Какая – то мелкая обезьянка в красной феске и узорчатых шароварах при виде меня раздраженно заверещала, пряча за спину сочный банан. На низкой софе громоздились горы подушек, а вон та штука называется кальяном, я их в кино видел.
Ошеломленный буйством красок, я невольно зажмурился. Убранство каюты выглядело более чем экзотично.
Зато капитан галеры, вышедший мне навстречу, был очень даже реальным. Крепкая широкоплечая фигура, перевитые жилами руки, орлиный взгляд, на голове чалма с драгоценным камнем впереди и пышным пером сверху, которое мерно колыхалось то ли в такт ударам волн, то ли из – за легкого сквозняка. Луч света упал на его лицо, я, не удержавшись, тихонько хмыкнул. Густая рыжая борода, синие как летнее небо глаза, широкие скулы, нос картошкой. По виду – явный европеец, если не сказать славянин, что он тут делает? Каким ветром его занесло на капитанский мостик?
Владелец каюты глянул на меня с явным отвращением и коротко пролаял что – то несуразное.
– Мой господин Абу – Абдаллах спрашивает, правда ли, что ты лекарь? – ровным голосом перевел сарацин.
– Да, – холодно ответил я.
– Если хочешь жить, тебе придется это доказать.
Я пожал плечами, изобразив на лице скуку. Мол, надо, так надо, было бы о чем говорить. Можно подумать, мне придется побить олимпийский рекорд, а на заняться насквозь привычным делом.
Словно прочитав мои мысли, капитан презрительно фыркнул и, глядя мне прямо в глаза, произнес нечто оскорбительное. Не обязательно знать язык, я все понял по тону. Его толстые губы скривились в ехидной ухмылке, в углах глаз собрались морщины. Скукоженный оскалил желтые, словно дынная корка, зубы и громко хихикнул, но переводить не стал, промолчал.
– Перетолмачь, что он сказал, – потребовал я.
– Ну… доблестный Абу – Абдаллах сомневается в том, что ты хороший лекарь. Он считает, что ты солгал, и размышляет вслух, удастся ли на тебя поймать хорошую акулу.
Я хмуро посмотрел на капитана, тот повелительно махнул рукой в сторону двери. Похоже, мое общество успело ему наскучить.
– Веди меня, мой проводник, – пробормотал я сквозь зубы. – Не получилось в драке, покажу себя в медицине.
В конечном итоге все вышло не так уж и плохо, как я ожидал, ведь лекарь на галере все же был. Именно так, был!
Как неохотно пояснил скукоженный толмач, назвавшийся Марзаком, во время налета на Уэймут сарацинского эскулапа угораздило спуститься с галеры. То ли его потянуло на подвиги, а может, покойный просто захотел пограбить. Как бы то ни было, после боя бедолагу нашли в одном из переулков буквально насаженным на здоровенные вилы. Все, что от него осталось, – небольшой сундучок с разнообразным медицинским имуществом, который тут же припрятал от греха подальше хозяйственный боцман.
Не тратя ни минуты, я с головой зарылся в барахло покойного и почти сразу обнаружил шелковые нити и иглы, пару увесистых клинков и один нож с тонким лезвием. Еще в сундучке хранился рулон отбеленного холста и корпия, при виде которой я немедленно скривился. Кто бы знал, как мне надоело пользоваться этой дрянью вместо нормальной ваты!
Уныло присвистнув, я разложил перед собой обнаруженные богатства и оглядел их с некоторым отвращением. Шить раны прямыми иглами – что за извращение? И где, позвольте узнать, иглодержатель? Ах мои прекрасные, острые как бритвы скальпели, сгинувшие бесследно, когда меня захватили в плен в замке Молт, как же мне вас не хватало!
Звонко хлопнув ладонью по крышке сундучка, я покосился на приданного мне помощника. Как пояснил Марзак, раньше этот матрос время от времени помогал покойному лекарю, а потому я сразу же окрестил его медбратом. Было в нем что – то от тех разбитных, но прекрасно знающих дело ребят с Украины, с которыми я проходил срочную в полковом медпункте!
Заметив мой хмурый взгляд, медбрат, диковатого вида сарацин, низенький, широкий в плечах и с круглой плешивой головой, понятливо кивнул, исчез куда – то, но тут же появился, гордо размахивая неким инструментом. Подбоченясь, протянул мне его с видом феи лесного озера, которая милостиво одаряет чудесным мечом Эскалибуром короля Артура, на поклеванном оспинами лице было написано нечто вроде «Я понимаю, как ты потрясен, но эта чудесная вещица и впрямь предназначена для тебя!»
