Вот уже третий день не могу без волнения читать лозунг: „Даешь Украину!“, который встречается на каждом шагу на сооруженных руками бойцов транспарантах. Еще большее волнение охватывает меня, когда я слышу эти слова из уст своих солдат и офицеров, которые в морозную ночь в боях под Воронежем пели песню:
Ой, Днепро, Днепро, ты течешь вдали,
И волна твоя как слеза…
Теперь нам остается перешагнуть Десну, а там и Днепр…»
Черняховский неудержимо рвался в бой, и все его солдаты, офицеры, генералы были охвачены единой волей, единым порывом форсировать Днепр и водрузить Знамя Победы над столицей Украины.
Штаб армии в эти дни работал как никогда напряженно, решение Черняховского и боевые задачи были доведены до войск. 24-й стрелковый корпус генерала Н.И. Кирюхина, усиленный артиллерийской дивизией прорыва, 150-й танковой бригадой, готовился наступать на смежном фланге с 65-й армией генерала Батова. Левее, на остальном участке фронта армии, должен был обороняться 30-й стрелковый корпус генерала Л.С. Лазько. Второй эшелон армии составлял 17-й гвардейский стрелковый корпус генерал-лейтенанта А.Л. Бондарева, переданный Рокоссовским из состава 70-й армии.
Черняховский больше всего интересовался ходом подготовки прорыва на участке 24-го корпуса. И вот поздно вечером генерал Кирюхин доложил:
— Товарищ командующий, беда случилась! Полковника Иванова тяжело ранило, некому передать командование 322-й стрелковой дивизей.
— Как же это могло случиться? Не бережете вы своих командиров!
— Вражеская бомба упала в тридцати метрах от его машины.
— Проконтролируйте, чтобы Иванову оказали квалифицированную медицинскую помощь, в отношении командира дивизии подумаем.
Командарм задумался, назначить ли начальника оперативного отдела командиром 322-й. В то же время оставлять штаб армии в ходе операции без опытного оператора нельзя. Но и лучше Лащенко кандидатуры на место Иванова ему сейчас не найти.
Перед началом операции Ивану Даниловичу хотелось побывать всюду. «Виллис», на котором он ехал, обогнув крутой косогор, спускался вниз, а навстречу поднималась видавшая виды «эмка», посеревшая от дорожной пыли. Узнав машину командарма, полковник Лащенко остановил свою «эмку» и поспешил доложить о проделанной им работе в 226-й стрелковой дивизии полковника В.Я. Петренко.
— Вот что, товарищ полковник, — без обиняков начал Черняховский, — я не забыл вашей просьбы о переводе в войска. Помню и свое обещание на этот счет. Так вот, принимайте-ка дивизию Иванова. Обстановку в полосе ее наступления вы знаете, ибо принимали самое деятельное участие в разработке оперативного плана, вам, как говорится, и карты в руки.
26 августа Военный совет армии обратился к солдатам, сержантам и офицерам с воззванием:
«…Настал час и нам выполнить свой священный долг перед матерью-Родиной. Отчизна зовет нас! Вперед на запад! Вперед туда, где стонут от голода и пыток наши братья и сестры… К победе и славе зовут нас боевые знамена…»
День выдался солнечный. Гул артиллерийской подготовки постепенно начал отдаляться. По команде Черняховского в девять часов тридцать минут красная ракета осветила бойцов, поднявшихся с криком «ура!» в атаку. Командарм, наклонившись к стереотрубе, наблюдал, как соединения 24-го стрелкового корпуса дружно атаковали вражескую оборону.
Боевые действия принимали динамичный характер. В первый день операции войска Черняховского продвинулись вперед до восьми километров. А на направлении главного удара фронта, на участке армии генерала Батова шли ожесточенные бои за город Севск, темп наступления замедлился.
Начальник разведки армии подполковник Козырев докладывал Черняховскому:
— Товарищ командующий, в 13-м армейском корпусе противника недосчитывается одной пехотной дивизии!
— Где же она?
— По всей вероятности, переброшена для подкрепления севского гарнизона!
— Георгий Андреевич! — командарм обратился к начальнику штаба армии. — Проверьте, подготовлены ли подвижные отряды?
— Есть проверить! — Тер-Гаспарян приник к телефонному аппарату…
Черняховский со своей оперативной группой меняет командно-наблюдательный пункт. На «виллисах» начальника оперативного отдела и командующего артиллерией раскачивались по две необычно высокие антенны. Кавалькада автомашин останавливается на окраине деревни. По лощине Черняховский, Оленин поднимаются на высоту, за ними связисты с радиостанциями на спинах. По радостному настроению офицеров и генералов, прибывающих на новое КНП армии, чувствуется, что наметился успех.
