Янек поспешил за ним.
Пожилой швейцар с пышными бакенбардами почтительно склонился перед дядей Войтеком и загудел:
— Доброго дня, пан Басовский. Счастливого вам Рождества. А ты куда? Воровать задумал? — впился он железной хваткой в плечо Янека.
— Пропустите его, пан Станислав, — распорядился Басовский. — Мальчик со мной.
— Где же вы оборванца такого нашли? — проворчал швейцар, отпуская парня и брезгливо разглядывая его ультрамодный джинсовый костюм, привезенный из ФРГ. — Ладно, пусть проходит, только смотрите, чтобы ничего не стащил.
Янек, ошалевший в первую секунду при виде ослепительно чистой парадной с медными канделябрами в форме полуобнаженных женщин и ковровой дорожкой на мраморной лестнице, вприпрыжку бросился следом за дядей Войтеком. Нагнав Басовского на лестничном пролете, он тихо прошептал:
— Дядя Войтек, это все правда?
— Нет, я построил дома и нанял актеров специально для тебя, — усмехнулся Басовский.
Они подошли к дверям квартиры на третьем этаже, и дядя Войтек позвонил. Через минуту дверь отворилась, и на пороге возник гигант. Росту в гиганте было не меньше двух метров, и от неожиданности Янек даже отступил на шаг назад. Во всей фигуре великана чувствовалась огромная мощь. Казалось, что стоишь перед несокрушимым утесом.
— Привел?! — спросил гигант по-русски, разглядывая Янека.
— Привел. — Басовский тоже перешел на русский. — Позволь представить тебе, Янек. Мой давнишний друг Вадим Крапивин. Для тебя дядя Вадим. В недалеком прошлом — полковник войска Бориса Годунова. В чуть более отдаленном — подполковник Федеральной службы безопасности России, командир спецотряда.
— Что за служба такая у Советов? — наморщил лоб Янек.
Из вежливости он тоже стал говорить по-русски, хотя и с заметным акцентом.
— Не у Советов, а у русских, — поправил его дядя Войтек. — Она будет создана в России, когда СССР распадется на пятнадцать независимых государств.
— Ну, здравствуй, Янек, — протянул мальчику широкую ладонь Крапивин. — Рад тебя видеть.
Янек автоматически ответил на рукопожатие и, повинуясь жесту пана Басовского, вместе с Крапивиным вошел в квартиру, миновал полутемную прихожую и оказался в большой, ярко освещенной гостиной с мебелью начала двадцатого века. Там, приветствуя их, из мягких кожаных кресел поднялись двое. Один — на вид лет пятидесяти, невысокий, худощавый, седоватый. Второй — лет тридцати двух — тридцати трех, среднего роста, коренастый. Его лицо выдавало интеллигента, но от Янека не укрылись ни жесткость взгляда, более уместная для человека, привыкшего повелевать, ни манера двигаться, характерная для опытного фехтовальщика. При приближении вошедших этот человек странно поклонился, словно был не в обществе людей двадцатого века, а при дворе Людовика Четырнадцатого. Кланяясь, незнакомец прижал левую руку к бедру, словно придерживал несуществующую шпагу, и это придало его жесту еще большую несуразность.
«Странный какой-то, дерганый», — подумал вдруг Янек о молодом незнакомце.
Впрочем, и сам Янек чувствовал смятение. В один и тот же день он оказался сразу и арестованным, и русским, и путешественником во времени, и, мало того, ему предстояло сегодня увидеть отца, которого он много лет считал погибшим. Может быть, один из двух стоявших перед ним мужчин и есть его отец? «Который? — лихорадочно соображал Янек. — Наверное, тот, что постарше. Второй уж больно молодой».
— Позволь тебе представить еще двух моих спутников, — по-русски обратился к нему дядя Войтек. — Это, — Басовский указал на старшего мужчину, — Виталий Петрович Алексеев, изобретатель машины, которая позволяет нам перемещаться по мирам и историческим эпохам. А это, — он указал на молодого, — Сергей Станиславович Чигирев. В прошлом советник короля Речи Посполитой Сигизмунда Третьего. До этого сначала подьячий постельного приказа при Борисе Годунове, а потом личный советник и посланник в Ватикане русского царя Лжедмитрия Первого. А еще раньше, в две тысячи четвертом году, кандидат исторических наук, доцент Московского историко-архивного института. Кроме всего, это твой отец.
Ноги у Янека подкосились, к горлу подступил комок.
— Этого не может быть, — еле шевеля губами, произнес он по-польски, шатаясь, подошел к стоящему у ближайшей стены кожаному дивану, рухнул на него и закрыл голову руками.
Басов подошел к мальчику и положил руку ему на плечо. Янек затих.
— А ты еще спрашивал, почему я прислугу отослал, — сказал Басов, обращаясь к Крапивину. — Представляешь, такое на парня свалилось! Тут и взрослый не всякий выдержит.
