Огромный стол, всегда было весело, отец разворачивался как мог: вел стол, рассказывал байки, анекдоты. Он сам настаивал водку на лимонных корочках, и она в доме была всегда.
На его поминках мы выпили ящик водки, купленный самим отцом по талонам… И даже в 1998 году, когда я приезжал в свой родной Нижний на двадцатилетие окончания школы, мы с одноклассниками допили еще отцовскую водку…
Запись и литературная обработка Н. Васиной.
Наталья Литвиненко
ВЛАДИСЛАВ
Однажды позвонила моя подруга Зоя и пригласила на посиделки. Я замялась… «Зой, я устала…» – «Вот у нас и отдохнешь!» Я приехала, когда наш общий друг приглашал на вечеринку по телефону своего знакомого, актера Владислава Дворжецкого. В тот вечер Владислав не смог приехать. Поблагодарив и извинившись, он спросил: возможно ли перенести «веселье» на два дня? И, действительно, приехал. Я ожидала, что появится такой… Актер Актерыч. Но приехал совсем другой человек!.. Меня совершенно поразил его рост: я-то думала, что этот «Хлудов» невысок, а оказалось… Когда мы здоровались и знакомились, я смотрела на него как в потолок. За весь вечер он не произнес почти ни слова, всё слушал других, разглядывал… Без всякой тени какого-либо превосходства или собственной значимости. Он просто сидел и молчал. А я не могла оторвать от него глаз, точнее, я старалась не смотреть на него, но всё время следила за ним боковым зрением. Он притягивал к себе, ничего не делая, забирал всё внимание, и с этим ничего нельзя было поделать… Когда Владислав собрался уходить – у него в тот вечер была съемка, – Зоя спросила его, придет ли еще. И тогда он спросил: «А Наташа будет?»
Он необыкновенно красиво ухаживал. При встрече всегда целовал руку… Мы очень долго говорили друг другу «вы»… В первое время Влад много рассказывал о себе. О детстве в Омске в общежитии театра, где дети с утра собирались в школу бесшумно, чтобы не потревожить поздно возвратившихся накануне после спектакля и угомонившихся далеко заполночь родителей.
О своем желании после окончания школы стать медиком, сформировавшемся под влиянием талантливого врача – отца Наташи, его первой юношеской любви. Так в биографии Влада появилось медицинское училище.
Вспоминал он о службе на Сахалине, возвращении затем в Омск, чтобы поступить в медицинский институт. К вступительным экзаменам он опоздал и по совету матери, чтобы не терять год, поступил в только что открывшуюся при Омском ТЮЗе студию, где Таисия Владимировна преподавала танец. Студию он закончил в 1968 году.
«В театре драмы, где работал после окончания студии и где практически вырос, – вспоминал он, -я по-прежнему оставался Владиком».
Неудовлетворенность работой, безденежье (а к тому времени у него уже были сын и дочь) заставляли задумываться о другой работе.
Может быть, ушел бы с геологической экспедицией, не появись тогда в Омске Н. Коренева, второй режиссер с Мосфильма, которую Влад называл киномамой, – благодаря ей он вскоре пробовался в «Бег» (первоначальное название фильма – «Путь в бездну»).
Ни разу, ни одним словом или намеком он не дал мне понять, что ему негде жить. Если бы мне еще раньше об этом не сказала Зоя, я так и осталась бы в неведении… Уже потом, после инфаркта Влада, когда наши отношения стали определенными, я вызвалась помочь правильно собрать и подготовить документы и выписки. Он был совершенно беспомощен в этих делах и даже не верил, что это все-таки возможно – иметь свою квартиру и привезти туда свою маму… Но когда всё получилось (для этого Владу пришлось взять в долг у кого было возможно) и ему выдали ордер на квартиру в Орехово-Борисове, он радовался как ребенок. И тут же взялся обустраивать, искать мебель, покупать для нового дома всякие мелочи – ручки, полочки… Это доставляло ему немыслимое удовольствие…
Что бы он ни делал, что бы ни рассказывал, всё было подчинено одному – получше узнать меня. А узнавал он так: просто входил в мою жизнь, и всё. Когда мог – встречал после работы, спрашивал, что нравится, что люблю, как работаю, что делаю сейчас? куда собираюсь вечером? а завтра что? еду к маме? а можно вас подвезти?
