Везде – в том числе, как мы убедились впоследствии, по всему городу, то тут, то там – давно уже вырытые, но почему-то не закопанные канавы, кучи строительного мусора. Вроде как даже «повеяло» чем-то родным.
Но после первых контактов со встретившими нас людьми «родные» впечатления испарились, как дым. Все лица окружающих мужчин – одинаково заросшие щетиной, их мимические выражения – либо неприступно угрюмые, либо отталкивающе притворно улыбающиеся.
Дав немного чего-то поесть, на ломаном русском языке нам предложили пройти в поданные автобусы и куда-то проехать. Любые вопросы и возражения не принимались, оставаясь безответными. Словно скот, нас загнали в какой-то ангар и без всяких объяснений держали там под оцеплением: час, два, три… Наружу выходить нельзя. Попытки выяснить, что происходит – совершенно бесполезны: только что говорившие с тобой на ломаном русском или английском языке люди, вдруг начисто перестают нас понимать.
Понимают только вопрос: можно ли в туалет? До двери соответствующего помещения провожает небритый здоровяк и, оставаясь снаружи, ждёт, когда ты выйдешь, чтобы снова проводить в тот же ангар. Так, без каких-либо объяснений, мы промучились до глубокой ночи. В конце концов, уже ночью, пропетляв на автобусах по тесным пустынным закоулкам ещё часа два, нас привезли в какой-то отель. (В последующие дни выяснилось, что до той гостиницы от аэродрома – всего с полчаса езды напрямик по шоссе.)
Так состоялось наше первое знакомство с уникальной, в своём роде, не имевшей на тот момент в мире аналогов, общественно-экономической формацией под общим названием «Исламская республика». Огромное количество непонятных нам правил и условностей, везде громадная сеть «секьюрити» – различных спецслужб, с подозрением следящих за всем вокруг и друг за другом. Не берусь судить об исторических факторах, предопределивших причины возникновения таких социальных механизмов и будущих исторических последствиях. Это сделают специалисты: историки, социологи и главный из них – Время. Стоит, пожалуй, лишь упомянуть, что по официальным данным Организации Объединённых Наций, Иран по состоянию на тот момент являлся уникальной страной по степени игнорирования каких бы то ни было международных соглашений о соблюдении прав человека.
На следующее утро в шесть часов нас, с трудом продирающих глаза, как в тюрьме, выгнали в холл гостиницы. Тех, кто отказывался вставать, поднимали насильно, открывая двери в номера запасными ключами. И опять до вечера – тот же ангар, оцепление вокруг, запрет выходить наружу, тщетные попытки выяснить: что же происходит? Уж не заложники ли мы в связи с двухдневной давности заявлением аятоллы Хоменеи о необходимости вынесения смертного приговора участникам недавно закончившейся Мадридской конференции по Ближнему Востоку – Президентам СССР и США Горбачёву и Бушу в связи с тем, что они пошли на компромиссы с Израилем?
… Но всё оказалось проще. Несмотря на изначально исходившее от иранской стороны приглашение, в этой путанице официальных органов нам своевременно не оформили их въездные визы. И пока власти решали, что дальше делать, с нами обращались именно так, как по местным меркам это считалось общепринятым.
Конечно, ни о каких демонстрационных полётах в той ситуации уже не могло быть и речи…
И с какой же радостью, перелетев через несколько дней в Ашхабад, мы почувствовали очищающее дыхание родного ветра! Хотя это ещё и не Россия, но всё же не покидает тёплое чувство: мы дома! Наружу рвутся слова популярной песни Юрия Шевчука:
Эх, Родина! Еду я на Родину!
Пусть кричат: «Уродина» –
А она нам нравится,
Спящая красавица…
Потом, вспоминая пережитое, мы смеялись-шутили: перед возвращением русских из загранкомандировки, проведённой в любой богатой цивилизованной стране, им нужно обязательно дать «отстояться» в подобной обстановочке… И насколько же искренней будет тогда радость возвращающихся!
Вот таким путём я пришёл к пониманию, что тривиальное понятие «Родина» начисто перестало быть для меня абстрактно измышлённым, а стало конкретным, постоянно осязаемым чувством.
Я увидел множество неоспоримых доказательств постулата о том, что наиболее плодотворно в любой области человек может раскрыть свои способности, только живя на исторической земле своих предков, где всё – от витающей мудрости духа предшествующих поколений, до специфических микроэлементов, содержащихся в воде, почве и всей окружающей природе – вливает в тебя жизненные силы, увеличивает твой духовный потенциал!…
(С той лишь оговоркой, что такое твоё существование кто-то искусственно не сделает почему-либо невыносимым…)
август – ноябрь 1991 г.
