Сейчас он непроизвольно следил за ее неторопливым передвижением.
Она, почувствовав его взгляд, обернулась, приветливо махнула пальчиками в перчатке и продолжила свой маршрут.
Рядом с аркой, что на улице Неждановой, Галку догнал какой-то мужик. Они бойко разговаривали — Сева видел это, обгоняя остановившихся, — и вдруг мужик быстро рванул в переход, вниз.
Галка растерянно оглянулась и обратилась к Севе, как к свидетелю:
— Ты видал? Договорились, а он сквозанул! Мудила.
— Да. Непонятно. Вокруг никого не было. Чего он испугался?
Они пошли рядом вдоль Госплана.
— Ну, хрен с ним, ты не опоздаешь на метро? — спросила Галка.
— Мне на троллейбусе — я на Мархлевского живу.
В помпезных колоннах арки, что вела в бывший Брюсовский, а ныне улицу Неждановой, звучал Галкин хрипловатый голос.
— Я сегодня с мужем развелась… — Она ковыряла ногтем щель в гранитном покрытии колонны.
— Ты была замужем? — искренне удивился Сева. — Он был в курсе твоего занятия?
— Ему это нравилось.
Возле них появился таксист Виля.
— А, Галочка! А где твоя подруга Инга? Помнишь, как вы нас обслуживали у меня в такси?
— Ты бредишь, — остановила его поток Галка.
— Брежу? Да мы вам корочки КГБ предъявили, и вы с Ингой...
— Виля! — окликнули таксиста, — есть кодеин. Берешь?
Виля испарился. И примкнул к группке «толкавшей — покупавшей» у соседних колонн таблетки и аптечные рецепты.
— Пойдем отсюда, — предложила Галка.
Он не стал возражать, и они оказались у телеграфа. Дождь уже кончился.
— Поедем к тебе? — Галкин вопрос напряг Севу.
— Но у меня ничего нет... ни денег, ни жратвы, ни выпивки.
— А мне ничего и не надо. Поедем?
Он согласно кивнул.
Ехали в троллейбусе. Молча. Смотрели друг на друга и улыбались. Галка положила свою руку на его колено.
На улице Дзержинского в вагон вошел полковник милиции и поздоровался с Галкой.
— Здравствуйте, Егор Степанович, — мило ответила та.
— Как жизнь?
— Все в порядке, завтра к родителям уезжаю.
— Ну, счастливо. — Полковник сел на скамейку перед ними.
Галка наклонилась к Севиному уху:
— Он меня по проституции несколько раз вызывал, в картотеку заносил. Хороший мужик.
Севе стало неуютно в троллейбусе, он представил, что будет на студии, если полковник доложит студийному первому отделу!
Но полковник мирно дремал и не пытался познакомиться с Севой. Внимательно следил за нашей парочкой в салоне только Хрущев с портрета, укрепленного на заднем стекле кабинки водителя.
Галка сбросила одежду на продавленный диван и, подойдя к Севе, положила руки ему на плечи:
— Ты каким способом любишь?
— Обычным.
— А если «как пол моют»? Или — по-семейному?
Но Севу занимал вопрос другого рода:
— Я с тобой ничего не поймаю?
Она рассмеялась, и Севе сразу стало легко.
— Я сегодня утром проверялась.
— Прошел целый день...
— Днем — только с мужем.
— Ты же сегодня с ним развелась...
— На прощание... ну, разгрузим вагончик? — Она прижалась к его тельнику.
Он попытался поцеловать ее. Галка отстранилась:
— Не люблю целоваться.
Настенные часы без стрелок, с мертвым маятником осветил луч утреннего солнца и коснулся Галкиного лица. Она открыла глаза, сощурилась, крепче прижалась к Севе. От ее движения Сева проснулся, сел на скрипнувшей кровати.
— Сколько времени? Мне же на студию... У нас с восьми — съемка.
— Какая съемка, — Галка притянула его к себе, — отдыхай. Четыре вагончика разгрузили!
— Нет. Надо...
— Да что тебе надо! Поехали со мной в Шахты. У родителей там большой дом...
— Что я там буду делать? — попытался отшутиться Сева.
Галка ответила всерьез:
— Устроим завклубом. Будешь человеком, а здесь — на побегушках! — настаивала Галка.
— Да у меня денег на билет нет...
— Поезд только вечером, а к вечеру я заработаю!
— Нет, не поеду, — уже без обиняков заявил Сева, застегивая брючный ремень.
Галка встала с постели.
— Подари мне свою фотографию, — попросила она.
— У меня нет.
— Никакой? — В голосе Галки сквозило недоверие. — Или не хочешь дарить?
— Только на пропуске, — попробовал оправдаться он.
— Покажи пропуск! — И, не дожидаясь его действия, залезла в брючный карман.
Вытащила картонную книжечку, раскрыла.
С крохотной фотографии смотрел на нее совсем юный Сева, по шею заляпанный фиолетовой печатью.
— Подойдет, раз нет другой! — Она отделила ногтем фотографию от плотного картона, протянула Севе: — Подпиши.
— Тут негде.
— Напиши «Гале».
Он послушно написал, разыскав ручку.
— Верочка! — Ефим Давыдович шел по коридору студии, служившему по совместительству складом осветительной техники, отмеряя шаги ударами массивной бамбуковой трости об пол, рядом с очаровательной, чуть располневшей тридцатилетней редакторшей, — позвони Габриловичу и закажи ему диалоги к двум новым сценам, которые написала эта бездарность...
— Вы же так расхваливали его, — лукаво заметила Верочка.
— Ну, положим, первый вариант был действительно здорово придуман!
— Интрига — да.
— Это — уже много! — Ефим Давыдович вдруг резко остановился возле попавшегося по пути Севы, чтобы сменить тему разговора — он не любил признавать свои ошибки. — Вот, познакомься, мой новый ассистент. Сева.
— А где старый? — Редакторша проявляла язвительность.
— Вера, — отчеканил Давыдович, — ты работаешь со мной уже два года. Пора знать, что одного подхалимажа для работы у меня — мало.
— А у этого есть что-нибудь, кроме подхалимажа? — Верочка была зубастой.
— Есть. Сева, принесешь ей свои рассказы. Понял? Сегодня же!
— У меня не все перепечатаны, — слабо возразил Сева.
— Ничего, у Верочки зоркий глаз: она читает и самотек!
— Несите, насладимся новым открытием Ефима Давыдовича, — Верочка была снисходительна, — я в 302-й комнате.
Она внимательно осмотрела Севу.
— Почему она с вами так... запросто? — спросил ассистент, когда редакторша удалилась.
— Наблюдателен... Ей кажется, что она мне нужна в нынешней ситуации.
Он лежал на скрипевшей при каждом его движении железной трубчатой кровати и пробовал что-то писать. Не писалось. Из репродуктора доносилось «Когда мы были молоды, бродили мы по городу, встречали мы с подружками рассвет...». Стало жаль самого себя — одинокого. Он отбросил на стол блокнот и карандаш. Положил руки под голову, но лежать спокойно ему было отпущено совсем не долго. Зазвонил телефон. Сева не торопился подходить к трубке — может быть, это кого-то из соседок, но в дверь требовательно грохнули, и он понял: его.
— Я прочитала твои опусы, — говорила Верочка из квартиры своей подруги Тамары, — легко написано — у тебя есть перо. И достаточно убедительно нафантазировано...
— Это по большей части наблюдения, — уточнил Сева со скрытой обидой.
— Ну, тогда это имеет двойную цену!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91