После поездки в Быково к маме, где она отдыхала, мы вернулись к моей подруге. «Приехали вы, сели вдвоем за стол на кухне, – вспоминала потом она. – На столе стояла большая тарелка зелени. Свет был приглушенный, полумрак… и эти двое сидят, о чем-то тихо разговаривают и с обеих сторон обрывают эту траву». А мы целый день с Владиком ничего не ели: полдня провели в дороге и о еде даже не вспомнили… А мама во время первой встречи в Быкове мне все говорила: «Ой, дочка…. Только актера тебе еще не хватало… Да еще с тремя детьми!» Но позже все вопросы и сомнения отпали сами собой, когда родители познакомились с Владиком. По дороге в Подольск, где жили мои родители, я предупредила Владислава о том, что они, привыкшие к кочевой военной жизни, живут очень скромно и чтобы он не удивлялся аскетизму обстановки, которая всегда была в родительском доме… «Ну что вы, Наташа!?» – смутился он ужасно…
У меня был замечательный отец, который много лет заведовал охотничьим хозяйством, боролся с браконьерством, любил и знал природу. И едва Владислав познакомился с отцом и за столом было произнесено слово «охота», ни о чем другом они уже не хотели говорить…
Потом съемки продолжились вне Москвы, и приблизительно месяц его не было. Мы редко общались, в основном по телефону. Вернувшись, он позвонил, а у меня за этот месяц произошел какой-то перелом, и я почувствовала какое-то отчуждение: мне казалось, что у него там что-то произошло и я ему, по большому счету, не нужна… В общем, я решила прекратить всякие отношения, хотя они меня глубоко взволновали. Мы встретились накоротке, он вернул спальный мешок, который я давала его сыну Саше в поход, и я постаралась быстрее откланяться.
Потом Владик как-то гостил у Митьки. Они поговорили обо всем, и Владику захотелось позвонить мне. Думаю, что если бы он не выпил тогда пару рюмок, то так и не решился бы побеспокоить меня вновь, поскольку был человеком чрезвычайно деликатным, глубоко чувствующим, с тонкой нервной конституцией. Позвонил, я почувствовала, что он раскован (а ведь был чрезвычайно зажат!), и говорит именно то, что ему сейчас хочется сказать. Я попыталась как-то сформулировать, что всё происходящее между нами – не то… не так… На что он ответил: «Я сейчас приеду». И приехал, несмотря на приготовления к ноябрьским праздникам и перекрытые в связи с этим дороги. Примчался, вошел в квартиру, лег на пол и обнял мою собаку. И что-то такое сказал, потом встал, подошел ко мне и обнял. И всё встало на свои места. Мы пошли к моей Зое. Шли и по дороге обнимались. А он всё говорил: «Ой, как хорошо, что уже можно прикоснуться, руку погладить, обнять!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
На его поминках мы выпили ящик водки, купленный самим отцом по талонам… И даже в 1998 году, когда я приезжал в свой родной Нижний на двадцатилетие окончания школы, мы с одноклассниками допили еще отцовскую водку…
Запись и литературная обработка Н. Васиной.
Наталья Литвиненко
ВЛАДИСЛАВ
Однажды позвонила моя подруга Зоя и пригласила на посиделки. Я замялась… «Зой, я устала…» – «Вот у нас и отдохнешь!» Я приехала, когда наш общий друг приглашал на вечеринку по телефону своего знакомого, актера Владислава Дворжецкого. В тот вечер Владислав не смог приехать. Поблагодарив и извинившись, он спросил: возможно ли перенести «веселье» на два дня? И, действительно, приехал. Я ожидала, что появится такой… Актер Актерыч. Но приехал совсем другой человек!.. Меня совершенно поразил его рост: я-то думала, что этот «Хлудов» невысок, а оказалось… Когда мы здоровались и знакомились, я смотрела на него как в потолок. За весь вечер он не произнес почти ни слова, всё слушал других, разглядывал… Без всякой тени какого-либо превосходства или собственной значимости. Он просто сидел и молчал. А я не могла оторвать от него глаз, точнее, я старалась не смотреть на него, но всё время следила за ним боковым зрением. Он притягивал к себе, ничего не делая, забирал всё внимание, и с этим ничего нельзя было поделать… Когда Владислав собрался уходить – у него в тот вечер была съемка, – Зоя спросила его, придет ли еще. И тогда он спросил: «А Наташа будет?»
Он необыкновенно красиво ухаживал. При встрече всегда целовал руку… Мы очень долго говорили друг другу «вы»… В первое время Влад много рассказывал о себе. О детстве в Омске в общежитии театра, где дети с утра собирались в школу бесшумно, чтобы не потревожить поздно возвратившихся накануне после спектакля и угомонившихся далеко заполночь родителей.
О своем желании после окончания школы стать медиком, сформировавшемся под влиянием талантливого врача – отца Наташи, его первой юношеской любви. Так в биографии Влада появилось медицинское училище.