СТРАНИЦЫ ДНЕВНИКА
Юрий ГАРНАЕВ:
6 марта 1966 г. Воскресенье. Сегодня начало нашего путешествия. Правда, единственное, что удалось сделать, – это перелететь в Шереметьево. Погода не соответствует условиям перелёта по маршруту.
7 марта. Ровно в назначенное время (10.00) вылетели из Шереметьева и взяли курс на Витебск. Погода неважная. Идёт снег, видимость в снежных зарядах меньше одного километра. Но материальная часть работает нормально. Идём парой. Мы впереди на МИ-6, Земсков сзади на МИ-10. Ветер встречный, и поэтому в Витебск пришли только через три часа. Из гостиницы позвонил в Боровуху, и приехал Виктор Квятковский. Не виделись с ним двадцать лет. Расстались в 12 часов ночи. Позвонил Шуре в Москву.
8 марта . Сегодня – день 8 Марта. Но наши женщины в Москве, поздравлять некого. Погода отвратительная. Вылета на Вильнюс не дают. Целый день проболтались без дела. Позвонил домой. Надеемся утром улететь, хотя шансов мало. Очень плохая погода.
9 марта. Погода по-прежнему плохая, но надеемся улететь. В 11.00 всё-таки пробили разрешение и вылетели в Вильнюс. Через два часа пришли. Погода в Варшаве хорошая, поэтому, быстро оформив таможенные и пограничные документы, вылетели в Варшаву. Дошли хорошо. Поместили нас ночевать за городом в шикарном особняке – бывшем имении пана Потоцкого.
10 марта. Пожалуй, самый тяжёлый день. Утром в 9.00 вылетели из Варшавы. В районе Познани облачность до земли. Пришлось лететь в облаках почти до Берлина, растянувшись по времени. Около Берлина вышли из облачности и парой пришли в Шенефельд. Через три часа вылетели в Копенгаген. Идёт сильный дождь. Видимость плохая. Над морем шли на высоте 10–15 метров в сплошном дожде. На аэродром Каструп (Копенгаген) пришли в дожде. Как хорошо после этих мытарств отдыхать в уютном отеле!
11 марта. Утро встретило чудесной погодой. Но ветер сильный. Вылетели в Билгунд, пересекли Данию и, пополнив горючим баки, пошли через Северное море в Голландию. Погода хорошая. Благополучно пересекли Северное море, и вот берега Голландии – сказочной страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Но после первых контактов со встретившими нас людьми «родные» впечатления испарились, как дым. Все лица окружающих мужчин – одинаково заросшие щетиной, их мимические выражения – либо неприступно угрюмые, либо отталкивающе притворно улыбающиеся.
Дав немного чего-то поесть, на ломаном русском языке нам предложили пройти в поданные автобусы и куда-то проехать. Любые вопросы и возражения не принимались, оставаясь безответными. Словно скот, нас загнали в какой-то ангар и без всяких объяснений держали там под оцеплением: час, два, три… Наружу выходить нельзя. Попытки выяснить, что происходит – совершенно бесполезны: только что говорившие с тобой на ломаном русском или английском языке люди, вдруг начисто перестают нас понимать.
Понимают только вопрос: можно ли в туалет? До двери соответствующего помещения провожает небритый здоровяк и, оставаясь снаружи, ждёт, когда ты выйдешь, чтобы снова проводить в тот же ангар. Так, без каких-либо объяснений, мы промучились до глубокой ночи. В конце концов, уже ночью, пропетляв на автобусах по тесным пустынным закоулкам ещё часа два, нас привезли в какой-то отель. (В последующие дни выяснилось, что до той гостиницы от аэродрома – всего с полчаса езды напрямик по шоссе.)
Так состоялось наше первое знакомство с уникальной, в своём роде, не имевшей на тот момент в мире аналогов, общественно-экономической формацией под общим названием «Исламская республика». Огромное количество непонятных нам правил и условностей, везде громадная сеть «секьюрити» – различных спецслужб, с подозрением следящих за всем вокруг и друг за другом. Не берусь судить об исторических факторах, предопределивших причины возникновения таких социальных механизмов и будущих исторических последствиях. Это сделают специалисты: историки, социологи и главный из них – Время. Стоит, пожалуй, лишь упомянуть, что по официальным данным Организации Объединённых Наций, Иран по состоянию на тот момент являлся уникальной страной по степени игнорирования каких бы то ни было международных соглашений о соблюдении прав человека.
