– недоумевающе спросил Каписта. – Пневматический молот?
По выражению лица директора он уже понял, что дал промашку.
– Тогда, признаться, не представляю себе… Может, это насос для пива?
– А-а догадалась! – воскликнула Флоранс. – Это мотор к машине, которой вскрывают асфальт… Разве не так?
На Бретта больно было смотреть. Его сияющая физиономия постепенно вытягивалась, теряла первоначальное выражение самоуверенности.
– Вы действительно не понимаете, что это такое? – пробормотал он. – Ведь сразу же видно, что это…
Он осекся, очевидно, и сам почувствовал, что тут не все ладно, и, повернувшись к Квоте, который стоял неподвижно, с видом полнейшего безразличия, что особенно поражало Флоранс, обратился к нему за поддержкой:
– Хоть вы объясните им…
Квота неопределенно махнул рукой, словно говоря: «Если вам угодно, пожалуйста», и с легким поклоном сказал:
– Это крошкособиратель.
Наступило тягостное молчание. Его нарушил Каписта: склонившись над машиной, он вполголоса, как бы про себя, повторил:
– Крошкособиратель.
– Ну да, вы же сами видите, – с усилием пробормотал Бретт, – он собирает крошки.
Тут же с жалкой улыбкой, которая плохо скрывала его смущение, уточнил:
– Любые крошки, ну хотя бы от сыра, это же понятно.
И, окончательно растерявшись, добавил, показывая пальцами на машину:
– Хлебные крошки… после того как…
Голос его прервался, и Флоранс ласково спросила дядю:
– Но… куда же деваются крошки?
Бретт нервно приподнял то, что отдаленно напоминало круп коня, и ответил:
– Да вот, взгляни сама, через эту маленькую щель.
– А крупные? – спросила Флоранс еще более ласково.
– Крупные? – повторил Бретт.
Дядя бросил умоляющий взгляд на Квоту, который упорно держался так, словно все происходящее не имеет к нему ни малейшего отношения, но, не получив и от него поддержки, пролепетал:
– Ну и что ж, сначала нужно раскрошить помельче, тут ничего мудреного нет: раскрошить крошки.
– Да, – подтвердил Каписта. – Надо только придерживаться этого правила. Простите за нескромный вопрос, но позвольте узнать, во сколько вам обойдется этот, этот… крылатый конь?
Бретт широко раскрыл глаза и побледнел.
– Во сколько… – пробормотал он. – Хм, недорого, словом, не очень дорого.
– Во сколько же?
– Хм… по правде говоря…
– Как! – воскликнула Флоранс. – Вы купили его, даже не поинтересовавшись ценой?
– О цене мы пока еще не говорили, – вмешался Квота, и на его лице промелькнула неопределенная улыбка: – Двести песо. Плюс, естественно, налог на предметы роскоши.
Двести песо – почти девяносто долларов, то есть цена превосходного сапфира или золотых часов.
– Но это великолепная модель! – поспешил оправдаться Бретт. – Модель люкс!
Не говоря ни слова, Каписта оглядел поочередно Квоту, аппарат, своего директора. Затем медленно проговорил:
– Двести песо. Так. Хорошо. Великолепно. Раз так, сеньор директор, прошу прощения, но моя работа…
Он направился к двери. Бретт вытянул руки.
– Нет. Подождите, Каписта.
Голос его звучал тверже. Теперь и он озадаченно оглядел молчавшее чудовище и прошептал:
– Так… так… так… – потом поднял голову и, поморгав, спросил: – Скажите, Каписта… Хм… Только честно… Каково ваше мнение…
– Я вам скажу, дядя, каково наше мнение, – вмешалась Флоранс. – Такая цена! Такой шум! Такой вес! Такое уродство! И все это только для того, чтобы собирать крошки! Да еще при условии, если они совсем маленькие…
– Спасибо, – прервал ее дядя. – Я все понял!
Уставившись на сфинкса из пластмассы и хрома, он медленно тер себе лоб и задумчиво хмурил брови. Квота выступил вперед.
– Разрешите мне… – начал он.
– Сеньор, я разговариваю не с вами, – резко прервал его Бретт. Затем, как бы размышляя вслух, добавил: – И ты, и Каписта, да и я сам тоже просто не понимаю, как у меня могло возникнуть желание, хотя бы даже мимолетное, приобрести это дурацкое сооружение. А ведь и правда – вот что самое поразительное! – две минуты назад я умирал от желания поскорее получить это воющее чудовище.
– Неправда, – сказал Квота.
– Что? Как? Что неправда? Что именно…
– Вовсе вам не его хотелось приобрести, не этот аппарат, не в нем дело.
– Как, я не… Да вы что, издеваетесь надо мной?
– Вам хотелось одного: хотеть. И я пробудил в вас желание.
– Флоранс, – проговорил Бретт, и его голый череп порозовел, а потом стал перламутрово-белым. – Мне нехорошо. Я не знаю, в своем ли я уме.
