он схватит меня, вот-вот мое тело потонет
В теле его. У меня из души не исчезла картина
205 Дня рокового, когда увидал я, как двадцать четыре
Спутника милых моих повергнуты были на землю;
Сам же он сверху налег, как лев налегает косматый,
И потроха их, и плоть, и кости с белеющим мозгом —
Полуживые тела — в ненасытную прятал утробу.
210 Дрожь охватила меня. Я стоял побелевший, со скорбью
Видел, как смачивал рот он кровавыми яствами, видел,
Как он выбрасывал их, с вином пополам изрыгая.
Воображал я — и мне такая же, бедному, участь!
Много подряд укрывался я дней, содрогался при каждом
215 Шорохе; смерти боясь, я с жадностью думал о смерти.
Голод я свой утолял желудями, травой и листвою,
Брошен и нищ, без надежд, на смерть и на казнь обреченный.
Много спустя увидал я корабль от земли недалёко,
Знаками стал о спасенье молить, сбежал к побережью;
220 Тронул Энея; и грек был судном принят троянским!
Ты мне теперь расскажи о себе, дорогой мой товарищ,
И о вожде, и о всех, что с тобою доверились морю".
Тот говорит, как Эол в глубинах державствует тускских,
Сам Гиппотад — царь Эол, что ветры в темнице содержит.
225 Их, заключенных в бурдюк, — достойный вниманья подарок! —
Вождь дулихийский увез; при их дуновенье попутном
Девять он суток прошел и увидел желанную землю.
Вскоре же после того, как девятая встала Аврора,
Спутники, пробуждены завистливой жаждой добычи,
230 Мысля, что золото там, ремни распустили у ветров;
Как он обратно пошел по водам, по которым приехал,
И воротился корабль к царю эолийскому в гавань.
"После пришли, — он сказал, — в старинный мы град лестригона565
Лама; была та земля под державою Антипатея.
235 Был я отправлен к нему, и со мною товарищей двое.
Бегством едва удалось спастись одному лишь со мною,
Третий из нас обагрил лестригонов безбожную землю
Кровью своей; за бегущими вслед подымается с войском
Антипатей; собирается люд; каменья и бревна
240 Стали кидать; потопляют людей, корабли потопляют.
Только один избежал, который меня и Улисса
Вез; потеряв сотоварищей часть, в огорченье, о многом
Горько жалеючи, мы пристаем к тем землям, что взорам
Видимы там вдалеке; смотри, созерцай издалека
245 Остров, уж виденный мной. О ты, меж троян справедливец!
Чадо богини (затем, что окончилась брань и не враг ты
Нам, о Эней!), заклинаю, — беги от прибрежья Цирцеи!
Так же когда-то и мы, к прибрежью Цирцеи причалив,
Антипатея царя с необузданным помня Циклопом,
250 Не пожелали идти и порог преступить незнакомый.
Жребием избраны мы: я с верным душой Политеем,
И Эврилох, и еще Элпенор, что в вине неумерен,
И восемнадцать еще к Цирцеиным посланы стенам.
Только достигли мы их, у дворцового стали порога,
255 Тысяча сразу волков, и медведи меж ними, и львицы
Страху нагнали на нас, побежав: но страх был напрасен:
Не собирались они терзать нам тело зубами, —
Ласково, наоборот, хвостами махали и наши
Сопровождали следы, к нам ластясь. Но вот принимают
260 Женщины нас и ведут по атриям, в мрамор одетым,
Прямо к своей госпоже. В красивом сидела покое
На возвышенье она, в сверкающей палле, поверх же
Стан был окутан ее золотистого цвета покровом.
Нимфы кругом. Нереиды при ней, — персты их не тянут
265 Пряжи, и нити они не ведут за собой, но злаки
Располагают, трудясь; цветов вороха разбирают
И по корзинам кладут различные зеленью травы.
Всей их работой сама управляет; и сила какая
В каждом листке, каково их смешение — все ей известно;
270 Не устает различать и, исследуя, взвешивать травы.
Вот лишь увидела нас, лишь мы поздоровались с нею,
Заулыбалась она и ответила нам на приветы.
Тотчас велела для нас замешать подожженного, жира
С медом и долей вина, молоком разбавила кислым
275 И, чтоб остались они незаметны в той сладости, — соки
Трав подлила. Из рук чародейных мы приняли чаши.
Только лишь высохшим ртом мы жадно испили напиток,
Наших коснулась волос богиня жестокая тростью.
Стыдно рассказывать! Вдруг ершиться я начал щетиной
280 И уж не мог говорить; слова заменило глухое
Хрюканье, мордою став, лицо мое в землю уткнулось.
Рот — почувствовал я — закривился мозолистым рылом.
Шея раздулась от мышц, и руки, которыми чашу
Только что я принимал, следы от копыт оставляли.
285 То же с другими стряслось, — таково всемогущество зелий!
С ними я заперт в хлеву. Тут заметили мы, что не принял
Вида свиньи Эврилох: он один отстранился от чаши.
Если бы выпил и он, и доныне б я был в поголовье
Этих щетинистых стад; от него не узнал бы об этом
290 Бедствии нашем Улисс и отмстить не явился б Цирцее.
