Боги, видишь ли, определят результат и, любя древние и священные обычаи Солимбрии, сделают так, чтобы жребий пал на достойнейшего. Поэтому каждый год проводится празднество в честь Зеватаса и нашего особого божества Иммура Сочувствующего. Главная часть празднества — бросание жребия. Имена сотни солимбрийцев, взятых в определенном порядке с переписного листа граждан, пишутся на листочках бумаги и прячутся в ореховые скорлупки. Скорлупки бросаются в священный мешок и перетряхиваются. Потом перед всеми людьми высший священник Иммура вытаскивает из мешка одну скорлупку, и тот, чье имя заключено в ней, становится на следующий год архоном. Второе имя делает человека первым секретарем, третий становится цензором, и так далее до тех пор, пока все высшие учреждения не оказываются заполненными... Я не хочу, чтобы меня обвинили в отсутствии благочестия, — с усмешкой сказал Айзор, — но должен признать, что иногда боги делают очень странный выбор.
— Но, — заметил я, — всем известно, что среди обитателей Первой Реальности встречаются иногда умные, иногда дураки.
— Тише, мастер Здим, если не хочешь быть обвиненным в святотатстве! Ибо это еще один из исконных наших принципов: все люди созданы равными и должны поэтому иметь равные права на занятие должностей. Великий Реформатор Псоанес Справедливый ясно объяснил это, когда сверг феодальный режим. Его логика была неубиенной: если некоторые действительно были умнее и талантливее, чем остальные, то это нечестно по отношению к глупым и придурковатым. Боги были бы виноваты в том, что позволяют существовать несправедливости. Но такого быть не может, потому что всем людям известно, что боги мудры и добры и желают человечеству только хорошего.
— А у нас, в Двенадцатой Реальности, боги довольно глупы, — сказал я, — но, возможно, в этом мире все обстоит по-другому.
— Несомненно, несомненно. Как бы там ни было, роль главы кабинета, архона, досталась на этот раз Гавинде из Одрума, борцу по профессии. Теперь, когда он занимает должность большую часть года, результаты очевидны. Ты видел на границе какую-нибудь охрану?
— Нет, и это меня озадачило. Мне было нелепо ожидать ее и показывать ей документы — те, что ваши люди у меня отобрали, — чтобы идентифицировать свою личность.
Айзор усмехнулся:
— Поскольку никому из них не платили месяцами, они предпочли дезертировать, чем остаться и голодать. Остальные члены архона того же калибра. Конечно, такое положение дел имеет стороны, вполне устраивающие меня и моих людей, — мы не боимся солдат и констеблей, не боимся того, что они начнут прочесывать лес и схватят нас. Мы даже думаем о захвате какого-нибудь соседнего городка и об установлении там своей власти. В лесу очень хорошо летом, но для зимних холодов наши лачуги слишком ветхи, а крыши не защищают от дождя.
— А солимбрийцы не возражают против такого положения дел? — поинтересовался я.
— Ну не без того, есть такие, что ворчат. Некоторые говорят, что боги выбрали Гавинду, чтобы наказать Солимбрию за грехи ее народа.
— Какие грехи?
Айзор пожал плечами:
— По мне, так они не более греховны, чем люди, живущие в других местах, но такие уж даются объяснения. Другие говорят, что, даже если Гавинда и остальные — дураки, только справедливо дать глупому возможность попытаться править, а то умные будут немилосердно и бесконечно их эксплуатировать.
— Я думал, что вы сказали, будто солимбрийцы не верят в умственное превосходство одних людей над другими.
— Да, мессир демон, именно так я и сказал. Псоанес учил, что все люди создаются равными, но течение жизни изменяет их, так что одни становятся умными, а другие — нет. Лечение поэтому и состоит в том, чтобы стараться давать всем одинаковое воспитание. Но достичь этого не смог бы ни один из наших правителей. Родители становятся разными и переносят это различие на своих детей.
— Тогда единственная возможность — воспитание детей в государственных учреждениях.