Я и в самом деле потерял дар речи, пару раз сглотнул, но, пересилив себя, с опаской взял удивительный инструмент. В моих руках оказалась увесистая одноручная пила, настоящая мечта дровосека, с чудовищными зубьями, покрытыми подозрительного вида пятнами. Чувствуется, не одну сотню рук и ног отняли с ее помощью. Что ж, в работе хирурга ампутационная пила – вещь незаменимая, как ни крути, и уж всяко полезнее меча – кладенца.
– Молодец, – веско произнес я, стараясь, чтобы голос звучал твердо, как и положено настоящему лекарю. – Благодарю за старание!
Доброе слово и сарацину приятно, а потому медбрат довольно осклабился и даже попробовал принять нечто вроде строевой стойки.
– Ты готов, наконец? – рявкнул истомившийся толмач.
– Не кричи, – осадил я его. – Мне требуются еще две вещи.
– Какие?
– Мне нужна чистая вода и как можно больше крепкого вина!
– Собираешься пить по такой жаре? – изумился Марзак. – Слышал я, что вы, британцы, совсем ненормальные, прямо на всю голову больные, но не настолько же!
Я стиснул зубы, но удержался от комментариев. Явно повторялась история четырехлетней давности, когда от меня требовали объяснений, какого черта я трачу драгоценное пойло на мытье рук.
Тем временем толмач гортанно прикрикнул на моего помощника, тот жестом фокусника извлек из – за спины деревянное ведро с привязанной к нему веревкой и через минуту осчастливил меня полным ведром морской воды. Я открыл было рот, но, натолкнувшись на твердый взгляд Марзака, понял, что пресной воды, и уж тем более кипяченой, мне не видать как своих ушей.
А вместо крепкого вина мне торжественно вручили здоровенную бутыль уксуса. Что ж, нашим партизанам приходилось гораздо хуже. Бинты после раненых стирали по многу раз, вместо ватных тампонов и марлевых подушечек использовали мох, и все же как – то справлялись, – к лицу ли мне отступать?
– Давайте сюда ваших раненых и больных, – приказал я. – Прием объявляю открытым.
И люди потянулись ко мне. Поначалу неохотно, придирчиво всматриваясь и обмениваясь скептическими репликами, а затем, убедившись в том, что пленник и вправду знает свое дело, раненые пошли валом.
Не так – то просто далось сарацинам разграбление Уэймута, британцы сумели постоять за себя. Мне пришлось чистить и ушивать раны, накладывать шины и повязки, вырезать из тел наконечники стрел. Заодно решилась мучавшая меня загадка, как давать обезболивание, если под рукой нет ни алкоголя, ни опиатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Ошеломленный буйством красок, я невольно зажмурился. Убранство каюты выглядело более чем экзотично.
Зато капитан галеры, вышедший мне навстречу, был очень даже реальным. Крепкая широкоплечая фигура, перевитые жилами руки, орлиный взгляд, на голове чалма с драгоценным камнем впереди и пышным пером сверху, которое мерно колыхалось то ли в такт ударам волн, то ли из – за легкого сквозняка. Луч света упал на его лицо, я, не удержавшись, тихонько хмыкнул. Густая рыжая борода, синие как летнее небо глаза, широкие скулы, нос картошкой. По виду – явный европеец, если не сказать славянин, что он тут делает? Каким ветром его занесло на капитанский мостик?
Владелец каюты глянул на меня с явным отвращением и коротко пролаял что – то несуразное.
– Мой господин Абу – Абдаллах спрашивает, правда ли, что ты лекарь? – ровным голосом перевел сарацин.
– Да, – холодно ответил я.
– Если хочешь жить, тебе придется это доказать.
Я пожал плечами, изобразив на лице скуку. Мол, надо, так надо, было бы о чем говорить. Можно подумать, мне придется побить олимпийский рекорд, а на заняться насквозь привычным делом.
Словно прочитав мои мысли, капитан презрительно фыркнул и, глядя мне прямо в глаза, произнес нечто оскорбительное. Не обязательно знать язык, я все понял по тону. Его толстые губы скривились в ехидной ухмылке, в углах глаз собрались морщины. Скукоженный оскалил желтые, словно дынная корка, зубы и громко хихикнул, но переводить не стал, промолчал.
– Перетолмачь, что он сказал, – потребовал я.
– Ну… доблестный Абу – Абдаллах сомневается в том, что ты хороший лекарь. Он считает, что ты солгал, и размышляет вслух, удастся ли на тебя поймать хорошую акулу.
Я хмуро посмотрел на капитана, тот повелительно махнул рукой в сторону двери. Похоже, мое общество успело ему наскучить.
– Веди меня, мой проводник, – пробормотал я сквозь зубы. – Не получилось в драке, покажу себя в медицине.
В конечном итоге все вышло не так уж и плохо, как я ожидал, ведь лекарь на галере все же был. Именно так, был!
