С тех пор я прожил на Зенкали более двадцати лет, и хотя за это время там не случилось ни одного происшествия, равного взрыву пожарной машины, в жизни моей было немало ситуаций, наводивших на размышления и позволивших глубже взглянуть на человеческую природу».
«Вот это путеводитель! Он наверняка предложит нечто новое и оригинальное»,— подумал Питер. «Остров Зенкали,— продолжал автор,— лежит на Тропике Козерога перпендикулярно воображаемой границе между Индийским и Тихим океанами, на 77-й долготе и 20-й широте. По счастью, он находится вне зоны циклонов и ураганов, что обеспечивает ему спокойное по сравнению с другими расположенными в тех же водах островами существование. Год можно условно разделить на два сезона: «жаркий» и «очень жаркий». Точной временной границы между ними нет — она зависит от силы пассатов; но, как правило, с января по июнь — «жарко», а с июля по декабрь — «очень жарко». В длину остров имеет сто миль, в ширину (в самом широком месте) — двадцать пять. В плане он похож на убывающую луну, лежащую рогами вниз; две высочайшие вершины — потухшие вулканы Тимбалу и Матакама. Последний чуть выше и имеет в кратере большое озеро. Остров был открыт в 1224 году арабами, а так как мореплавателям всех времен и народов во время дальних странствий свойственно тосковать по женским прелестям, то, исходя из формы вулканов, они назвали его «Остров женских грудей». Португальцы, приплывшие сюда вслед за арабами в 1464 году, оказались не столь поэтичны и нарекли его просто «Остров двух грудей». У голландцев, высадившихся в этих местах в 1670 году, воображение вообще отсутствовало, и при их владычестве остров именовался «Островом домохозяйки», хотя ассоциация с женским началом присутствует и здесь. Когда в 1700 году голландцы покинули остров и он перешел к французам, те не придумали ничего нового и нарекли его просто «Иль де пуатрин» — «Остров грудей». Наконец, когда в 1818 году французов сменили англичане, он стал называться «Уэл-ком-Айленд», что значит «Гостеприимный остров». В настоящее время острову возвращено его исконное имя, данное аборигенами. «Зенкали» на местном наречии означает «Милый остров». Приезжие непременно убедятся, что так оно и есть».
Далее автор с присущей ему краткостью и язвительностью прошелся по всем, кто в разные периоды правил островом.
«Чужеземцы накатывались на остров волна за волною, не оставляя после себя практически ничего, что могло бы принести хоть какую-то пользу аборигенам. Арабы ввели в употребление счеты, что для коренных жителей, не умевших ни писать, ни читать, ни считать далее пяти, явилось подарком сомнительной ценности. Португальцы построили два прибрежных форта, которые вскоре рассыпались в прах; зато остался рецепт приготовления вина (именуемого ныне «Нектаром Зенкали») из местной сливы. Этот напиток практически не переносим на вкус, а кто поглощаетго в больших количествах, рискует стать слепым и в придачу импотентом. Французы соорудили порт, который и поныне надежно и верно служит, и изобрели бесчисленные рецепты кушаний из представителей местной фауны, каковую они почти полностью успели истребить в угоду своим кулинарным прихотям. Голландцы оставили после себя несколько капитальных зданий. Теперь это — Дом правительства, Королевский дворец, Административный штаб и Парламент. Кроме того, на острове сохранились пара-тройка весьма изящных домов голландских плантаторов. Там и поныне обитают только выходцы из Европы, так как островитяне испокон веков привыкли жить в превосходных хижинах, крытых пальмовыми листьями (напоминающих «долгие» дома на острове Борнео), или же в довольно привлекательных жилищах из досок, тщательно выделываемых из дерева амела. Страшно подумать, что, когда англичане окончательно покинут остров, они оставят после себя, как и всегда, фанатичную страсть к игре в крикет и стремление части зенкалийцев непременно праздновать именины королевы и Бернсовы ночи1, поскольку у них самих подобных национальных празднеств нет, а в прошлом они с интересом наблюдали, как их правители из кожи вон лезли, желая покрасоваться в этих столь любопытных действах».