— Один архон попытался это сделать, когда-то давно, но его план вызвал такое противостояние, что следующий архон отказался от этой мысли. Да и вообще новый состав всегда вносит много изменений, возвышая одни приемы и искореняя другие независимо от их достоинств. — Айзор почесался (очевидно, его укусило одно из местных паразитов-насекомых). — Я должен обладать определенным скептицизмом в отношении официальной точки зрения, потому что мы с моим братом воспитывались одними и теми же родителями совершенно одинаково, а получились такими разными, как рыба и птица. Он — один из младших священников Иммура, правильный, как математическая формула, а я — я Айзор из лесов...
Чтобы проиллюстрировать это замечание, предводитель разбойников рассказал несколько анекдотов из своей карьеры. Получив возможность вставить слово, я сделал осторожное предложение:
— Мастер Айзор, если ваше правительство ничего не сможет сделать для нас, жителей Ира, то у вас здесь есть бесстрашные люди, которые могли бы составить отряд великолепных солдат.
Айзор фыркнул:
— Ты что, предлагаешь нам включиться в вашу кампанию?
— Да, сэр.
— Нет, нет, мы не пойдем на службу ни к какому правительству, благодарю покорно! Кроме того, попадись мы в руки официальных лиц, они бы сначала нас использовали, а потом, когда мы были бы больше не нужны, вздернули большинство. Я знаю, что подобные вещи случались.
— Вы говорили о том, что хотите занять город и сделать себя его правителем.
— Это другое дело. Будь я хозяином города, признанным правительством, дела могли бы пойти по-другому. Но сейчас-то речь идет не об этом.
— Если паалуанцы захватят Ир, то следующим местом их вторжения будет Солимбрия. То состояние ослабленности, в котором она сейчас находится, просто приглашает к нападению, не так ли?
Айзор нахмурился:
— Ну и что?
— Они прочешут ваш Зеленый Лес и переловят всех.
— Думаю, нет. Мы знаем этот лес как собственную ладонь. Насколько я слышал, они — люди пустыни, так что заманить их в лесную ловушку — детские игрушки.
— И вы не могли бы помочь остальным вашим сородичам спастись от уничтожения? Кажется, любовь к своей стране — одна из нескольких эмоций, убеждающих временами обитателей Первой Реальности быть лучше, чем они есть на самом деле.
— А мы-то тут при чем? Часть из нас погибла бы в борьбе, а остальные, как я тебе уже сказал, были бы впоследствии казнены правосудием. Вот уж спасибо. Пусть другие рискуют своей головой ради родной земли, даже если она низвела их до нуля и отказалась от них, а Айзор из лесов не будет.
— Но подумайте! Если Солимбрия будет уничтожена, кого же будет грабить ваша банда?
Он хмыкнул:
— Какой искусный оратор! Клянусь хорошенькими сосками Астис, мастер Здим, тебе бы быть профессором в Академии в Оттомани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Но, — заметил я, — всем известно, что среди обитателей Первой Реальности встречаются иногда умные, иногда дураки.
— Тише, мастер Здим, если не хочешь быть обвиненным в святотатстве! Ибо это еще один из исконных наших принципов: все люди созданы равными и должны поэтому иметь равные права на занятие должностей. Великий Реформатор Псоанес Справедливый ясно объяснил это, когда сверг феодальный режим. Его логика была неубиенной: если некоторые действительно были умнее и талантливее, чем остальные, то это нечестно по отношению к глупым и придурковатым. Боги были бы виноваты в том, что позволяют существовать несправедливости. Но такого быть не может, потому что всем людям известно, что боги мудры и добры и желают человечеству только хорошего.
— А у нас, в Двенадцатой Реальности, боги довольно глупы, — сказал я, — но, возможно, в этом мире все обстоит по-другому.
— Несомненно, несомненно. Как бы там ни было, роль главы кабинета, архона, досталась на этот раз Гавинде из Одрума, борцу по профессии. Теперь, когда он занимает должность большую часть года, результаты очевидны. Ты видел на границе какую-нибудь охрану?
— Нет, и это меня озадачило. Мне было нелепо ожидать ее и показывать ей документы — те, что ваши люди у меня отобрали, — чтобы идентифицировать свою личность.
Айзор усмехнулся:
— Поскольку никому из них не платили месяцами, они предпочли дезертировать, чем остаться и голодать. Остальные члены архона того же калибра. Конечно, такое положение дел имеет стороны, вполне устраивающие меня и моих людей, — мы не боимся солдат и констеблей, не боимся того, что они начнут прочесывать лес и схватят нас. Мы даже думаем о захвате какого-нибудь соседнего городка и об установлении там своей власти. В лесу очень хорошо летом, но для зимних холодов наши лачуги слишком ветхи, а крыши не защищают от дождя.
