— На вопросы мои не отвечаешь, грубишь; разве это красиво?
Порнов смутился; в свете всего происшедшего за последнее время, и особенно здесь, на корабле, его поведение и впрямь вежливым назвать было трудно.
— Плохо тебе было? — спокойно повторила Броу.
— Хорошо было, — огрызнулся Порнов. — Я же не виноват; сама стимулятор в вино подмешала.
— А никто тебя ни в чем и не винит, — удивилась Броу. — Неужели ты думаешь, что я не смогла бы защитить себя?
Она вновь задумчиво глянула на свои пальцы; между ними уже блестело тонкое жало черного ритуального стилета; играя рукой, девушка раскрутила лезвие так, что стало трудно отличить клинок от рукояти; затем, так же внезапно, как появился, опасный предмет бесследно исчез.
— Извини, — сказал Порнов, — извини. Был не прав, погорячился.
— Совсем другое дело, — одобрительно сказала Броу. — Главное, чтобы... как это: каждый сверчок, знай свой шесток?
Если бы она ругалась или издевалась над ним, Порнову было бы легче; ее спокойствие сбивало его с толку.
— Ты отведешь меня к Мич? — спросил он, сделав вид, что не заметил «сверчка».
— Всему свое время, — непреклонно заметила Броу. — Раз уж наш карнавал окончен, я сниму маску; не возражаешь?
Порнов испугался, что сейчас на месте симпатичной молодой женщины окажется старая страхолюдина; но у Броу лишь чуточку вздернулся носик, сильнее проступили скулы и изменился разрез глаз; лицо ее было более худым, чем у Мич, но и только. И в новом обличии, да еще в полумраке, Порнов мог бы ее с сестрой перепутать запросто; о чем он тут же не преминул сообщить Броу.
— О чем и речь, — откликнулась та, — если бы Мич так не упирала на свои принципы, мы бы с ней прекрасно поладили. В ней нет нервной сумасшедшинки, присущей Лео; с ней нормально поговорить можно. Но этот ее лозунг: «Счастье для всех, и пусть никто не уйдет обиженным» — дурь какая-то; сказок она, что ли, в детстве перечитала?
— Не помню я что-то у нее такого лозунга, — честно признался Порнов. — Хороший лозунг, но не ее. Единственно, чего она, по-моему, хотела, — это спокойно добраться до дому и поговорить с отцом...
— Только этого не хватало, — фыркнула Броу; тут Порнов понял, что сболтнул лишнего. — Я-то думаю, чего она мне голову морочит, а она, оказывается, опять за свое... Как это: кто старое помянет, тому глаз вон...
Сказано это было с такой силой, что Порнов сразу же обеспокоился о зрении Мич.
— Что ты с ней сделала? — строго спросил он.
— После того, что ВЫ с ней сделали, можно сказать, ничего, — невозмутимо ответила Броу. — Это же надо придумать, — такой колтун ей соорудить; она же простой ментал, других способов «дышать» — Броу выделила это слово — не знает... Мне и делать-то ничего особо не пришлось.
— Что значит — ничего особого?!
— Не волнуйся, ничего страшного, — Броу вдаваться в подробности явно не хотелось. — По крайней мере ни за борт, акулам на корм, ни в кубрик, матросам на забаву, не отправила... Следи за собой, — воскликнула она, заметив невольное движение Порнова, — будь осторожен; замечу неладное — тебе несдобровать; и на любовный навык и сноровку не посмотрю... Спит она — и прекрасно себя чувствует!
— Спит, говоришь? — осведомился Порнов и вдруг зевнул. — А что, это дело; за последние трое суток мне так толком выспаться и не удалось...
Он встал и на глазах изумленной девушки продефилировал к ее кровати. Броу за его спиной выразительно хмыкнула. Порнов, не обратив на это никакого внимания, добрался до постели и принялся рыться в обрывках белья; выбирал кусок покрупнее, очевидно, чтобы укрыться.
— Спать под одним одеялом будем или как? — невозмутимо спросил он.
— Или как... Брысь в свою комнату; и чтоб носу оттуда не показывал!
Она впервые позволила подпустить в свою речь толику презрения:
— За кого ты меня принимаешь; я в мужчинах на час не нуждаюсь!
— Было бы предложено, — Порнов, кряхтя, поднялся с кровати, на которой уже успел разлечься; зевая на ходу, поплелся к двери.
— А что, среди биолов и женщины бывают? — из желания отомстить обронил он уже у самого выхода.
Задребезжав, рядом с его головой в притолоку воткнулся черный кинжал.
— Ух ты! — восхитился Порнов. — Научишь меня? Я, сколько ни старался, никак его бросать не научился!
— Если скажешь хоть слово о моей тату, не важно, где и кому, он будет торчать у тебя из затылка, — как о чем-то незначительном сообщила Броу. — Иди спать; утром я тебя разбужу!
На заплетающихся ногах, непрерывно зевая, Порнов доплелся до своей кровати и буквально обрушился на нее; через минуту он уже спал мертвым сном.
