Листья деревьев кое-где «сшиты» по два-три вместе в виде толстых пакетов. Это тонкая строительная работа тропических муравьёв-экофиллов. Стоит тряхнуть ветку, и из пакета сыплются прозрачные зелёные муравьи. Попав на голову, руки или за шиворот, они наносят болезненные укусы.
В подстилке раздаётся шуршание — крупные коричневые ящерицы сцинки выбегают из-под ног. На стволах деревьев, слившись с корой, застыли ночные ящерицы — гекконы. Между ветвями висит огромное колесо плотной паутины, а в центре её — крупный и длинноногий паук нефила. На листве сидят большие чёрные тараканы и ярко-зелёные кузнечики. Переворачиваю валежник — несколько длинных, до пятнадцати сантиметров, сколопендр скрываются в подстилке. Под другим сдвинутым бревном оказывается целая компания коричневых скорпионов с толстыми клешнями. На тонких ветвях среди листвы прячутся ярко-зелёные квакши.
Дневные экскурсии в лесу хотя и менее таинственны, но т^кже богаты наблюдениями и впечатлениями. В кронах деревьев слышно воркование горлиц. На просветах до краям тропинки порхают красочные бабочки. У цветов тюльпанового дерева и гибискуса на опушке леса вьются желтогрудые нек-тарницы, а над устьем маленькой речки ярким пятнышком проносится сине-зелёный зимородок. Из-под ног стремительно выскакивает полуметровый варан и пулей взлетает на дерево, скрываясь в кроне.
После завтрака местный учитель приглашает меня на рыбную ловлю. Пользуясь приливом, выходим в море на моторной лодке. Под нами «крыша» кораллового рифа, образованная мёртвыми кораллами. Хотя сами кораллы не могут жить в тёплой и бедной кислородом воде лагуны, жизнь на «крыше» пестра и богата.
Дождавшись отлива, я покидаю лодку, стоящую на якоре у внешнего края рифа и, пока учитель рыбачит, отправляюсь пешком по мелководной лагуне.
Повсюду видны чёрные и жёлтые «колбасы» — это голотурии, дальние родичи морских звёзд. Движение их заметить невозможно, так медленно они ползут по дну. Но о направлении их перемещения можно судить по следу, тянущемуся за ними. Если дотронуться до голотурии, она выпускает из ротового отверстия белые клейкие нити. Так же медленно, как и голотурии, движутся по дну лагуны синие и красные морские звёзды. Поразительно разнообразие брюхоногих моллюсков. Среди них особенно красивы моллюски рода ципрея, или каури. Мелкие молочно-белые каури прячутся целыми группами под обломками кораллов, реже попадаются крупные пятнистые каури. Особой осторожности в обращении требуют моллюски рода конус: их «нога» вооружена твёрдой роговой пилочкой. Стоит схватить конуса, как он высовывает свою пилочку и режет руку, внося в ранку сильный яд.
В тени крупных обломков прячутся длинноиглые ежи. Потревоженные, они быстро забегают на другую сторону камня, шагая на своих длинных иглах. Собравшись перевернуть небольшой обломок, я неожиданно обнаруживаю, что это рыба. Недаром её называют рыба-камень: маскировка под облик замшелого камня превосходна.
Из укрытия выныривает небольшой осьминог и пытается улизнуть, но я успеваю подхватить его сачком, чтобы хорошенько рассмотреть и сфотографировать.
Возвращаюсь к лодке и, вооружившись трубкой и маской, плыву вдоль наружного края рифа, где стена его круто уходит в тёмную глубину. Здесь уже господство живых кораллов. Медленно парю в воде над фантастическим «садом», роль цветов в котором выполняют кораллы. На концах хрупких ветвей нежные розетки всех возможных цветов — розовые, белые, фиолетовые. В основание коралловых построек вросли крупные двустворчатые моллюски — тридакны. Их створки окаймлены ярко-синей бахромой. Внутри коралловых зарослей прячутся пёстро раскрашенные рыбки, а над поверхностью рифа медленно бродят более крупные хищные рыбы — групперы, королевские окуни, макрели. Некоторых удаётся подцепить на крючок с насадкой из сардины.
В тёмной расщелине, извиваясь, скрывается змеевидная мурена. На глубине пяти метров вдоль коралловой стены проплывает морская черепаха. Медленно взмахивая передними ластами, она постепенно уходит вглубь.
После успешной рыбной ловли возвращаемся в деревню, где нас ждёт Боб. С ним вместе мы проверяем работу девяти фермеров острова Дарнли. Особенным усердием отличается Тимото — пожилой островитянин, не жалеющий времени для ухода за своими питомцами. И черепахи у него самые крупные и красивые, с хорошо сформированным, гладким и блестящим панцирем. Скоро можно будет выпускать их на волю, и они поселятся среди окрестных рифов.
ПАПУАССКАЯ НЕДЕЛЯ
Пятого сентября просыпаюсь на борту шхуны «Мелдига», которая швартуется к причалу острова Терсди. Обратный путь с Дарнли занял два дня. Прощаюсь с капитаном и командой, и вот я снова на суше. Стая серебристых чаек кружится над побережьем, отыскивая случайный корм, выброшенный со шхун. Солнечный день, на небе лёгкая облачность, ветер упруго и настойчиво дует с юго-востока. Парусная погода!
Завершаю организационные дела. На почте отправляю письма, а затем звоню в наше посольство в Канберру, сообщаю, что я ещё жив, здоров и направляюсь на Новую Гвинею, в Порт-Морсби. Слышно хорошо, будто из соседнего дома. Приятно после целого месяца «островной изоляции» снова услышать русскую речь.
В местной таможне получаю визу для въезда на Новую Гвинею. Офицер-таможенник, смуглый полный мужчина лет сорока пяти, в военной форме, с добродушным округлым лицом, говорит мне:
— Терпеть не могу этих длинноволосых хиппи. Они наводнили всю Австралию, а теперь пытаются проникнуть и на Новую Гвинею. Есть, к счастью, закон, по которому можно их не пускать туда. Но вы, — добавляет он, взглянув на меня, — совсем непохожи на этих волосатых молодых людей, поэтому вам я с удовольствием вручаю визу на Новую Гвинею. — Он протягивает мне оформленный документ.
В четыре часа мы погружаемся на маленькую моторную лодку и переправляемся на ней на Хорн-Айленд — там расположен аэропорт. На причале встречаю Боба Бастарда. Мы обмениваемся с ним впечатлениями: он только что прилетел с Йорк-Айленда и направляется теперь на Терсди, откуда я только что прибыл.
Далее автобусом едем в аэропорт через разреженный сухой эвкалиптовый лес с обилием светло-серых термитников в полтора-два метра высотой. Все они имеют четыре вертикальных ребра, ориентированных строго с севера на юг.
Это и есть знаменитые магнитные термитники. Конечно, обитающие в них термиты отличают стороны света отнюдь не по компасу и не по магнитному полю. Такая строгая направленность рёбер объясняется тем, что именно при таком их положении термитник меньше всего нагревается в жаркие полуденные часы. Солнечные лучи скользят вдоль рёбер, и нагревание поверхности термитника в этом случае, конечно, минимальное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59