На следующее утро в шесть часов нас, с трудом продирающих глаза, как в тюрьме, выгнали в холл гостиницы. Тех, кто отказывался вставать, поднимали насильно, открывая двери в номера запасными ключами. И опять до вечера – тот же ангар, оцепление вокруг, запрет выходить наружу, тщетные попытки выяснить: что же происходит? Уж не заложники ли мы в связи с двухдневной давности заявлением аятоллы Хоменеи о необходимости вынесения смертного приговора участникам недавно закончившейся Мадридской конференции по Ближнему Востоку – Президентам СССР и США Горбачёву и Бушу в связи с тем, что они пошли на компромиссы с Израилем?
… Но всё оказалось проще. Несмотря на изначально исходившее от иранской стороны приглашение, в этой путанице официальных органов нам своевременно не оформили их въездные визы. И пока власти решали, что дальше делать, с нами обращались именно так, как по местным меркам это считалось общепринятым.
Конечно, ни о каких демонстрационных полётах в той ситуации уже не могло быть и речи…
И с какой же радостью, перелетев через несколько дней в Ашхабад, мы почувствовали очищающее дыхание родного ветра! Хотя это ещё и не Россия, но всё же не покидает тёплое чувство: мы дома! Наружу рвутся слова популярной песни Юрия Шевчука:
Эх, Родина! Еду я на Родину!
Пусть кричат: «Уродина» –
А она нам нравится,
Спящая красавица…
Потом, вспоминая пережитое, мы смеялись-шутили: перед возвращением русских из загранкомандировки, проведённой в любой богатой цивилизованной стране, им нужно обязательно дать «отстояться» в подобной обстановочке… И насколько же искренней будет тогда радость возвращающихся!
Вот таким путём я пришёл к пониманию, что тривиальное понятие «Родина» начисто перестало быть для меня абстрактно измышлённым, а стало конкретным, постоянно осязаемым чувством.
Я увидел множество неоспоримых доказательств постулата о том, что наиболее плодотворно в любой области человек может раскрыть свои способности, только живя на исторической земле своих предков, где всё – от витающей мудрости духа предшествующих поколений, до специфических микроэлементов, содержащихся в воде, почве и всей окружающей природе – вливает в тебя жизненные силы, увеличивает твой духовный потенциал!…
(С той лишь оговоркой, что такое твоё существование кто-то искусственно не сделает почему-либо невыносимым…)
август – ноябрь 1991 г.
СТРАНИЦЫ ДНЕВНИКА
Юрий ГАРНАЕВ:
6 марта 1966 г. Воскресенье. Сегодня начало нашего путешествия. Правда, единственное, что удалось сделать, – это перелететь в Шереметьево. Погода не соответствует условиям перелёта по маршруту.
7 марта. Ровно в назначенное время (10.00) вылетели из Шереметьева и взяли курс на Витебск. Погода неважная. Идёт снег, видимость в снежных зарядах меньше одного километра. Но материальная часть работает нормально. Идём парой. Мы впереди на МИ-6, Земсков сзади на МИ-10. Ветер встречный, и поэтому в Витебск пришли только через три часа. Из гостиницы позвонил в Боровуху, и приехал Виктор Квятковский. Не виделись с ним двадцать лет. Расстались в 12 часов ночи. Позвонил Шуре в Москву.
8 марта . Сегодня – день 8 Марта. Но наши женщины в Москве, поздравлять некого. Погода отвратительная. Вылета на Вильнюс не дают. Целый день проболтались без дела. Позвонил домой. Надеемся утром улететь, хотя шансов мало. Очень плохая погода.
9 марта. Погода по-прежнему плохая, но надеемся улететь. В 11.00 всё-таки пробили разрешение и вылетели в Вильнюс. Через два часа пришли. Погода в Варшаве хорошая, поэтому, быстро оформив таможенные и пограничные документы, вылетели в Варшаву. Дошли хорошо. Поместили нас ночевать за городом в шикарном особняке – бывшем имении пана Потоцкого.
10 марта. Пожалуй, самый тяжёлый день. Утром в 9.00 вылетели из Варшавы. В районе Познани облачность до земли. Пришлось лететь в облаках почти до Берлина, растянувшись по времени. Около Берлина вышли из облачности и парой пришли в Шенефельд. Через три часа вылетели в Копенгаген. Идёт сильный дождь. Видимость плохая. Над морем шли на высоте 10–15 метров в сплошном дожде. На аэродром Каструп (Копенгаген) пришли в дожде. Как хорошо после этих мытарств отдыхать в уютном отеле!
11 марта. Утро встретило чудесной погодой. Но ветер сильный. Вылетели в Билгунд, пересекли Данию и, пополнив горючим баки, пошли через Северное море в Голландию. Погода хорошая. Благополучно пересекли Северное море, и вот берега Голландии – сказочной страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51