Глава 7
Это не любовь
Под утро ему опять приснился сон; был он ярким и понятным; впрочем, сколько потом Порнов ни пытался вспомнить, о чем же он все-таки был, ничего не получалось; начало и середина сна стерлись напрочь; или спрятались до лучших времен — Порнову хотелось думать именно так; уж больно бойкой была концовка.
Приснилось ему, что спит он на «Оклахоме» в своей каюте; почему-то один (Ухов-то куда делся? Да и черт с ним...). Под утро, когда первый рассветный (какой рассвет?) луч рассеял сумеречную мглу, дверь в каюту чуть приоткрылась; тихонько, на цыпочках, в нее проскользнула тоненькая женская фигурка и замерла, привыкая к полумраку.
«Мич, — сладко подумалось Порнову, — ласковая моя...».
Это и впрямь была Мич; та самая ночная рубашка была на ней; голубенькая, коротенькая, открывающая стройные ноги выше середины бедра... Порнов тут же ощутил прилив силы в область крестца; невольно зашевелился, пытаясь принять более удобное положение — и тут же выдал себя; ориентируясь в основном на слух, девушка быстро и грациозно подбежала к его постели; («Лежал бы тихо, ввек бы не заметила?» — невесть почему подумалось Порнову); нырнула под одеяло, обвилась вокруг его горячего со сна тела своим прохладным и замерла надолго; вдруг им стало жарко; и тут же ясно: «Пора!» Мич отшвырнула прочь легкое одеяльце и вскинулась вверх, оседлав бедра Порнова; скрестила руки на груди, ухватила края рубашки и ломаным движением стянула ее через голову; груди качнулись, словно тяжелые налитые груши; Порнов хотел помочь им, подхватить их руками, но Мич, швырнув рубашку прочь, перехватила его руки, прижала их к постели и принялась растаскивать в стороны; все более опускаясь телом; все более приближаясь лицом.
«Не так все это было, совсем не так! — возмутился недремлющий страж сознания. — На пляже; помнишь?»
И все; тут же Порнов вспомнил и пляж, и игру в ножички, и волну — девятый вал; холод, мокро — дрожь пробрала его; он разом вылетел из теплой купели сна.
— А говорил — «неопытная девственница», — с упреком сказала Броу; лицо ее все так же белело в полумраке над ним. Глаза спокойно и смело смотрели на него; точнее, в него, через зрачок хрусталика и канатик нерва — туда, внутрь черепа, вглубь сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Порнов смутился; в свете всего происшедшего за последнее время, и особенно здесь, на корабле, его поведение и впрямь вежливым назвать было трудно.
— Плохо тебе было? — спокойно повторила Броу.
— Хорошо было, — огрызнулся Порнов. — Я же не виноват; сама стимулятор в вино подмешала.
— А никто тебя ни в чем и не винит, — удивилась Броу. — Неужели ты думаешь, что я не смогла бы защитить себя?
Она вновь задумчиво глянула на свои пальцы; между ними уже блестело тонкое жало черного ритуального стилета; играя рукой, девушка раскрутила лезвие так, что стало трудно отличить клинок от рукояти; затем, так же внезапно, как появился, опасный предмет бесследно исчез.
— Извини, — сказал Порнов, — извини. Был не прав, погорячился.
— Совсем другое дело, — одобрительно сказала Броу. — Главное, чтобы... как это: каждый сверчок, знай свой шесток?
Если бы она ругалась или издевалась над ним, Порнову было бы легче; ее спокойствие сбивало его с толку.
— Ты отведешь меня к Мич? — спросил он, сделав вид, что не заметил «сверчка».
— Всему свое время, — непреклонно заметила Броу. — Раз уж наш карнавал окончен, я сниму маску; не возражаешь?
Порнов испугался, что сейчас на месте симпатичной молодой женщины окажется старая страхолюдина; но у Броу лишь чуточку вздернулся носик, сильнее проступили скулы и изменился разрез глаз; лицо ее было более худым, чем у Мич, но и только. И в новом обличии, да еще в полумраке, Порнов мог бы ее с сестрой перепутать запросто; о чем он тут же не преминул сообщить Броу.
— О чем и речь, — откликнулась та, — если бы Мич так не упирала на свои принципы, мы бы с ней прекрасно поладили. В ней нет нервной сумасшедшинки, присущей Лео; с ней нормально поговорить можно. Но этот ее лозунг: «Счастье для всех, и пусть никто не уйдет обиженным» — дурь какая-то; сказок она, что ли, в детстве перечитала?
— Не помню я что-то у нее такого лозунга, — честно признался Порнов. — Хороший лозунг, но не ее. Единственно, чего она, по-моему, хотела, — это спокойно добраться до дому и поговорить с отцом...
— Только этого не хватало, — фыркнула Броу; тут Порнов понял, что сболтнул лишнего. — Я-то думаю, чего она мне голову морочит, а она, оказывается, опять за свое... Как это: кто старое помянет, тому глаз вон...