Как неохотно пояснил скукоженный толмач, назвавшийся Марзаком, во время налета на Уэймут сарацинского эскулапа угораздило спуститься с галеры. То ли его потянуло на подвиги, а может, покойный просто захотел пограбить. Как бы то ни было, после боя бедолагу нашли в одном из переулков буквально насаженным на здоровенные вилы. Все, что от него осталось, – небольшой сундучок с разнообразным медицинским имуществом, который тут же припрятал от греха подальше хозяйственный боцман.
Не тратя ни минуты, я с головой зарылся в барахло покойного и почти сразу обнаружил шелковые нити и иглы, пару увесистых клинков и один нож с тонким лезвием. Еще в сундучке хранился рулон отбеленного холста и корпия, при виде которой я немедленно скривился. Кто бы знал, как мне надоело пользоваться этой дрянью вместо нормальной ваты!
Уныло присвистнув, я разложил перед собой обнаруженные богатства и оглядел их с некоторым отвращением. Шить раны прямыми иглами – что за извращение? И где, позвольте узнать, иглодержатель? Ах мои прекрасные, острые как бритвы скальпели, сгинувшие бесследно, когда меня захватили в плен в замке Молт, как же мне вас не хватало!
Звонко хлопнув ладонью по крышке сундучка, я покосился на приданного мне помощника. Как пояснил Марзак, раньше этот матрос время от времени помогал покойному лекарю, а потому я сразу же окрестил его медбратом. Было в нем что – то от тех разбитных, но прекрасно знающих дело ребят с Украины, с которыми я проходил срочную в полковом медпункте!
Заметив мой хмурый взгляд, медбрат, диковатого вида сарацин, низенький, широкий в плечах и с круглой плешивой головой, понятливо кивнул, исчез куда – то, но тут же появился, гордо размахивая неким инструментом. Подбоченясь, протянул мне его с видом феи лесного озера, которая милостиво одаряет чудесным мечом Эскалибуром короля Артура, на поклеванном оспинами лице было написано нечто вроде «Я понимаю, как ты потрясен, но эта чудесная вещица и впрямь предназначена для тебя!»
Я и в самом деле потерял дар речи, пару раз сглотнул, но, пересилив себя, с опаской взял удивительный инструмент. В моих руках оказалась увесистая одноручная пила, настоящая мечта дровосека, с чудовищными зубьями, покрытыми подозрительного вида пятнами. Чувствуется, не одну сотню рук и ног отняли с ее помощью. Что ж, в работе хирурга ампутационная пила – вещь незаменимая, как ни крути, и уж всяко полезнее меча – кладенца.
– Молодец, – веско произнес я, стараясь, чтобы голос звучал твердо, как и положено настоящему лекарю. – Благодарю за старание!
Доброе слово и сарацину приятно, а потому медбрат довольно осклабился и даже попробовал принять нечто вроде строевой стойки.
– Ты готов, наконец? – рявкнул истомившийся толмач.
– Не кричи, – осадил я его. – Мне требуются еще две вещи.
– Какие?
– Мне нужна чистая вода и как можно больше крепкого вина!
– Собираешься пить по такой жаре? – изумился Марзак. – Слышал я, что вы, британцы, совсем ненормальные, прямо на всю голову больные, но не настолько же!
Я стиснул зубы, но удержался от комментариев. Явно повторялась история четырехлетней давности, когда от меня требовали объяснений, какого черта я трачу драгоценное пойло на мытье рук.
Тем временем толмач гортанно прикрикнул на моего помощника, тот жестом фокусника извлек из – за спины деревянное ведро с привязанной к нему веревкой и через минуту осчастливил меня полным ведром морской воды. Я открыл было рот, но, натолкнувшись на твердый взгляд Марзака, понял, что пресной воды, и уж тем более кипяченой, мне не видать как своих ушей.
А вместо крепкого вина мне торжественно вручили здоровенную бутыль уксуса. Что ж, нашим партизанам приходилось гораздо хуже. Бинты после раненых стирали по многу раз, вместо ватных тампонов и марлевых подушечек использовали мох, и все же как – то справлялись, – к лицу ли мне отступать?
– Давайте сюда ваших раненых и больных, – приказал я. – Прием объявляю открытым.
И люди потянулись ко мне. Поначалу неохотно, придирчиво всматриваясь и обмениваясь скептическими репликами, а затем, убедившись в том, что пленник и вправду знает свое дело, раненые пошли валом.
Не так – то просто далось сарацинам разграбление Уэймута, британцы сумели постоять за себя. Мне пришлось чистить и ушивать раны, накладывать шины и повязки, вырезать из тел наконечники стрел. Заодно решилась мучавшая меня загадка, как давать обезболивание, если под рукой нет ни алкоголя, ни опиатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99