Клем дарит мне несколько номеров этого журнала, а затем вместе с женой надписывает для меня недавно вышедшую свою книгу «Рука памяти». Великолепно изданная, с изящными иллюстрациями, книга содержит повести, рассказы и стихи Клема, выходившие ранее в разных журналах. Повести я обещаю прочесть впоследствии, а несколько стихов просматриваю сразу и с удовольствием выражаю искреннее восхищение: тонкие, лиричные стихи о природе, о человеческих чувствах, их можно сравнить по стилю со стихами Мея или Фета. Клему такое сравнение ничего не говорит, но Нина Михайловна даже зарделась от такой похвалы её мужу и, пока я проглядываю книгу дальше, вполголоса объясняет ему, в какую когорту классиков его предлагают включить.
Выходим во двор и прогуливаемся по участку, заглядывая под валежник, выслеживая птиц в кронах деревьев. Супруги Кристесен, по горло занятые творчеством и служебными делами, не притрагиваются к лесу на своём участке — здесь для них лишь общение с природой в короткие часы отдыха. Подойдя к забору, Нина Михайловна говорит:
— А вот эта территория тоже принадлежала нам, но мы её продали.
— Если не секрет, что заставило вас отказаться от части земли, ведь её все здесь очень ценят? — спрашиваю я.
— В двух словах: я отказалась от куска земли здесь, чтобы иметь возможность увидеть родную землю.
— Как это?
— Длинная история… Ещё ребёнком я попала сюда, в Австралию, вместе со своими родителями. Они покинули Россию в начале века, жили в разных странах, а затем осели в Мельбурне. В семье всегда говорили только по-русски, часто вспоминали родные края, много рассказывали мне о Родине, о её природе, о людях. И у меня с детства возникло и крепло желание восстановить связи с родительской землёй, побывать в России, в Советском Союзе. И вот когда я уже преподавала русский язык в Мельбурнском университете, вышла замуж за Клема, мы решили, что мне надо съездить в Россию. Поездка на другой край света стоит дорого, вот мы и придумали продать половину нашего участка, а на вырученные деньги купить туристическую путёвку в Советский Союз. Удивительное было ощущение — в Москве все вокруг говорят по-русски, а на Красной площади, у Кремлёвской стены, скрипит под ногами снег (я была там зимой).
— Не открою секрета, если скажу вам, что, несмотря на все годы, прожитые здесь, вы говорите по-английски с заметным акцентом, — замечаю я.
— Да, это я прекрасно знаю, — смеётся Нина Михайловна.
— Но вот русский язык у вас безукоризненный, нет ни малейшего акцента, будто вы вчера прибыли из Москвы.
— Это приятно слышать, я ведь преподаю свой родной язык, и мне важно знать, что доношу его до учеников без каких-либо искажений, — довольная похвалой, улыбается Нина Михайловна. — После первой поездки, когда уже лишилась половины своего участка, я неоднократно бывала в Москве по служебным делам. Мне удалось установить научные и педагогические контакты с кафедрой английского языка в Московском университете, и особенно я рада моей дружбе с замечательным учёным и педагогом Ольгой Сергеевной Ахма-новой. Бывала у неё на кафедре, дома в Москве и на подмосковной даче — это маленький домик на Рублевском шоссе, у самой Кольцевой дороги.
— С большим удовольствием сообщу вам, что я хоть и недолго, но учился английскому у Ольги Сергеевны. И конечно, перед моим отъездом она просила передать вам сердечный привет и этот небольшой сувенир, — говорю я и вынимаю из сумки роскошную матрёшку, вручённую мне в Москве О. С. Ахмановой.
Нина Михайловна и Клем искренне радуются при виде русского сувенира и долго разглядывают и раскладывают его.
— Громадное спасибо за привет и сюрприз, — говорит Нина Михайловна. — А я тоже приготовила вам маленький сюрприз. Приглашаю вас попить чайку к своему соседу, но не к тому, что купил у меня участок, а к другому. Я уже позвонила ему, и он ждёт нас. Это мой старинный друг Алан Маршалл.
— Тот самый? — удивлённо восклицаю я. — Он вам знаком?
— Он мой сосед, — словами из «Евгения Онегина» отвечает Нина Михайловна и смеётся. — Пойдёмте, он уже вышел на порог своего дома.
Мы идём по узенькой тропинке через лужайку к соседнему дому, и оттуда навстречу нам, опираясь на костыли, шагает крепкий, широкоплечий старик невысокого роста. Ещё издали он лучезарно улыбается нам. У Алана Маршалла доброе, мужественное, с крупными чертами лицо: высокий лоб, глубоко посаженные весёлые глаза, большой красивый нос, квадратный подбородок. Остановившись, он крепко пожимает нам руки.
— Очень рад видеть гостя из Советского Союза, — говорит Алан Маршалл. — Вы ведь, наверное, знаете, что я имею честь в течение ряда лет быть президентом общества «Австралия — СССР».
— И я рад передать вам, большому другу нашей страны, горячий привет от Союза советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами (в этом союзе я активист Ассоциации дружбы с народами Африки). Уверяю вас, что не только члены союза, но и миллионы моих сограждан разных возрастов и профессий — ваши верные друзья, почитатели вашего таланта.
— Когда я приехал в Советский Союз, то был приятно удивлён, что там мои книги знают лучше, чем во многих англоязычных странах. И теперь у меня много друзей в вашей стране.
— Дорогой Гуравилла, — улыбаясь, говорит Нина Михайловна, — покажите, пожалуйста, нашему гостю вашу библиотеку.
— Как вы назвали Алана? — шёпотом спрашиваю я, пока мы следуем за хозяином по тропинке к дому.
— «Гуравилла» на языке аборигенов означает — сказитель, народный певец, близко по значению к европейскому — бард, менестрель. Так прозвали Алана аборигены, среди которых он провёл много дней и о ком так тепло и сердечно поведал в своих рассказах.
Входим в скромный домик писателя и попадаем в большую комнату — кабинет с письменным столом и книжными полками по стенам. Алан с гордостью показывает свои книги в переводе на русский язык. Это автобиографическая повесть «Я умею прыгать через лужи» и другие произведения писателя, хорошо известные в нашей стране.
— Особое значение я придаю работе над повестями и рассказами о жизни австралийских аборигенов, — говорит Алан Маршалл. — Меня остро волнует судьба коренного населения Австралии, его будущее. Ведь у аборигенов ещё сохранилась самобытная культура, фольклор, наскальная живопись. Их произведения искусства представляют исключительный интерес. Но все это быстро исчезает под напором цивилизации. Как помочь аборигенам не только выжить на собственной земле, все более заселяемой белыми пришельцами, но и, главное, сохранить своё лицо, свою национальную самобытность, стать полноправными гражданами своей страны, войти в нашу современную жизнь, не растворившись без следа среди белого населения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59