.. Ну и отчасти как-то подействовал незнакомый запах какого-то русского, отдающего конной упряжью одеколона... Или не конной упряжью, а совсем наоборот - ивовой корзинкой, полной немного увядших фиалок?
Но разве в этом суть? Мои алчные ноздри совершенно непроизвольно хватали и словно бы рвали на части этот необыкновенный и необыкновенно будоражащий запах русского, стоящего за штурвалом. Но только в первые секунды моего тихого, укромного присутствия здесь.
А дальше я, уже плохо ориентируясь и в пространстве, и в самой себе, осторожно, почти на четвереньках, но неудержимо принялась подбираться к этому ничего не подозревающему русскому, занятому своим делом, к этому суровому, отрешенному от суеты "морскому волку" и, окончательно сгорая от желания, принялась где руками, где губами, а где и языком расстегивать "молнию" на его брюках. Он вдруг дернулся, что-то заговорил быстро-быстро, по всей видимости обращаясь ко мне, но я только тихонько, алчно посмеивалась, невольно любуясь крепостью его воли и музыкой непонятных русских слов, а сама делала свое дело. Мне продолжает приятно дурманить сознание отточенная корректность его хорошо отглаженных брюк и неподатливая, словно бы какая-то излишне девственная "молния" на них. Чудовищный жар желания захлестывает меня тем больше, чем упорнее сопротивляется эта проклятая "молния" моим губам, рукам, языку...
Наконец, наконец я проникаю в недавно запретную зону и сексуально-обморочным и вместе с тем довольно изысканным движением передних зубов хватаю его голубенькие, хлопчатобумажные и, пожалуй, застиранные плавки и тяну их вниз.
И вот моему очарованному взору открывается такое, такое... Я даже задохнулась... Хотя и не от одного романтического очарования, но отчасти и от этого крепкого, типично мужского, намекающего на недюжинную волю, запаха, исходящего из панорамы кудрявых окрестностей и этого слегка как бы подрастерявшегося и оттого застенчиво опустившего головку долу... ну этого... как тут его назвать... ну да чего мудрить - фаллоса.
Русский опять что-то сказал, даже пошевелился... На большее он не мог рассчитывать, так как его руки были заняты штурвалом. Но я поняла, по интонации, что он торопит меня, что он жаждет меня, несмотря на то, что находится при исполнении служебных обязанностей и не имеет права упускать из виду хотя бы линию горизонта. И я набросилась на его открывшееся мне во всем своем неземном великолепии чисто русское мужское достоинство. Как тигрица или, что ближе к насущной морской тематике, как акула.
Но какое же тягостное, невероятное разочарование ожидало меня! Несмотря на мои губы, руки, ноги, зубы, нос, язык, которые я пустила в ход, я не сумела - впервые в жизни! поверьте, не вру! - привести этот вяленький, абсолютно безынициативный мужской мускул в доблестное состояние боевой готовности! Где вы, предвкушаемые, вымечтанные яростные объятия? Где бешеная, неодолимая тяга двух тел?
На прощание я стукнула мизинчиком по этой убогой мужской плоти, висящей словно дохленькая колибри.
Не утерпела и стукнула ещё раз, потому что никогда, никогда до сих пор ни один мужской член не оскорблял так мое женское достоинство!
Я даже не взглянула в лицо этому нелепому капитану или штурману, надела свои трусики, натянула джинсы и горделивой походкой полноценной женщины удалилась прочь.
Однако, проходя по палубе и глядя, как утренние солнечные лучи сияют в капельках воды, увесивших леера, я вдруг искренне и очень тревожно засомневалась: а надо ли было бросаться на этого русского штурмана и прилагать столько усилий, чтобы сдернуть тугую "молнию" на его брюках, если в душе, в сердце у меня неизменно присутствует образ русского богатыря-блондина с удивительно сексапильным привкусом его криминогенного прошлого? И, получается, я как бы попыталась изменить своей любви? Не так ли? А разве иначе, как любовью, назовешь мое безутешное, постоянное, горячее, неустрашимое желание ощутить глубоко-глубоко в себе присутствие, скажу так, русского "сувенира", а точнее, русского могучего "саксофона", а для тех, кто сразу не догадался, о чем речь, уточню с чисто медицински-научной дотошностью - о мужском члене держу речь...
И вдруг мне стало так радостно-радостно. А ведь я абсолютно не изменила своему "новому русскому"! Судьба не позволила! Но так или иначе я чиста перед ним! Я как-то же вдруг почувствовала, что последнее мое приключение было бы совсем лишним, потому что вот-вот - и мы столкнемся с "новым русским" в каких-то совершенно необыкновенных, непредвиденных исключительно романтических обстоятельствах и... сначала какие-то скользящие, летающие, лихорадящие, трепетные поцелуи, похожие на касание мохнатых спинок гусениц или муравьиных босых ножек, потом он схватит меня и как бы закрутит спиралью и как бы задушит ожесточенным, неукротимым, как скачок леопарда из зарослей, поцелуем. А потом, потом, когда моя воля окончательно ослабеет и я ощущу, будто падаю, падаю в какие-то немереные, вулканические глубины страсти, он, овеянный запахом русской тройки, неудержимо мчащейся куда-то, и отчасти Тунгусского метеорита, наконец-то, наконец раздвинет мою смертельно истосковавшуюся, безраздельно преданную ему сокровеннейшую плоть своим великолепным, искрометным, королевским жезлом...
Я вернулась в свою каюту, приняла душ, побрила ноги, овеяла свое восхитительное тело дезодорантами и духами и села ждать своего безумно любимого, неимоверно искусительного "нового русского". Правда, ещё хорошенько почистила зубы, потому что как же иначе... И слегка откинулась в кресле, чтобы он сразу увидел, как хорошо смотрится мое голенькое, славное американское тело в сиянии первых утренних чистых лучей...
И - хотите верьте, хотите нет, но это было, было! Вдруг я услыхала что-то похожее на хлопки... Словно где-то кто-то с излишним усердием хлопает дверью. Потом этот звук приблизился... Я не устояла от любопытства и приоткрыла дверь.
В ту же секунду эта моя дверь распахнулась так, что хлопнула меня по лбу и грудкам, которые уж так устроены, что неизменно смотрят вперед, как орудия, готовые к бою...
А дальше... дальше... в мою комнату ворвался огненный вихрь, и этот огненный, опаляющий вихрь оказался тем самым "новым русским", которого я так давно, так трепетно, так безутешно любила, почти от самого Гонконга... И который таким трогательным показался мне, когда вынырнул из бассейна абсолютно голым, потому что его трусики-сюрприз растаяли в морской воде. Он, хоть и при деньгах, как всякий "новый русский", не догадался, что купил по дорогой цене смешную, опасную вещь и в самом деле насмешил весь пароход.
Но самое удивительное - он и в моей каюте оказался голым. Ну абсолютно голым! Только с толстой золотой цепью на шее и револьвером в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37