Питер уже не первый раз за время своей карьеры изумлялся: почему европейцы не могут оставить другие народы в покое? Почему, где бы они ни появились, они непременно стремятся навязать местным жителям свой образ жизни? Зачем заставлять этих несчастных зенкалийцев праздновать непонятные им Бернсовы ночи? Он предположил, что все национальные формы самовыражения, в которых содержался хоть малейший элемент распущенности, были выкорчеваны миссионерами; слишком наивно было бы думать, что эти блюстители нравственности обошли остров стороной. Питер открыл раздел «Религия» — как в воду глядел: нет такого местечка на белом свете, куда миссионеры не сунулись бы со своим уставом и не принялись рьяно отпускать грехи туземцам.
1Бернсовы ночи— празднества в честь великого национального поэта Шотландии Р. Бернса (1759—1796). Обычно приурочиваются ко дню его рождения, 25 января. Иногда в таких празднествах обыгрывается фамилия «Burns» и глазам публики предстает объятый пламенем портрет поэта. В свое время британцы испытали большой конфуз из-за того, что первые почтовые марки в честь великого поэта вышли не у них, а в России.
«Всех так называемых язычников ждала жестокая судьба — быть одураченными и очарованными религиозными представлениями своих завоевателей. К счастью для зенкалийцев, те, кто в разные эпохи занимал этот остров, были куда более озабочены его исследованием или ратными делами, нежели чрезмерным попечительством о бессмертии души туземцев. Арабы, по всей видимости, предпринимали попытки насадить на острове учение Магомета, но, очевидно, махнули рукой, заметив склонность островитян к пороку. Правда, покидая остров, они вывезли с собой самых привлекательных юношей и девушек. Пару храмов построили на острове португальцы; голландцы построили больше, но не пускали в них зенкалийцев (впрочем, те особенно и не стремились туда). В этот период меньшее племя — гинка — поклонялось богу-рыбе Тамбака, воплощенному в дельфине. То обстоятельство, что дельфин — не рыба, а млекопитающее, как-то не учитывалось ими, и самое печальное, что эта ошибка характерна и для других религий, почитающих бога-рыбу в виде дельфина. Племя же фангуасов перед пришествием французов поклонялось любопытной местной птице, которую они называли Тио-Намала, а французы окрестили птицей-пересмешником. Впрочем, французы, приверженные католической религии и в силу этого нетерпимые к верованиям других народов, очень скоро обнаружили, что эта птица обладает необыкновенно вкусным мясом, и к тому времени, когда англичане победили их и изгнали с острова, успели скушать всю популяцию пересмешников, невзирая на протесты фангуасов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
«Вот это путеводитель! Он наверняка предложит нечто новое и оригинальное»,— подумал Питер. «Остров Зенкали,— продолжал автор,— лежит на Тропике Козерога перпендикулярно воображаемой границе между Индийским и Тихим океанами, на 77-й долготе и 20-й широте. По счастью, он находится вне зоны циклонов и ураганов, что обеспечивает ему спокойное по сравнению с другими расположенными в тех же водах островами существование. Год можно условно разделить на два сезона: «жаркий» и «очень жаркий». Точной временной границы между ними нет — она зависит от силы пассатов; но, как правило, с января по июнь — «жарко», а с июля по декабрь — «очень жарко». В длину остров имеет сто миль, в ширину (в самом широком месте) — двадцать пять. В плане он похож на убывающую луну, лежащую рогами вниз; две высочайшие вершины — потухшие вулканы Тимбалу и Матакама. Последний чуть выше и имеет в кратере большое озеро. Остров был открыт в 1224 году арабами, а так как мореплавателям всех времен и народов во время дальних странствий свойственно тосковать по женским прелестям, то, исходя из формы вулканов, они назвали его «Остров женских грудей». Португальцы, приплывшие сюда вслед за арабами в 1464 году, оказались не столь поэтичны и нарекли его просто «Остров двух грудей». У голландцев, высадившихся в этих местах в 1670 году, воображение вообще отсутствовало, и при их владычестве остров именовался «Островом домохозяйки», хотя ассоциация с женским началом присутствует и здесь. Когда в 1700 году голландцы покинули остров и он перешел к французам, те не придумали ничего нового и нарекли его просто «Иль де пуатрин» — «Остров грудей». Наконец, когда в 1818 году французов сменили англичане, он стал называться «Уэл-ком-Айленд», что значит «Гостеприимный остров». В настоящее время острову возвращено его исконное имя, данное аборигенами. «Зенкали» на местном наречии означает «Милый остров». Приезжие непременно убедятся, что так оно и есть».
Далее автор с присущей ему краткостью и язвительностью прошелся по всем, кто в разные периоды правил островом.
