Я смею настаивать на присылке пополнения — конницы в сопровождении по меньшей мере четырехсот пехотинцев с должной амуницией и обозом для тщательнейшего прочесывания района от Бееминстера до Йовиля, где, по донесениям, скрываются мятежники. Их, говорят, человек пятьдесят, много — сто; все вооружены и хорошо знают местность. Попытки истребить их лобовой атакой не дают результата…
Его преосвященство в раздражении отшвырнул письмо. Дюжина подобных писем привели к тому, что он официально предал анафеме брата Джона еще шесть месяцев назад. Отлучение значило смертный приговор. Но, похоже, анафема и вечное проклятие произвели слабое впечатление. Его последователи только пуще бесчинствуют: при свете дня разметали и истребили кавалерийский отряд в двадцать сабель и завладели их оружием; напали на отряд римских драгун, разбили его, а капитана, привязав к лошади и нацепив на мундир оскорбительную надпись, отправили легким галопом в Дурноварию; имели дерзость сжечь чучело папы как в Вудхендже, так и в Бедбери-Рингс. Кардинал понимал, чем чревата мученическая смерть Джона, и поэтому с удовольствием оставил бы его в покое, чтобы вся эта дурацкая история рассосалась сама собой, но обстоятельства принуждали действовать решительно.
Он обратился к краткой справке о жизни и деяниях бунтовщика, привезенной посланцем из адхельмийского монастыря. Посланец, вопреки обыкновению, ныне буквально стелился перед ним, тогда как у Его преосвященства было искушение отрезать ему уши и послать их на блюде отцу Мередиту, который позволял так распускаться своим чертовым монахам. Адхельмийцы, возможно, и не по своей вине, стремительно становились сердцевиной нового и пугающего народного движения. Мощь англиканства возрождается на подобных остатках старинных культов; разве сам святой Адхельм не обратил в истинную веру жителей огромных пространств за много веков до того, как священники наводнили эти края вслед за норманнами, восстановившими в Англии правление римско-католической церкви? Факт существования в прошлом англиканской церкви из истории не вычеркнешь, невзирая на нынешнее упорное замалчивание, и борьба за ее восстановление может вспыхнуть в любой момент. Ведь был многолетний период относительно мирного сосуществования англиканской и католической церквей — между реформацией Генриха VIII, когда он отверг власть пап, и отлучением от церкви королевы Елизаветы. Мирное сосуществование церквей — это, положим, байка, но опасно заронять такие идеи в непросвещенные массы, далекие от теологических тонкостей. Давний клич церкви «покоряться и поклоняться» перестал быть эффективным; у людей возникает соблазн учредить собственную духовную иерархию, а возглавить ее способен либо Джон, либо другой человек его же убеждений.
Ренегат присутствовал на последней сессии Суда церковного бла-гостроения — вот завязка всей этой дурацкой истории, думал Его преосвященство, перечитывая сведения, которые успел затвердить наизусть. Он тряхнул головой. Как же втолковать? Как унять гнев такого человека, как Луден, с помощью одних цифр, фактов и политических доводов? Его преосвященство устало пожал плечами. В мировой истории не бывало власти могущественнее власти Второго Рима. Подумать только: держать в кулаке полмира, с жонглерской ловкостью балансировать, сталкивая одни силы с другими, — и как только справляется с этим ум человеческий!.. Ярость наций подобна ярости морской стихии — ее не сдержать хлипким заслоном. Англиканство однажды раскололо нацию надвое — тогдашние события были детально изложены в пухлых фолиантах, теснящихся на полках в его кабинете. В то время вся Англия осветилась кострами аутодафе — от Корнуолла до Пеннинских гор. Зато вторичное возвращение католицизма в Англию — благо наша церковь проявила всесильную мудрость — прошло почти безболезненно и стоило небольшой крови, к тому же быстро пролитой и быстро забытой.
