у вас преданные друзья, – язвительно заметил он. – Особенно если учесть, что сейчас в Хавароне в среднем приходится по два с четвертью фортепьяно на семью, каким же нужно быть альтруистом, чтобы идти еще куда-то играть…
– А к вам приходят играть на ваших офиклеидах? – в бешенстве крикнул Бретт.
– Не ссорьтесь, – остановила их Флоранс. – Право, вы меня пугаете. Хватит того, что прохожие в Хавароне и Порто-Порфиро – я сама видела – разгуливают с двумя, а то и с тремя транзисторами, и все три орут одновременно…
– Вы сказали, с двумя, с тремя? – тревожно прервал ее Каписта.
– Честное слово, с тремя.
– А в прошлом месяце средняя цифра была четыре и семь сотых, – обратился Каписта к Бретту. – Уж не начался ли на рынке спад?
– Черт побери! Надо предупредить Квоту.
– Вы это серьезно? – с возмущением воскликнула Флоранс, увидев, что Каписта озабоченно записывает эти данные в блокнот.
Но оба как будто не поняли ее и в один голос удивленно спросили:
– Что? Что?
Флоранс уже не помнила себя. Дрожащим голосом она бросила Бретту прямо в лицо:
– Какой прок от всех ваших глухонемых пианино, от всех ванн Эстебана без воды. Но дело ваше, живите, как хотите! Но если вы намерены еще увеличивать количество транзисторов на душу населения, то тогда, уж извините, я немедленно покидаю эту страну!
– Ну-ну, – попытался остановить ее Бретт, – не горячись. Ты боишься шума? Но ведь правительство как раз сейчас принимает закон, запрещающий пользоваться транзисторами в общественных местах. Так что… сама понимаешь.
– Когда вы об этом узнали? – Флоранс не только не успокоилась, но разошлась еще больше.
– Месяцев пять-шесть назад.
– И вы тем не менее продолжаете продавать по четыре транзистора на голову? – выкрикнула она.
Каписта вытаращил глаза.
– А почему бы нам не продавать?
– Не понимаю, какое это имеет отношение к торговле, – не менее удивленно заметил Бретт.
– А что же они будут с ними делать, если не смогут их включать? – Флоранс окончательно вышла из себя.
– Да пусть… – начал Бретт, словно только сейчас задумавшись над этим вопросом, – пусть делают все что угодно, каждый сам себе хозяин! Пусть используют хоть в качестве пепельницы или сковородки. Нам-то какое дело! Мало того, что я занимаюсь торговлей, ты еще хочешь, чтобы я придумывал, как им развлекаться?
Его тирада прозвучала столь искренне, что у Флоранс вылетели из головы все доводы и осталось только возмущение. Она посмотрела дяде прямо в лицо и прошептала:
– Вот до чего вы докатились…
И, помолчав, добавила громко, но голос ее дрогнул:
– В общем, дядя Самюэль, вы довольны. Все идет так, как вы хотели.
– Бог мой! Конечно, в общем-то, так.
– Ах, только в общем? – У Флоранс блеснул луч надежды.
– Могло бы идти еще лучше, – поддакнул Каписта.
– Вот это меня радует, – сказала Флоранс.
– Радует? Что тебя радует? – крикнул Бретт.
– Да, то, что дела идут не совсем как по маслу, – ответила она.
– Вот так номер! – воскликнул Каписта. – Оказывается, ваша племянница – настоящая злючка! Но почему же это вам по душе?
– Потому что остались еще, слава богу, строптивцы, которые не дают себя механизировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59