«Чужеземцы накатывались на остров волна за волною, не оставляя после себя практически ничего, что могло бы принести хоть какую-то пользу аборигенам. Арабы ввели в употребление счеты, что для коренных жителей, не умевших ни писать, ни читать, ни считать далее пяти, явилось подарком сомнительной ценности. Португальцы построили два прибрежных форта, которые вскоре рассыпались в прах; зато остался рецепт приготовления вина (именуемого ныне «Нектаром Зенкали») из местной сливы. Этот напиток практически не переносим на вкус, а кто поглощаетго в больших количествах, рискует стать слепым и в придачу импотентом. Французы соорудили порт, который и поныне надежно и верно служит, и изобрели бесчисленные рецепты кушаний из представителей местной фауны, каковую они почти полностью успели истребить в угоду своим кулинарным прихотям. Голландцы оставили после себя несколько капитальных зданий. Теперь это — Дом правительства, Королевский дворец, Административный штаб и Парламент. Кроме того, на острове сохранились пара-тройка весьма изящных домов голландских плантаторов. Там и поныне обитают только выходцы из Европы, так как островитяне испокон веков привыкли жить в превосходных хижинах, крытых пальмовыми листьями (напоминающих «долгие» дома на острове Борнео), или же в довольно привлекательных жилищах из досок, тщательно выделываемых из дерева амела. Страшно подумать, что, когда англичане окончательно покинут остров, они оставят после себя, как и всегда, фанатичную страсть к игре в крикет и стремление части зенкалийцев непременно праздновать именины королевы и Бернсовы ночи1, поскольку у них самих подобных национальных празднеств нет, а в прошлом они с интересом наблюдали, как их правители из кожи вон лезли, желая покрасоваться в этих столь любопытных действах».
Питер уже не первый раз за время своей карьеры изумлялся: почему европейцы не могут оставить другие народы в покое? Почему, где бы они ни появились, они непременно стремятся навязать местным жителям свой образ жизни? Зачем заставлять этих несчастных зенкалийцев праздновать непонятные им Бернсовы ночи? Он предположил, что все национальные формы самовыражения, в которых содержался хоть малейший элемент распущенности, были выкорчеваны миссионерами; слишком наивно было бы думать, что эти блюстители нравственности обошли остров стороной. Питер открыл раздел «Религия» — как в воду глядел: нет такого местечка на белом свете, куда миссионеры не сунулись бы со своим уставом и не принялись рьяно отпускать грехи туземцам.
1Бернсовы ночи— празднества в честь великого национального поэта Шотландии Р. Бернса (1759—1796). Обычно приурочиваются ко дню его рождения, 25 января. Иногда в таких празднествах обыгрывается фамилия «Burns» и глазам публики предстает объятый пламенем портрет поэта. В свое время британцы испытали большой конфуз из-за того, что первые почтовые марки в честь великого поэта вышли не у них, а в России.
«Всех так называемых язычников ждала жестокая судьба — быть одураченными и очарованными религиозными представлениями своих завоевателей. К счастью для зенкалийцев, те, кто в разные эпохи занимал этот остров, были куда более озабочены его исследованием или ратными делами, нежели чрезмерным попечительством о бессмертии души туземцев. Арабы, по всей видимости, предпринимали попытки насадить на острове учение Магомета, но, очевидно, махнули рукой, заметив склонность островитян к пороку. Правда, покидая остров, они вывезли с собой самых привлекательных юношей и девушек. Пару храмов построили на острове португальцы; голландцы построили больше, но не пускали в них зенкалийцев (впрочем, те особенно и не стремились туда). В этот период меньшее племя — гинка — поклонялось богу-рыбе Тамбака, воплощенному в дельфине. То обстоятельство, что дельфин — не рыба, а млекопитающее, как-то не учитывалось ими, и самое печальное, что эта ошибка характерна и для других религий, почитающих бога-рыбу в виде дельфина. Племя же фангуасов перед пришествием французов поклонялось любопытной местной птице, которую они называли Тио-Намала, а французы окрестили птицей-пересмешником. Впрочем, французы, приверженные католической религии и в силу этого нетерпимые к верованиям других народов, очень скоро обнаружили, что эта птица обладает необыкновенно вкусным мясом, и к тому времени, когда англичане победили их и изгнали с острова, успели скушать всю популяцию пересмешников, невзирая на протесты фангуасов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65