Слишком часто, размышлял кардинал, приходится прибегать к кнуту и стращать адским пламенем вместо того, чтобы манить в царствие любви… Спору нет, отец Иероним — человек одержимый до сумасшествия, и его услуги в прошлом значительны; однако на сей раз устроенная им кровавая баня вызвала волну гнева, которая способна захлестнуть всю Англию… Немилосердные и странные мысли вертелись в голове архиепископа лондониумского. Он снова встал и в задумчивости вперился в сады под окном. Мысленно он представил, как его розы топчут ноги грубой черни, как каблуками вдавливают в землю лилии, как орущая толпа крушит и поджигает его дворец, упивается винами из его подвалов, а тем временем языки пламени уничтожают его покои, кухни, кабинеты и библиотеку. Да будет проклят отец Иероним, да покарает Господь адхельмийцев, а пуще всего брата Джона!.. В силу своего положения Его преосвященству приходилось быть не столько духовным лицом, сколько экономистом и политиком; иногда вся церковная иерархия казалась ему сияющим одеялом, золотым покрывалом, накинутым на тело спящего гиганта. Временами, как сегодня, гигант начинает ворочаться и мычать в своем нескончаемом сне. А теперь того и гляди проснется.
Он решительно отмел эти мысли, вернулся к столу и вынул из ящика официальный документ, который вчера надиктовал секретарю, потратив на это все утро.
Ввиду того, что еретик, известный под именем брата Джона, бывший монах адхельмийской обители, чье имя объявлено нами отлученным от церкви и чей дух нами обречен вечному огню геенны, продолжает глумление над волей Господа нашего и христолюбивой Церкви нашей, почитаем долгом обратиться с сим уведомлением и предупреждением: всякий, кто даст приют сказанному еретику или его соразбойникам; всякий, кто снабдит их пищей, питьем, оружием, пулями и порохом или чем другим прочим; всякий, у кого будут найдены письма, бунтарские призывы или другие писанные листки от брата Джона или от одного из его соразбойников; всякий, замеченный в распространении сих поносительных писаний для ради вящего торжества сатаны над славой Господней; всякий, кто уличен в утаении сведений о местопребывании сказанного еретика или его соразбойников; всякий, кто посетит их тайные сходки и беснования или какого другого рода сборища и в течение дня после оного не доложит о том со всей подробностию и без утайки своему святому отцу, или командиру ближайшего гарнизона, или полицейскому начальнику, — таковой будет предан анафеме и погибнет для Господа, и не будет ему прощения перед судом людским и Церковным; таковой будет повешен, а тело его брошено в воду, его жилище будет посыпано солью и обмазано дегтем и оставлено в таковом виде, дабы быть устрашением и поучением прочим еретикам и предателям Господа и высокой миссии нашей Церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Его преосвященство в раздражении отшвырнул письмо. Дюжина подобных писем привели к тому, что он официально предал анафеме брата Джона еще шесть месяцев назад. Отлучение значило смертный приговор. Но, похоже, анафема и вечное проклятие произвели слабое впечатление. Его последователи только пуще бесчинствуют: при свете дня разметали и истребили кавалерийский отряд в двадцать сабель и завладели их оружием; напали на отряд римских драгун, разбили его, а капитана, привязав к лошади и нацепив на мундир оскорбительную надпись, отправили легким галопом в Дурноварию; имели дерзость сжечь чучело папы как в Вудхендже, так и в Бедбери-Рингс. Кардинал понимал, чем чревата мученическая смерть Джона, и поэтому с удовольствием оставил бы его в покое, чтобы вся эта дурацкая история рассосалась сама собой, но обстоятельства принуждали действовать решительно.
Он обратился к краткой справке о жизни и деяниях бунтовщика, привезенной посланцем из адхельмийского монастыря. Посланец, вопреки обыкновению, ныне буквально стелился перед ним, тогда как у Его преосвященства было искушение отрезать ему уши и послать их на блюде отцу Мередиту, который позволял так распускаться своим чертовым монахам. Адхельмийцы, возможно, и не по своей вине, стремительно становились сердцевиной нового и пугающего народного движения. Мощь англиканства возрождается на подобных остатках старинных культов; разве сам святой Адхельм не обратил в истинную веру жителей огромных пространств за много веков до того, как священники наводнили эти края вслед за норманнами, восстановившими в Англии правление римско-католической церкви? Факт существования в прошлом англиканской церкви из истории не вычеркнешь, невзирая на нынешнее упорное замалчивание, и борьба за ее восстановление может вспыхнуть в любой момент. Ведь был многолетний период относительно мирного сосуществования англиканской и католической церквей — между реформацией Генриха VIII, когда он отверг власть пап, и отлучением от церкви королевы Елизаветы. Мирное сосуществование церквей — это, положим, байка, но опасно заронять такие идеи в непросвещенные массы, далекие от теологических тонкостей. Давний клич церкви «покоряться и поклоняться» перестал быть эффективным; у людей возникает соблазн учредить собственную духовную иерархию, а возглавить ее способен либо Джон, либо другой человек его же убеждений.