Белый Улиссу цветок вручил миролюбец Киллений.
«Моли» он зван у богов. На черном он держится корне.
Вот, обеспечен цветком и в небесных уверен советах,
В дом он Цирцеин вошел. Приглашенный коварную чашу
295 Выпить, когда до него прикоснуться пыталась богиня,
Злостную он оттолкнул и мечом устрашал занесенным.
Руку ему и любовь даровала она. И, на ложе
Принят, товарищей он потребовал свадебным даром.
Нас окропляет она трав лучших благостным соком,
300 Голову нам ударяет другой оконечностью трости
И говорит словеса, словесам обратные прежним.
Дальше она ворожит — и вот, с земли подымаясь,
Все мы встаем: щетины уж нет, и ноги раздвоенной
Щель исчезает; опять есть плечи и ниже предплечий
305 Локти. И, сами в слезах, обнимаем мы льющего слезы,
Виснем на шее вождя и слов не находим сначала,
Кроме тех слов, что ему изъясняют признательность нашу.
Там задержались мы год; за это столь долгое время
Многое видел я там, обо многом узнал понаслышке.
310 Вот что поведала мне потихоньку одна из помощниц
Тех четырех, что у ней состоят при ее чародействах:
Раз, меж тем как мой вождь вдвоем прохлаждался с Цирцеей,
Мне показала она из белого мрамора образ
Юноши, а у него помещен был на темени дятел,
315 Сам же он в храме стоял, отменно украшен венками.
Кто он такой, почему почитается в храме священном,
Птица на нем почему? — я спросил, разузнать любопытен.
Та отвечала: "Изволь, Макарей; через это постигни
Силу моей госпожи. Так будь внимателен, слушай.
320 Чадо Сатурново, Пик, был прежде царем в авсонийских
Землях и страстно любил коней объезжать для сражений.
Изображенье его пред тобой; что был он прекрасен,
Видишь ты сам, вполне довериться статуе можешь.
Столь же прекрасен он был и душой. Еще не успел он
325 И четырех увидать пятилетних игрищ элидских.566
Он красотою привлек рожденных в латинских нагорьях
Юных дриад; полюбили его божества ключевые,
Девы наяды,567 каких мчит Альбула в водах, Нумикий
И Аниена волна и Альм, быстрейший теченьем,
330 Нара стремнистый поток и Фарфар с приятною тенью;
Те, что в дубравном краю обитают у скифской Дианы,
Или в озерах кругом, — но, всех отвергая, к одной лишь
Нимфе он нежность питал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
В теле его. У меня из души не исчезла картина
205 Дня рокового, когда увидал я, как двадцать четыре
Спутника милых моих повергнуты были на землю;
Сам же он сверху налег, как лев налегает косматый,
И потроха их, и плоть, и кости с белеющим мозгом —
Полуживые тела — в ненасытную прятал утробу.
210 Дрожь охватила меня. Я стоял побелевший, со скорбью
Видел, как смачивал рот он кровавыми яствами, видел,
Как он выбрасывал их, с вином пополам изрыгая.
Воображал я — и мне такая же, бедному, участь!
Много подряд укрывался я дней, содрогался при каждом
215 Шорохе; смерти боясь, я с жадностью думал о смерти.
Голод я свой утолял желудями, травой и листвою,
Брошен и нищ, без надежд, на смерть и на казнь обреченный.
Много спустя увидал я корабль от земли недалёко,
Знаками стал о спасенье молить, сбежал к побережью;
220 Тронул Энея; и грек был судном принят троянским!
Ты мне теперь расскажи о себе, дорогой мой товарищ,
И о вожде, и о всех, что с тобою доверились морю".
Тот говорит, как Эол в глубинах державствует тускских,
Сам Гиппотад — царь Эол, что ветры в темнице содержит.
225 Их, заключенных в бурдюк, — достойный вниманья подарок! —
Вождь дулихийский увез; при их дуновенье попутном
Девять он суток прошел и увидел желанную землю.
Вскоре же после того, как девятая встала Аврора,
Спутники, пробуждены завистливой жаждой добычи,
230 Мысля, что золото там, ремни распустили у ветров;
Как он обратно пошел по водам, по которым приехал,
И воротился корабль к царю эолийскому в гавань.
"После пришли, — он сказал, — в старинный мы град лестригона565
Лама; была та земля под державою Антипатея.
235 Был я отправлен к нему, и со мною товарищей двое.
Бегством едва удалось спастись одному лишь со мною,
Третий из нас обагрил лестригонов безбожную землю
Кровью своей; за бегущими вслед подымается с войском
Антипатей; собирается люд; каменья и бревна
240 Стали кидать; потопляют людей, корабли потопляют.
Только один избежал, который меня и Улисса
Вез; потеряв сотоварищей часть, в огорченье, о многом
Горько жалеючи, мы пристаем к тем землям, что взорам
Видимы там вдалеке; смотри, созерцай издалека
245 Остров, уж виденный мной. О ты, меж троян справедливец!
