Его вместе с раненым доставили к районному правителю. По дороге тибетцы осыпали пленных угрозами и оскорблениями, предварительно поделив между собой трофеи. Они ликовали, обнаружив в багаже много ценных вещей, в том числе полевые бинокли и камеры. Но вот прибыл правительственный гонец со своим эскортом и приказом относиться к американцам как к гостям правительства. Тут же солдаты рассыпались перед арестованными в выражениях почтительности, но нанесенный ущерб уже невозможно было ничем восполнить. Губернатор отправил сообщение в Лхасу, и власти, ужаснувшись, полезли из кожи вон, всячески выражая сожаление по поводу случившегося. Прошедший подготовку в Индии фельдшер поехал с подарками к Бессаку и его раненому спутнику. Их пригласили остановиться в Лхасе и стать свидетелями наказания пограничников. Высокий чиновник, говоривший немного по-английски, отправился встречать путешественников. Я присоединился к нему в надежде, что молодому американцу будет приятно поговорить с белым человеком. Еще я хотел убедить его: правительство не виновато в инциденте и очень сожалеет о нем. Встретились мы под проливным дождем. Бессак, длинный как столб, верхом на маленьком тибетском пони смотрелся весьма потешно. Но чувства его читались на лице. Их караван шел несколько месяцев, преодолевая трудности и скрываясь от врагов, а первая лее встреча с людьми, в чьей стране беглецы надеялись найти убежище, стоила жизни трем из них.
В придорожной палатке гостям приготовили одежду и ботинки, а в Лхасе их разместили в садовом домике и предоставили повара и слугу. К счастью, русский, Васильев, был ранен легко и вскоре уже мог передвигаться по саду на костылях. Около месяца Васильев и Бессак прожили в Лхасе. Я успел подружиться с последним. Он не держал зла на страну, поначалу встретившего его так враждебно, только просил наказать солдат, грубо обращавшихся с ним по дороге к губернатору. Бессака пригласили присутствовать при исполнении приговора и лично убедиться в отсутствии какого-либо обмана. Когда янки увидел наказание кнутом, то попросил сократить число ударов. Он сделал несколько фотографий, впоследствии появившихся в «Лайфе» как свидетельство справедливости тибетского правительства. Погибшим отдали последние почести в соответствии с западными правилами. И теперь в Чангтанге над их могилами стоят три деревянных креста. Бессака принял далай-лама, после чего тот отправился в Сикким, где его встретили сограждане.
В смутные времена в Тибет бежали многие, но столь печальных случаев больше не происходило. Другой караван верблюдов, прошедший через Чанг-танг, принадлежал монгольскому принцу, привезшему с собой двух жен, польку и монголку. Я восторгался этими женщинами, совершившими такое нелегкое путешествие, и еще больше удивился, увидев их двух очаровательных детей, также хорошо перенесших трудности пути.
В тяжелое время правительство старалось мобилизовать не только материальные ресурсы страны, но и духовную силу парода — через религию, самую мощную силу в жизни Тибета. В осуществлении подобной политики участвовали новые церковные и гражданские чиновники. Им предоставили достаточные денежные средства и полную свободу в проведении кампании. Всем монахам приказали присутствовать на общественных службах, где вслух читали Канджур, тибетскую Библию, Повсюду выставляли новые молитвенные флаги и колеса. Из старых сундуков достали редкие и могущественные амулеты. Подношения удвоились. На вершинах гор горели благовония, а ветры, вращая молитвенные колеса, разносили просьбы молящихся божествам-защитникам во все уголки небесного царства. Люди упорно верили: религия защитит их независимость. Между тем пекинское радио уже обещало на тибетском языке скорейшее освобождение Тибета. Множество людей устремлялись на религиозные празднества, которые в начале пятидесятых годов превосходили по своей напыщенности все, что я видел прежде. Казалось, переполненное энтузиазмом население Тибета целиком высыпало на узкие улицы Лхасы. Но я чувствовал: трогательная вера тибетцев не разжалобила золотых богов. Если извне не поступит никакой помощи, стране скоро придется резко очнуться от своей мирной дремоты.
Далай— лама снова поручил мне съемку празднеств, предоставив возможность наблюдать за происходящим с удобного места. Через четыре недели после «великого» празднества Нового года проводится «малый» молитвенный праздник, продолжавшийся только десять дней, но по своей пышности превосходивший «великий». Появилась первая разбуженная весной зелень, и в городе происходили незабываемые события. Особенно радовались жители квартала Шо. В течение двух часов в этом квартале в Потале висел огромный транспарант, вероятно самый большой в мире. Чтобы отнести его на место и развернуть, потребовались усилия пятидесяти монахов. Транспарант сделали из отличного тяжелого шелка и украсили ярко разрисованными изображениями богов. Он свешивался с Поталы, а веселая процессия проходила в Шо из Цуг-Лаг-Кханга и там после торжественных церемоний разбредалась. Я стал свидетелем любопытного ритуала. Группы монахов исполняли примитивные
танцы, медленно кружась под дробь барабанов. Натанцорах были маски и редкие украшения, вырезанные из кости. Люди завороженно наблюдали за странными движениями. Иногда в толпе раздавался шепот, кому-то казалось, что он увидел далай-ламу, наблюдавшего за происходящим через свой телескоп с крыши Поталы в трехстах футах над землей. Шо располагался у основания Поталы. Там находилась государственная типография. Из ее высокого темного здания никогда не исходило ни звука. Не слышалось шума машин, только голоса монахов эхом отдавались в залах. На длинных полках стопками лежали деревянные таблички. Подготовка новой книги занимала уйму времени. Механическая пила отсутствовала, и монахам приходилось вручную распиливать березовые дощечки, а затем одну задругой вырезать на них замысловатые буквы. По мере изготовления таблички аккуратно складывались на полки. Вместо печатной краски использовалась зола сожженного помета яков. В процессе работы большинство монахов пачкались с головы до ног. Отдельные таблички отпечатывали на изготовленной вручную тибетской бумаге. Книги не переплетали. Они состояли из разрозненных листков, покрытых текстом с обеих сторон и помещенных в две деревянные обложки. Книги приобретались прямо у печатников или покупались в книжном магазине Паркхора. Читатели обычно заворачивали тома в шелк и очень берегли. Поскольку содержание фолиантов носило религиозный характер, они размещались на домашнем алтаре. В каждом зажиточном доме обязательно имелась местная Библия, а также до двухсот сборников ее толкований.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83