— Товарищ командующий, корпус Кирюхина контратакован силами до тридцати танков и больше полка пехоты противника! — вскоре докладывал начальник штаба армии.
— Как вы оцениваете обстановку?
— Противник частными контратаками пытается задержать наше наступление!
— Организуйте отражение. Комаров, соедините меня с командиром семнадцатого корпуса.
— Генерал Бондарев у телефона, — тотчас же докладывает Комаров.
— Как вы меня слышите?
— Хорошо, товарищ 21-й!
— Приказываю из-за правого фланга Кирюхина ввести в прорыв шестую дивизию.
Разговор Черняховского с Бондаревым заглушает гул летящих самолетов, которые в стройных боевых порядках стали заходить в круг и с душераздирающим воем пикировать на КНП 60-й армии.
С опозданием заработали наши счетверенные пулеметы, одна за другой рвутся вражеские бомбы. «Юнкерсы», освободившись от смертоносного груза, улетают, и, когда рассеивается дым, Черняховский, отряхивая пыль, замечает, что вокруг нет ни одного человека, все успели занять укрытия. Между тем гул моторов и скрежет гусениц вражеских танков нарастал.
— Кирюхин просит помощи, — доложил Тер-Гаспарян.
Черняховский тут же подошел к телефонному аппарату.
— Николай Иванович, что у вас там такое?
— Товарищ командующий, полковник Лащенко отражает вражескую контратаку, просит штурмовика!
— Главными силами продолжайте развивать наступление, выдвигаю на ваш фланг для прикрытия армейский противотанковый резерв!
У Черняховского раскалывалась голова — он не смыкал глаз уже вторые сутки. Пронзительно зазвонил телефонный аппарат ВЧ.
— Товарищ генерал, как вы меня слышите? — спрашивает Рокоссовский.
— Хорошо, товарищ генерал армии.
— Молодцы, молодцы! Иван Данилович, в ваше распоряжение передаю 9-й танковый корпус. Командир корпуса Рудченко на подходе к вам, встречайте его и вводите в прорыв, успеха вам!
— Стараемся, товарищ командующий!
Наступление 60-й развивалось успешно. С докладом к командарму подошел Тер-Гаспарян.
— Товарищ командующий, корпус генерала Бондарева на рубеже ввода в сражение!
— Не может быть! Так быстро? — обрадовался Черняховский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Ой, Днепро, Днепро, ты течешь вдали,
И волна твоя как слеза…
Теперь нам остается перешагнуть Десну, а там и Днепр…»
Черняховский неудержимо рвался в бой, и все его солдаты, офицеры, генералы были охвачены единой волей, единым порывом форсировать Днепр и водрузить Знамя Победы над столицей Украины.
Штаб армии в эти дни работал как никогда напряженно, решение Черняховского и боевые задачи были доведены до войск. 24-й стрелковый корпус генерала Н.И. Кирюхина, усиленный артиллерийской дивизией прорыва, 150-й танковой бригадой, готовился наступать на смежном фланге с 65-й армией генерала Батова. Левее, на остальном участке фронта армии, должен был обороняться 30-й стрелковый корпус генерала Л.С. Лазько. Второй эшелон армии составлял 17-й гвардейский стрелковый корпус генерал-лейтенанта А.Л. Бондарева, переданный Рокоссовским из состава 70-й армии.
Черняховский больше всего интересовался ходом подготовки прорыва на участке 24-го корпуса. И вот поздно вечером генерал Кирюхин доложил:
— Товарищ командующий, беда случилась! Полковника Иванова тяжело ранило, некому передать командование 322-й стрелковой дивизей.
— Как же это могло случиться? Не бережете вы своих командиров!
— Вражеская бомба упала в тридцати метрах от его машины.
— Проконтролируйте, чтобы Иванову оказали квалифицированную медицинскую помощь, в отношении командира дивизии подумаем.
Командарм задумался, назначить ли начальника оперативного отдела командиром 322-й. В то же время оставлять штаб армии в ходе операции без опытного оператора нельзя. Но и лучше Лащенко кандидатуры на место Иванова ему сейчас не найти.
Перед началом операции Ивану Даниловичу хотелось побывать всюду. «Виллис», на котором он ехал, обогнув крутой косогор, спускался вниз, а навстречу поднималась видавшая виды «эмка», посеревшая от дорожной пыли. Узнав машину командарма, полковник Лащенко остановил свою «эмку» и поспешил доложить о проделанной им работе в 226-й стрелковой дивизии полковника В.Я. Петренко.