Чадо богини (затем, что окончилась брань и не враг ты
Нам, о Эней!), заклинаю, — беги от прибрежья Цирцеи!
Так же когда-то и мы, к прибрежью Цирцеи причалив,
Антипатея царя с необузданным помня Циклопом,
250 Не пожелали идти и порог преступить незнакомый.
Жребием избраны мы: я с верным душой Политеем,
И Эврилох, и еще Элпенор, что в вине неумерен,
И восемнадцать еще к Цирцеиным посланы стенам.
Только достигли мы их, у дворцового стали порога,
255 Тысяча сразу волков, и медведи меж ними, и львицы
Страху нагнали на нас, побежав: но страх был напрасен:
Не собирались они терзать нам тело зубами, —
Ласково, наоборот, хвостами махали и наши
Сопровождали следы, к нам ластясь. Но вот принимают
260 Женщины нас и ведут по атриям, в мрамор одетым,
Прямо к своей госпоже. В красивом сидела покое
На возвышенье она, в сверкающей палле, поверх же
Стан был окутан ее золотистого цвета покровом.
Нимфы кругом. Нереиды при ней, — персты их не тянут
265 Пряжи, и нити они не ведут за собой, но злаки
Располагают, трудясь; цветов вороха разбирают
И по корзинам кладут различные зеленью травы.
Всей их работой сама управляет; и сила какая
В каждом листке, каково их смешение — все ей известно;
270 Не устает различать и, исследуя, взвешивать травы.
Вот лишь увидела нас, лишь мы поздоровались с нею,
Заулыбалась она и ответила нам на приветы.
Тотчас велела для нас замешать подожженного, жира
С медом и долей вина, молоком разбавила кислым
275 И, чтоб остались они незаметны в той сладости, — соки
Трав подлила. Из рук чародейных мы приняли чаши.
Только лишь высохшим ртом мы жадно испили напиток,
Наших коснулась волос богиня жестокая тростью.
Стыдно рассказывать! Вдруг ершиться я начал щетиной
280 И уж не мог говорить; слова заменило глухое
Хрюканье, мордою став, лицо мое в землю уткнулось.
Рот — почувствовал я — закривился мозолистым рылом.
Шея раздулась от мышц, и руки, которыми чашу
Только что я принимал, следы от копыт оставляли.
285 То же с другими стряслось, — таково всемогущество зелий!
С ними я заперт в хлеву. Тут заметили мы, что не принял
Вида свиньи Эврилох: он один отстранился от чаши.
Если бы выпил и он, и доныне б я был в поголовье
Этих щетинистых стад; от него не узнал бы об этом
290 Бедствии нашем Улисс и отмстить не явился б Цирцее.
Белый Улиссу цветок вручил миролюбец Киллений.
«Моли» он зван у богов. На черном он держится корне.
Вот, обеспечен цветком и в небесных уверен советах,
В дом он Цирцеин вошел. Приглашенный коварную чашу
295 Выпить, когда до него прикоснуться пыталась богиня,
Злостную он оттолкнул и мечом устрашал занесенным.
Руку ему и любовь даровала она. И, на ложе
Принят, товарищей он потребовал свадебным даром.
Нас окропляет она трав лучших благостным соком,
300 Голову нам ударяет другой оконечностью трости
И говорит словеса, словесам обратные прежним.
Дальше она ворожит — и вот, с земли подымаясь,
Все мы встаем: щетины уж нет, и ноги раздвоенной
Щель исчезает; опять есть плечи и ниже предплечий
305 Локти. И, сами в слезах, обнимаем мы льющего слезы,
Виснем на шее вождя и слов не находим сначала,
Кроме тех слов, что ему изъясняют признательность нашу.
Там задержались мы год; за это столь долгое время
Многое видел я там, обо многом узнал понаслышке.
310 Вот что поведала мне потихоньку одна из помощниц
Тех четырех, что у ней состоят при ее чародействах:
Раз, меж тем как мой вождь вдвоем прохлаждался с Цирцеей,
Мне показала она из белого мрамора образ
Юноши, а у него помещен был на темени дятел,
315 Сам же он в храме стоял, отменно украшен венками.
Кто он такой, почему почитается в храме священном,
Птица на нем почему? — я спросил, разузнать любопытен.
Та отвечала: "Изволь, Макарей; через это постигни
Силу моей госпожи. Так будь внимателен, слушай.
320 Чадо Сатурново, Пик, был прежде царем в авсонийских
Землях и страстно любил коней объезжать для сражений.
Изображенье его пред тобой; что был он прекрасен,
Видишь ты сам, вполне довериться статуе можешь.
Столь же прекрасен он был и душой. Еще не успел он
325 И четырех увидать пятилетних игрищ элидских.566
Он красотою привлек рожденных в латинских нагорьях
Юных дриад; полюбили его божества ключевые,
Девы наяды,567 каких мчит Альбула в водах, Нумикий
И Аниена волна и Альм, быстрейший теченьем,
330 Нара стремнистый поток и Фарфар с приятною тенью;
Те, что в дубравном краю обитают у скифской Дианы,
Или в озерах кругом, — но, всех отвергая, к одной лишь
Нимфе он нежность питал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110