Ренегат присутствовал на последней сессии Суда церковного бла-гостроения — вот завязка всей этой дурацкой истории, думал Его преосвященство, перечитывая сведения, которые успел затвердить наизусть. Он тряхнул головой. Как же втолковать? Как унять гнев такого человека, как Луден, с помощью одних цифр, фактов и политических доводов? Его преосвященство устало пожал плечами. В мировой истории не бывало власти могущественнее власти Второго Рима. Подумать только: держать в кулаке полмира, с жонглерской ловкостью балансировать, сталкивая одни силы с другими, — и как только справляется с этим ум человеческий!.. Ярость наций подобна ярости морской стихии — ее не сдержать хлипким заслоном. Англиканство однажды раскололо нацию надвое — тогдашние события были детально изложены в пухлых фолиантах, теснящихся на полках в его кабинете. В то время вся Англия осветилась кострами аутодафе — от Корнуолла до Пеннинских гор. Зато вторичное возвращение католицизма в Англию — благо наша церковь проявила всесильную мудрость — прошло почти безболезненно и стоило небольшой крови, к тому же быстро пролитой и быстро забытой.
Слишком часто, размышлял кардинал, приходится прибегать к кнуту и стращать адским пламенем вместо того, чтобы манить в царствие любви… Спору нет, отец Иероним — человек одержимый до сумасшествия, и его услуги в прошлом значительны; однако на сей раз устроенная им кровавая баня вызвала волну гнева, которая способна захлестнуть всю Англию… Немилосердные и странные мысли вертелись в голове архиепископа лондониумского. Он снова встал и в задумчивости вперился в сады под окном. Мысленно он представил, как его розы топчут ноги грубой черни, как каблуками вдавливают в землю лилии, как орущая толпа крушит и поджигает его дворец, упивается винами из его подвалов, а тем временем языки пламени уничтожают его покои, кухни, кабинеты и библиотеку. Да будет проклят отец Иероним, да покарает Господь адхельмийцев, а пуще всего брата Джона!.. В силу своего положения Его преосвященству приходилось быть не столько духовным лицом, сколько экономистом и политиком; иногда вся церковная иерархия казалась ему сияющим одеялом, золотым покрывалом, накинутым на тело спящего гиганта. Временами, как сегодня, гигант начинает ворочаться и мычать в своем нескончаемом сне. А теперь того и гляди проснется.
Он решительно отмел эти мысли, вернулся к столу и вынул из ящика официальный документ, который вчера надиктовал секретарю, потратив на это все утро.
Ввиду того, что еретик, известный под именем брата Джона, бывший монах адхельмийской обители, чье имя объявлено нами отлученным от церкви и чей дух нами обречен вечному огню геенны, продолжает глумление над волей Господа нашего и христолюбивой Церкви нашей, почитаем долгом обратиться с сим уведомлением и предупреждением: всякий, кто даст приют сказанному еретику или его соразбойникам; всякий, кто снабдит их пищей, питьем, оружием, пулями и порохом или чем другим прочим; всякий, у кого будут найдены письма, бунтарские призывы или другие писанные листки от брата Джона или от одного из его соразбойников; всякий, замеченный в распространении сих поносительных писаний для ради вящего торжества сатаны над славой Господней; всякий, кто уличен в утаении сведений о местопребывании сказанного еретика или его соразбойников; всякий, кто посетит их тайные сходки и беснования или какого другого рода сборища и в течение дня после оного не доложит о том со всей подробностию и без утайки своему святому отцу, или командиру ближайшего гарнизона, или полицейскому начальнику, — таковой будет предан анафеме и погибнет для Господа, и не будет ему прощения перед судом людским и Церковным; таковой будет повешен, а тело его брошено в воду, его жилище будет посыпано солью и обмазано дегтем и оставлено в таковом виде, дабы быть устрашением и поучением прочим еретикам и предателям Господа и высокой миссии нашей Церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74