Сказано это было с такой силой, что Порнов сразу же обеспокоился о зрении Мич.
— Что ты с ней сделала? — строго спросил он.
— После того, что ВЫ с ней сделали, можно сказать, ничего, — невозмутимо ответила Броу. — Это же надо придумать, — такой колтун ей соорудить; она же простой ментал, других способов «дышать» — Броу выделила это слово — не знает... Мне и делать-то ничего особо не пришлось.
— Что значит — ничего особого?!
— Не волнуйся, ничего страшного, — Броу вдаваться в подробности явно не хотелось. — По крайней мере ни за борт, акулам на корм, ни в кубрик, матросам на забаву, не отправила... Следи за собой, — воскликнула она, заметив невольное движение Порнова, — будь осторожен; замечу неладное — тебе несдобровать; и на любовный навык и сноровку не посмотрю... Спит она — и прекрасно себя чувствует!
— Спит, говоришь? — осведомился Порнов и вдруг зевнул. — А что, это дело; за последние трое суток мне так толком выспаться и не удалось...
Он встал и на глазах изумленной девушки продефилировал к ее кровати. Броу за его спиной выразительно хмыкнула. Порнов, не обратив на это никакого внимания, добрался до постели и принялся рыться в обрывках белья; выбирал кусок покрупнее, очевидно, чтобы укрыться.
— Спать под одним одеялом будем или как? — невозмутимо спросил он.
— Или как... Брысь в свою комнату; и чтоб носу оттуда не показывал!
Она впервые позволила подпустить в свою речь толику презрения:
— За кого ты меня принимаешь; я в мужчинах на час не нуждаюсь!
— Было бы предложено, — Порнов, кряхтя, поднялся с кровати, на которой уже успел разлечься; зевая на ходу, поплелся к двери.
— А что, среди биолов и женщины бывают? — из желания отомстить обронил он уже у самого выхода.
Задребезжав, рядом с его головой в притолоку воткнулся черный кинжал.
— Ух ты! — восхитился Порнов. — Научишь меня? Я, сколько ни старался, никак его бросать не научился!
— Если скажешь хоть слово о моей тату, не важно, где и кому, он будет торчать у тебя из затылка, — как о чем-то незначительном сообщила Броу. — Иди спать; утром я тебя разбужу!
На заплетающихся ногах, непрерывно зевая, Порнов доплелся до своей кровати и буквально обрушился на нее; через минуту он уже спал мертвым сном.
Глава 7
Это не любовь
Под утро ему опять приснился сон; был он ярким и понятным; впрочем, сколько потом Порнов ни пытался вспомнить, о чем же он все-таки был, ничего не получалось; начало и середина сна стерлись напрочь; или спрятались до лучших времен — Порнову хотелось думать именно так; уж больно бойкой была концовка.
Приснилось ему, что спит он на «Оклахоме» в своей каюте; почему-то один (Ухов-то куда делся? Да и черт с ним...). Под утро, когда первый рассветный (какой рассвет?) луч рассеял сумеречную мглу, дверь в каюту чуть приоткрылась; тихонько, на цыпочках, в нее проскользнула тоненькая женская фигурка и замерла, привыкая к полумраку.
«Мич, — сладко подумалось Порнову, — ласковая моя...».
Это и впрямь была Мич; та самая ночная рубашка была на ней; голубенькая, коротенькая, открывающая стройные ноги выше середины бедра... Порнов тут же ощутил прилив силы в область крестца; невольно зашевелился, пытаясь принять более удобное положение — и тут же выдал себя; ориентируясь в основном на слух, девушка быстро и грациозно подбежала к его постели; («Лежал бы тихо, ввек бы не заметила?» — невесть почему подумалось Порнову); нырнула под одеяло, обвилась вокруг его горячего со сна тела своим прохладным и замерла надолго; вдруг им стало жарко; и тут же ясно: «Пора!» Мич отшвырнула прочь легкое одеяльце и вскинулась вверх, оседлав бедра Порнова; скрестила руки на груди, ухватила края рубашки и ломаным движением стянула ее через голову; груди качнулись, словно тяжелые налитые груши; Порнов хотел помочь им, подхватить их руками, но Мич, швырнув рубашку прочь, перехватила его руки, прижала их к постели и принялась растаскивать в стороны; все более опускаясь телом; все более приближаясь лицом.
«Не так все это было, совсем не так! — возмутился недремлющий страж сознания. — На пляже; помнишь?»
И все; тут же Порнов вспомнил и пляж, и игру в ножички, и волну — девятый вал; холод, мокро — дрожь пробрала его; он разом вылетел из теплой купели сна.
— А говорил — «неопытная девственница», — с упреком сказала Броу; лицо ее все так же белело в полумраке над ним. Глаза спокойно и смело смотрели на него; точнее, в него, через зрачок хрусталика и канатик нерва — туда, внутрь черепа, вглубь сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75