Вспоминал он о службе на Сахалине, возвращении затем в Омск, чтобы поступить в медицинский институт. К вступительным экзаменам он опоздал и по совету матери, чтобы не терять год, поступил в только что открывшуюся при Омском ТЮЗе студию, где Таисия Владимировна преподавала танец. Студию он закончил в 1968 году.
«В театре драмы, где работал после окончания студии и где практически вырос, – вспоминал он, -я по-прежнему оставался Владиком».
Неудовлетворенность работой, безденежье (а к тому времени у него уже были сын и дочь) заставляли задумываться о другой работе.
Может быть, ушел бы с геологической экспедицией, не появись тогда в Омске Н. Коренева, второй режиссер с Мосфильма, которую Влад называл киномамой, – благодаря ей он вскоре пробовался в «Бег» (первоначальное название фильма – «Путь в бездну»).
Ни разу, ни одним словом или намеком он не дал мне понять, что ему негде жить. Если бы мне еще раньше об этом не сказала Зоя, я так и осталась бы в неведении… Уже потом, после инфаркта Влада, когда наши отношения стали определенными, я вызвалась помочь правильно собрать и подготовить документы и выписки. Он был совершенно беспомощен в этих делах и даже не верил, что это все-таки возможно – иметь свою квартиру и привезти туда свою маму… Но когда всё получилось (для этого Владу пришлось взять в долг у кого было возможно) и ему выдали ордер на квартиру в Орехово-Борисове, он радовался как ребенок. И тут же взялся обустраивать, искать мебель, покупать для нового дома всякие мелочи – ручки, полочки… Это доставляло ему немыслимое удовольствие…
Что бы он ни делал, что бы ни рассказывал, всё было подчинено одному – получше узнать меня. А узнавал он так: просто входил в мою жизнь, и всё. Когда мог – встречал после работы, спрашивал, что нравится, что люблю, как работаю, что делаю сейчас? куда собираюсь вечером? а завтра что? еду к маме? а можно вас подвезти?
После поездки в Быково к маме, где она отдыхала, мы вернулись к моей подруге. «Приехали вы, сели вдвоем за стол на кухне, – вспоминала потом она. – На столе стояла большая тарелка зелени. Свет был приглушенный, полумрак… и эти двое сидят, о чем-то тихо разговаривают и с обеих сторон обрывают эту траву». А мы целый день с Владиком ничего не ели: полдня провели в дороге и о еде даже не вспомнили… А мама во время первой встречи в Быкове мне все говорила: «Ой, дочка…. Только актера тебе еще не хватало… Да еще с тремя детьми!» Но позже все вопросы и сомнения отпали сами собой, когда родители познакомились с Владиком. По дороге в Подольск, где жили мои родители, я предупредила Владислава о том, что они, привыкшие к кочевой военной жизни, живут очень скромно и чтобы он не удивлялся аскетизму обстановки, которая всегда была в родительском доме… «Ну что вы, Наташа!?» – смутился он ужасно…
У меня был замечательный отец, который много лет заведовал охотничьим хозяйством, боролся с браконьерством, любил и знал природу. И едва Владислав познакомился с отцом и за столом было произнесено слово «охота», ни о чем другом они уже не хотели говорить…
Потом съемки продолжились вне Москвы, и приблизительно месяц его не было. Мы редко общались, в основном по телефону. Вернувшись, он позвонил, а у меня за этот месяц произошел какой-то перелом, и я почувствовала какое-то отчуждение: мне казалось, что у него там что-то произошло и я ему, по большому счету, не нужна… В общем, я решила прекратить всякие отношения, хотя они меня глубоко взволновали. Мы встретились накоротке, он вернул спальный мешок, который я давала его сыну Саше в поход, и я постаралась быстрее откланяться.
Потом Владик как-то гостил у Митьки. Они поговорили обо всем, и Владику захотелось позвонить мне. Думаю, что если бы он не выпил тогда пару рюмок, то так и не решился бы побеспокоить меня вновь, поскольку был человеком чрезвычайно деликатным, глубоко чувствующим, с тонкой нервной конституцией. Позвонил, я почувствовала, что он раскован (а ведь был чрезвычайно зажат!), и говорит именно то, что ему сейчас хочется сказать. Я попыталась как-то сформулировать, что всё происходящее между нами – не то… не так… На что он ответил: «Я сейчас приеду». И приехал, несмотря на приготовления к ноябрьским праздникам и перекрытые в связи с этим дороги. Примчался, вошел в квартиру, лег на пол и обнял мою собаку. И что-то такое сказал, потом встал, подошел ко мне и обнял. И всё встало на свои места. Мы пошли к моей Зое. Шли и по дороге обнимались. А он всё говорил: «Ой, как хорошо, что уже можно прикоснуться, руку погладить, обнять!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93