— Что делать будем? — нервно покусывая губы, спросил Чигирев.
— Сейчас он спит, — ответил Басов. — Когда проснется, дайте нам поговорить наедине. Он мне доверяет, и я смогу ему все объяснить.
— Но как он уснул? — спросил Чигирев — После всего что услышал!
— Я просто надавил на нужную точку, — пояснил Басов. — Акупунктура.
— Да уж, Игорь, устроили вы встречу, — проворчал Алексеев. — Вывалить такое на пятнадцатилетнего парня — это, знаете ли…
— Я не записывался в няньки, — отрезал Басов. — Я лишь выполнил пожелания Сергея, чтобы его сын рос в Польше и воспитывался как европеец. Вы думаете, если бы он рос в семнадцатом веке и мы вывалили на него всю эту информацию, ему было бы легче? Так у него хотя бы есть определенное представление обо всех доступных нам эпохах. Да и идея о множественности миров и возможности передвижения во времени не вызовет у него шока.
— Но почему ему пятнадцать лет? — спросил Чигирев.
— Я навещал его один-два раза в год, — ответил Басов. — Чаще было нельзя, а обратного хода во времени машина не дает. Если я последний раз навещал его в восемьдесят втором, то и забрать его раньше было нельзя.
— Но ведь можно было сделать так, чтобы я забрал его раньше, — заметил Чигирев.
— Нельзя! — огрызнулся Басов. — Мы пополняли в этом мире запас аккумуляторов, и слишком часто появляться там было просто опасно. И вообще, давайте жить в той реальности, которая сложилась. Рассуждать, «что было бы, если бы», когда ничего не изменишь, — бесполезно.
ГЛАВА 2
Воспоминания
Янек открыл глаза. Он лежал на кровати в незнакомой полутемной спальне. Рядом на стуле сидел пан Басовский. Увидев, что Янек пришел в себя, Басовский мягко улыбнулся и сказал по-русски:
— С возвращением вас, сударь.
— Что со мной было, дядя Войтек? — на том же языке тихо спросил Янек.
— Теперь уже дядя Игорь, привыкай, — поправил его Басов. — Ты упал в обморок от стресса. Ничего удивительного. Я думал, будет хуже.
— Все, что было, — это правда? — чуть помедлив, спросил Янек.
— Да, — почему-то печально вздохнул Басов.
— Как это случилось?
— Мы жили в две тысячи четвертом году и не знали друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Пожилой швейцар с пышными бакенбардами почтительно склонился перед дядей Войтеком и загудел:
— Доброго дня, пан Басовский. Счастливого вам Рождества. А ты куда? Воровать задумал? — впился он железной хваткой в плечо Янека.
— Пропустите его, пан Станислав, — распорядился Басовский. — Мальчик со мной.
— Где же вы оборванца такого нашли? — проворчал швейцар, отпуская парня и брезгливо разглядывая его ультрамодный джинсовый костюм, привезенный из ФРГ. — Ладно, пусть проходит, только смотрите, чтобы ничего не стащил.
Янек, ошалевший в первую секунду при виде ослепительно чистой парадной с медными канделябрами в форме полуобнаженных женщин и ковровой дорожкой на мраморной лестнице, вприпрыжку бросился следом за дядей Войтеком. Нагнав Басовского на лестничном пролете, он тихо прошептал:
— Дядя Войтек, это все правда?
— Нет, я построил дома и нанял актеров специально для тебя, — усмехнулся Басовский.
Они подошли к дверям квартиры на третьем этаже, и дядя Войтек позвонил. Через минуту дверь отворилась, и на пороге возник гигант. Росту в гиганте было не меньше двух метров, и от неожиданности Янек даже отступил на шаг назад. Во всей фигуре великана чувствовалась огромная мощь. Казалось, что стоишь перед несокрушимым утесом.
— Привел?! — спросил гигант по-русски, разглядывая Янека.
— Привел. — Басовский тоже перешел на русский. — Позволь представить тебе, Янек. Мой давнишний друг Вадим Крапивин. Для тебя дядя Вадим. В недалеком прошлом — полковник войска Бориса Годунова. В чуть более отдаленном — подполковник Федеральной службы безопасности России, командир спецотряда.
— Что за служба такая у Советов? — наморщил лоб Янек.
Из вежливости он тоже стал говорить по-русски, хотя и с заметным акцентом.
— Не у Советов, а у русских, — поправил его дядя Войтек. — Она будет создана в России, когда СССР распадется на пятнадцать независимых государств.
— Ну, здравствуй, Янек, — протянул мальчику широкую ладонь Крапивин. — Рад тебя видеть.