— А солимбрийцы не возражают против такого положения дел? — поинтересовался я.
— Ну не без того, есть такие, что ворчат. Некоторые говорят, что боги выбрали Гавинду, чтобы наказать Солимбрию за грехи ее народа.
— Какие грехи?
Айзор пожал плечами:
— По мне, так они не более греховны, чем люди, живущие в других местах, но такие уж даются объяснения. Другие говорят, что, даже если Гавинда и остальные — дураки, только справедливо дать глупому возможность попытаться править, а то умные будут немилосердно и бесконечно их эксплуатировать.
— Я думал, что вы сказали, будто солимбрийцы не верят в умственное превосходство одних людей над другими.
— Да, мессир демон, именно так я и сказал. Псоанес учил, что все люди создаются равными, но течение жизни изменяет их, так что одни становятся умными, а другие — нет. Лечение поэтому и состоит в том, чтобы стараться давать всем одинаковое воспитание. Но достичь этого не смог бы ни один из наших правителей. Родители становятся разными и переносят это различие на своих детей.
— Тогда единственная возможность — воспитание детей в государственных учреждениях.
— Один архон попытался это сделать, когда-то давно, но его план вызвал такое противостояние, что следующий архон отказался от этой мысли. Да и вообще новый состав всегда вносит много изменений, возвышая одни приемы и искореняя другие независимо от их достоинств. — Айзор почесался (очевидно, его укусило одно из местных паразитов-насекомых). — Я должен обладать определенным скептицизмом в отношении официальной точки зрения, потому что мы с моим братом воспитывались одними и теми же родителями совершенно одинаково, а получились такими разными, как рыба и птица. Он — один из младших священников Иммура, правильный, как математическая формула, а я — я Айзор из лесов...
Чтобы проиллюстрировать это замечание, предводитель разбойников рассказал несколько анекдотов из своей карьеры. Получив возможность вставить слово, я сделал осторожное предложение:
— Мастер Айзор, если ваше правительство ничего не сможет сделать для нас, жителей Ира, то у вас здесь есть бесстрашные люди, которые могли бы составить отряд великолепных солдат.
Айзор фыркнул:
— Ты что, предлагаешь нам включиться в вашу кампанию?
— Да, сэр.
— Нет, нет, мы не пойдем на службу ни к какому правительству, благодарю покорно! Кроме того, попадись мы в руки официальных лиц, они бы сначала нас использовали, а потом, когда мы были бы больше не нужны, вздернули большинство. Я знаю, что подобные вещи случались.
— Вы говорили о том, что хотите занять город и сделать себя его правителем.
— Это другое дело. Будь я хозяином города, признанным правительством, дела могли бы пойти по-другому. Но сейчас-то речь идет не об этом.
— Если паалуанцы захватят Ир, то следующим местом их вторжения будет Солимбрия. То состояние ослабленности, в котором она сейчас находится, просто приглашает к нападению, не так ли?
Айзор нахмурился:
— Ну и что?
— Они прочешут ваш Зеленый Лес и переловят всех.
— Думаю, нет. Мы знаем этот лес как собственную ладонь. Насколько я слышал, они — люди пустыни, так что заманить их в лесную ловушку — детские игрушки.
— И вы не могли бы помочь остальным вашим сородичам спастись от уничтожения? Кажется, любовь к своей стране — одна из нескольких эмоций, убеждающих временами обитателей Первой Реальности быть лучше, чем они есть на самом деле.
— А мы-то тут при чем? Часть из нас погибла бы в борьбе, а остальные, как я тебе уже сказал, были бы впоследствии казнены правосудием. Вот уж спасибо. Пусть другие рискуют своей головой ради родной земли, даже если она низвела их до нуля и отказалась от них, а Айзор из лесов не будет.
— Но подумайте! Если Солимбрия будет уничтожена, кого же будет грабить ваша банда?
Он хмыкнул:
— Какой искусный оратор! Клянусь хорошенькими сосками Астис, мастер Здим, тебе бы быть профессором в Академии в Оттомани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46