– Но, насколько я понял, – продолжал Квота все тем же спокойным тоном, – этот аппарат вам разонравился, и, если хотите, я расторгну наш договор…
Квота показал подписанный Бреттом заказ, и тот недоверчиво протянул к нему руку, но Квота продолжал:
– …и могу вызвать у вас такое же желание приобрести другой аппарат, кстати не менее экстравагантный, дорогостоящий и никчемный, скажем, к примеру, сортировщика чечевицы, или машинку для стрижки ковров, или еще…
– Хватит, сеньор.
В мгновение ока щеки, затылок и лысина Бретта снова приобрели кирпичный цвет.
– Не знаю, – бросил он, яростно стиснув зубы, – не знаю почему, но вы просто издеваетесь надо мной. Да, я попался на удочку, не спорю. Сам не знаю, каким образом, но вы у меня буквально вытянули заказ на этот… могильный памятник. Отлично.
И вдруг его снова затопил гнев:
– Если вас не прельщает перспектива самому превратиться в крошкособиратель, настойчиво рекомендую вам тотчас же убраться прочь.
Но Квота (Флоранс испытывала чуть ли не восхищение от его хладнокровия) сохранял спокойствие, словно бык во время урагана.
– Вы только выслушайте меня… – начал было он. Из глотки Бретта вырвался вопль:
– А я вам говорю, убирайтесь отсюда! Каписта, будьте добры, выведите этого сеньора!
4
Но уже через минуту Самюэль Бретт понял, что гордиться собой ему нечего. В который уже раз не сдержал себя, вместо того чтобы запастись терпением и разобраться в происходившем. А чем больше он думал, тем более непонятной казалась ему вся эта история. Одно из двух: или Квота сумасшедший, или же за этим на первый взгляд довольно дурнотонным розыгрышем кроется какой-то смысл, какая-то тайная цель. Почему, думал Бретт, почему этот человек из всех жителей Хаварона и служащих «Фрижибокса» выбрал именно его – ведь он не желторотый птенец какой-нибудь, чтобы в его собственном кабинете всучить ему дурацкий крошкособиратель, который в лучшем случае может служить подпоркой для вьющихся растений? Мало того, что сама затея нелепа, так Квота еще выбрал самую неподходящую кандидатуру.
– По моему, ему было бы гораздо проще, – сказал Бретт племяннице, – сыграть эту шутку с тобой, например, ведь ты то и дело притаскиваешь в дом всякие древние черепки, которыми уж наверняка гораздо легче собирать крошки…
Но Флоранс, которую обычно ничего не стоило рассмешить, на сей раз не приняла дядину шутку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
По выражению лица директора он уже понял, что дал промашку.
– Тогда, признаться, не представляю себе… Может, это насос для пива?
– А-а догадалась! – воскликнула Флоранс. – Это мотор к машине, которой вскрывают асфальт… Разве не так?
На Бретта больно было смотреть. Его сияющая физиономия постепенно вытягивалась, теряла первоначальное выражение самоуверенности.
– Вы действительно не понимаете, что это такое? – пробормотал он. – Ведь сразу же видно, что это…
Он осекся, очевидно, и сам почувствовал, что тут не все ладно, и, повернувшись к Квоте, который стоял неподвижно, с видом полнейшего безразличия, что особенно поражало Флоранс, обратился к нему за поддержкой:
– Хоть вы объясните им…
Квота неопределенно махнул рукой, словно говоря: «Если вам угодно, пожалуйста», и с легким поклоном сказал:
– Это крошкособиратель.
Наступило тягостное молчание. Его нарушил Каписта: склонившись над машиной, он вполголоса, как бы про себя, повторил:
– Крошкособиратель.
– Ну да, вы же сами видите, – с усилием пробормотал Бретт, – он собирает крошки.
Тут же с жалкой улыбкой, которая плохо скрывала его смущение, уточнил:
– Любые крошки, ну хотя бы от сыра, это же понятно.
И, окончательно растерявшись, добавил, показывая пальцами на машину:
– Хлебные крошки… после того как…
Голос его прервался, и Флоранс ласково спросила дядю:
– Но… куда же деваются крошки?
Бретт нервно приподнял то, что отдаленно напоминало круп коня, и ответил:
– Да вот, взгляни сама, через эту маленькую щель.
– А крупные? – спросила Флоранс еще более ласково.
– Крупные? – повторил Бретт.
Дядя бросил умоляющий взгляд на Квоту, который упорно держался так, словно все происходящее не имеет к нему ни малейшего отношения, но, не получив и от него поддержки, пролепетал:
– Ну и что ж, сначала нужно раскрошить помельче, тут ничего мудреного нет: раскрошить крошки.
– Да, – подтвердил Каписта. – Надо только придерживаться этого правила. Простите за нескромный вопрос, но позвольте узнать, во сколько вам обойдется этот, этот… крылатый конь?
Бретт широко раскрыл глаза и побледнел.
– Во сколько… – пробормотал он. – Хм, недорого, словом, не очень дорого.
– Во сколько же?