Янек автоматически ответил на рукопожатие и, повинуясь жесту пана Басовского, вместе с Крапивиным вошел в квартиру, миновал полутемную прихожую и оказался в большой, ярко освещенной гостиной с мебелью начала двадцатого века. Там, приветствуя их, из мягких кожаных кресел поднялись двое. Один — на вид лет пятидесяти, невысокий, худощавый, седоватый. Второй — лет тридцати двух — тридцати трех, среднего роста, коренастый. Его лицо выдавало интеллигента, но от Янека не укрылись ни жесткость взгляда, более уместная для человека, привыкшего повелевать, ни манера двигаться, характерная для опытного фехтовальщика. При приближении вошедших этот человек странно поклонился, словно был не в обществе людей двадцатого века, а при дворе Людовика Четырнадцатого. Кланяясь, незнакомец прижал левую руку к бедру, словно придерживал несуществующую шпагу, и это придало его жесту еще большую несуразность.
«Странный какой-то, дерганый», — подумал вдруг Янек о молодом незнакомце.
Впрочем, и сам Янек чувствовал смятение. В один и тот же день он оказался сразу и арестованным, и русским, и путешественником во времени, и, мало того, ему предстояло сегодня увидеть отца, которого он много лет считал погибшим. Может быть, один из двух стоявших перед ним мужчин и есть его отец? «Который? — лихорадочно соображал Янек. — Наверное, тот, что постарше. Второй уж больно молодой».
— Позволь тебе представить еще двух моих спутников, — по-русски обратился к нему дядя Войтек. — Это, — Басовский указал на старшего мужчину, — Виталий Петрович Алексеев, изобретатель машины, которая позволяет нам перемещаться по мирам и историческим эпохам. А это, — он указал на молодого, — Сергей Станиславович Чигирев. В прошлом советник короля Речи Посполитой Сигизмунда Третьего. До этого сначала подьячий постельного приказа при Борисе Годунове, а потом личный советник и посланник в Ватикане русского царя Лжедмитрия Первого. А еще раньше, в две тысячи четвертом году, кандидат исторических наук, доцент Московского историко-архивного института. Кроме всего, это твой отец.
Ноги у Янека подкосились, к горлу подступил комок.
— Этого не может быть, — еле шевеля губами, произнес он по-польски, шатаясь, подошел к стоящему у ближайшей стены кожаному дивану, рухнул на него и закрыл голову руками.
Басов подошел к мальчику и положил руку ему на плечо. Янек затих.
— А ты еще спрашивал, почему я прислугу отослал, — сказал Басов, обращаясь к Крапивину. — Представляешь, такое на парня свалилось! Тут и взрослый не всякий выдержит.
— Что делать будем? — нервно покусывая губы, спросил Чигирев.
— Сейчас он спит, — ответил Басов. — Когда проснется, дайте нам поговорить наедине. Он мне доверяет, и я смогу ему все объяснить.
— Но как он уснул? — спросил Чигирев — После всего что услышал!
— Я просто надавил на нужную точку, — пояснил Басов. — Акупунктура.
— Да уж, Игорь, устроили вы встречу, — проворчал Алексеев. — Вывалить такое на пятнадцатилетнего парня — это, знаете ли…
— Я не записывался в няньки, — отрезал Басов. — Я лишь выполнил пожелания Сергея, чтобы его сын рос в Польше и воспитывался как европеец. Вы думаете, если бы он рос в семнадцатом веке и мы вывалили на него всю эту информацию, ему было бы легче? Так у него хотя бы есть определенное представление обо всех доступных нам эпохах. Да и идея о множественности миров и возможности передвижения во времени не вызовет у него шока.
— Но почему ему пятнадцать лет? — спросил Чигирев.
— Я навещал его один-два раза в год, — ответил Басов. — Чаще было нельзя, а обратного хода во времени машина не дает. Если я последний раз навещал его в восемьдесят втором, то и забрать его раньше было нельзя.
— Но ведь можно было сделать так, чтобы я забрал его раньше, — заметил Чигирев.
— Нельзя! — огрызнулся Басов. — Мы пополняли в этом мире запас аккумуляторов, и слишком часто появляться там было просто опасно. И вообще, давайте жить в той реальности, которая сложилась. Рассуждать, «что было бы, если бы», когда ничего не изменишь, — бесполезно.
ГЛАВА 2
Воспоминания
Янек открыл глаза. Он лежал на кровати в незнакомой полутемной спальне. Рядом на стуле сидел пан Басовский. Увидев, что Янек пришел в себя, Басовский мягко улыбнулся и сказал по-русски:
— С возвращением вас, сударь.
— Что со мной было, дядя Войтек? — на том же языке тихо спросил Янек.
— Теперь уже дядя Игорь, привыкай, — поправил его Басов. — Ты упал в обморок от стресса. Ничего удивительного. Я думал, будет хуже.
— Все, что было, — это правда? — чуть помедлив, спросил Янек.
— Да, — почему-то печально вздохнул Басов.
— Как это случилось?
— Мы жили в две тысячи четвертом году и не знали друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92