— Вот что, товарищ полковник, — без обиняков начал Черняховский, — я не забыл вашей просьбы о переводе в войска. Помню и свое обещание на этот счет. Так вот, принимайте-ка дивизию Иванова. Обстановку в полосе ее наступления вы знаете, ибо принимали самое деятельное участие в разработке оперативного плана, вам, как говорится, и карты в руки.
26 августа Военный совет армии обратился к солдатам, сержантам и офицерам с воззванием:
«…Настал час и нам выполнить свой священный долг перед матерью-Родиной. Отчизна зовет нас! Вперед на запад! Вперед туда, где стонут от голода и пыток наши братья и сестры… К победе и славе зовут нас боевые знамена…»
День выдался солнечный. Гул артиллерийской подготовки постепенно начал отдаляться. По команде Черняховского в девять часов тридцать минут красная ракета осветила бойцов, поднявшихся с криком «ура!» в атаку. Командарм, наклонившись к стереотрубе, наблюдал, как соединения 24-го стрелкового корпуса дружно атаковали вражескую оборону.
Боевые действия принимали динамичный характер. В первый день операции войска Черняховского продвинулись вперед до восьми километров. А на направлении главного удара фронта, на участке армии генерала Батова шли ожесточенные бои за город Севск, темп наступления замедлился.
Начальник разведки армии подполковник Козырев докладывал Черняховскому:
— Товарищ командующий, в 13-м армейском корпусе противника недосчитывается одной пехотной дивизии!
— Где же она?
— По всей вероятности, переброшена для подкрепления севского гарнизона!
— Георгий Андреевич! — командарм обратился к начальнику штаба армии. — Проверьте, подготовлены ли подвижные отряды?
— Есть проверить! — Тер-Гаспарян приник к телефонному аппарату…
Черняховский со своей оперативной группой меняет командно-наблюдательный пункт. На «виллисах» начальника оперативного отдела и командующего артиллерией раскачивались по две необычно высокие антенны. Кавалькада автомашин останавливается на окраине деревни. По лощине Черняховский, Оленин поднимаются на высоту, за ними связисты с радиостанциями на спинах. По радостному настроению офицеров и генералов, прибывающих на новое КНП армии, чувствуется, что наметился успех.
— Товарищ командующий, корпус Кирюхина контратакован силами до тридцати танков и больше полка пехоты противника! — вскоре докладывал начальник штаба армии.
— Как вы оцениваете обстановку?
— Противник частными контратаками пытается задержать наше наступление!
— Организуйте отражение. Комаров, соедините меня с командиром семнадцатого корпуса.
— Генерал Бондарев у телефона, — тотчас же докладывает Комаров.
— Как вы меня слышите?
— Хорошо, товарищ 21-й!
— Приказываю из-за правого фланга Кирюхина ввести в прорыв шестую дивизию.
Разговор Черняховского с Бондаревым заглушает гул летящих самолетов, которые в стройных боевых порядках стали заходить в круг и с душераздирающим воем пикировать на КНП 60-й армии.
С опозданием заработали наши счетверенные пулеметы, одна за другой рвутся вражеские бомбы. «Юнкерсы», освободившись от смертоносного груза, улетают, и, когда рассеивается дым, Черняховский, отряхивая пыль, замечает, что вокруг нет ни одного человека, все успели занять укрытия. Между тем гул моторов и скрежет гусениц вражеских танков нарастал.
— Кирюхин просит помощи, — доложил Тер-Гаспарян.
Черняховский тут же подошел к телефонному аппарату.
— Николай Иванович, что у вас там такое?
— Товарищ командующий, полковник Лащенко отражает вражескую контратаку, просит штурмовика!
— Главными силами продолжайте развивать наступление, выдвигаю на ваш фланг для прикрытия армейский противотанковый резерв!
У Черняховского раскалывалась голова — он не смыкал глаз уже вторые сутки. Пронзительно зазвонил телефонный аппарат ВЧ.
— Товарищ генерал, как вы меня слышите? — спрашивает Рокоссовский.
— Хорошо, товарищ генерал армии.
— Молодцы, молодцы! Иван Данилович, в ваше распоряжение передаю 9-й танковый корпус. Командир корпуса Рудченко на подходе к вам, встречайте его и вводите в прорыв, успеха вам!
— Стараемся, товарищ командующий!
Наступление 60-й развивалось успешно. С докладом к командарму подошел Тер-Гаспарян.
— Товарищ командующий, корпус генерала Бондарева на рубеже ввода в сражение!
— Не может быть! Так быстро? — обрадовался Черняховский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95