– Хм… по правде говоря…
– Как! – воскликнула Флоранс. – Вы купили его, даже не поинтересовавшись ценой?
– О цене мы пока еще не говорили, – вмешался Квота, и на его лице промелькнула неопределенная улыбка: – Двести песо. Плюс, естественно, налог на предметы роскоши.
Двести песо – почти девяносто долларов, то есть цена превосходного сапфира или золотых часов.
– Но это великолепная модель! – поспешил оправдаться Бретт. – Модель люкс!
Не говоря ни слова, Каписта оглядел поочередно Квоту, аппарат, своего директора. Затем медленно проговорил:
– Двести песо. Так. Хорошо. Великолепно. Раз так, сеньор директор, прошу прощения, но моя работа…
Он направился к двери. Бретт вытянул руки.
– Нет. Подождите, Каписта.
Голос его звучал тверже. Теперь и он озадаченно оглядел молчавшее чудовище и прошептал:
– Так… так… так… – потом поднял голову и, поморгав, спросил: – Скажите, Каписта… Хм… Только честно… Каково ваше мнение…
– Я вам скажу, дядя, каково наше мнение, – вмешалась Флоранс. – Такая цена! Такой шум! Такой вес! Такое уродство! И все это только для того, чтобы собирать крошки! Да еще при условии, если они совсем маленькие…
– Спасибо, – прервал ее дядя. – Я все понял!
Уставившись на сфинкса из пластмассы и хрома, он медленно тер себе лоб и задумчиво хмурил брови. Квота выступил вперед.
– Разрешите мне… – начал он.
– Сеньор, я разговариваю не с вами, – резко прервал его Бретт. Затем, как бы размышляя вслух, добавил: – И ты, и Каписта, да и я сам тоже просто не понимаю, как у меня могло возникнуть желание, хотя бы даже мимолетное, приобрести это дурацкое сооружение. А ведь и правда – вот что самое поразительное! – две минуты назад я умирал от желания поскорее получить это воющее чудовище.
– Неправда, – сказал Квота.
– Что? Как? Что неправда? Что именно…
– Вовсе вам не его хотелось приобрести, не этот аппарат, не в нем дело.
– Как, я не… Да вы что, издеваетесь надо мной?
– Вам хотелось одного: хотеть. И я пробудил в вас желание.
– Флоранс, – проговорил Бретт, и его голый череп порозовел, а потом стал перламутрово-белым. – Мне нехорошо. Я не знаю, в своем ли я уме.
– Но, насколько я понял, – продолжал Квота все тем же спокойным тоном, – этот аппарат вам разонравился, и, если хотите, я расторгну наш договор…
Квота показал подписанный Бреттом заказ, и тот недоверчиво протянул к нему руку, но Квота продолжал:
– …и могу вызвать у вас такое же желание приобрести другой аппарат, кстати не менее экстравагантный, дорогостоящий и никчемный, скажем, к примеру, сортировщика чечевицы, или машинку для стрижки ковров, или еще…
– Хватит, сеньор.
В мгновение ока щеки, затылок и лысина Бретта снова приобрели кирпичный цвет.
– Не знаю, – бросил он, яростно стиснув зубы, – не знаю почему, но вы просто издеваетесь надо мной. Да, я попался на удочку, не спорю. Сам не знаю, каким образом, но вы у меня буквально вытянули заказ на этот… могильный памятник. Отлично.
И вдруг его снова затопил гнев:
– Если вас не прельщает перспектива самому превратиться в крошкособиратель, настойчиво рекомендую вам тотчас же убраться прочь.
Но Квота (Флоранс испытывала чуть ли не восхищение от его хладнокровия) сохранял спокойствие, словно бык во время урагана.
– Вы только выслушайте меня… – начал было он. Из глотки Бретта вырвался вопль:
– А я вам говорю, убирайтесь отсюда! Каписта, будьте добры, выведите этого сеньора!
4
Но уже через минуту Самюэль Бретт понял, что гордиться собой ему нечего. В который уже раз не сдержал себя, вместо того чтобы запастись терпением и разобраться в происходившем. А чем больше он думал, тем более непонятной казалась ему вся эта история. Одно из двух: или Квота сумасшедший, или же за этим на первый взгляд довольно дурнотонным розыгрышем кроется какой-то смысл, какая-то тайная цель. Почему, думал Бретт, почему этот человек из всех жителей Хаварона и служащих «Фрижибокса» выбрал именно его – ведь он не желторотый птенец какой-нибудь, чтобы в его собственном кабинете всучить ему дурацкий крошкособиратель, который в лучшем случае может служить подпоркой для вьющихся растений? Мало того, что сама затея нелепа, так Квота еще выбрал самую неподходящую кандидатуру.
– По моему, ему было бы гораздо проще, – сказал Бретт племяннице, – сыграть эту шутку с тобой, например, ведь ты то и дело притаскиваешь в дом всякие древние черепки, которыми уж наверняка гораздо легче собирать крошки…
Но Флоранс, которую обычно ничего не стоило рассмешить, на сей раз не приняла дядину шутку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59