Здесь я сам, скромный следователь МУРа и вечный завсегдатай развалов, однажды понял вдруг, что мне надо уходить с Петровки и в ЭТОМ мире заниматься частным сыском. За последние два-три года я не один раз бескорыстно помогал «Олимпийцу» — просто за то, что он есть на свете.
Сегодня наконец настала пора МНЕ принять ЕГО помощь. Если я сегодня и смогу уцелеть — то только ЗДЕСЬ. Если я и смогу их переиграть — то тоже ЗДЕСЬ. Моя программа-минимум на сегодня — выжить. Программа-максимум — выжить и кое-что узнать. Большего пока не требуется. Аминь.
Когда я вышел на станции «Проспект Мира», часы показывали семь утра. Вместе со мной вагон покинула толпа людей с сумками, рюкзаками и складными тележками. Все они двигались туда же, куда и я, возбужденно между собой переговариваясь. Это были книголюбы-одиночки или мелкие дилеры мелких фирм, приславших своих разведчиков за новинками и за информацией о конъюнктуре. Все они заранее волновались, что день может оказаться неудачным, и все предвкушали, что сегодня найдут здесь как раз то, что давно и безуспешно искали в других местах. Даже я, кого в «Олимпиец» привели совсем иные дела, машинально похлопал по карманам своего плаща, проверяя наличность. Жест был до отчаянности глупый. Однако на мгновение я ощутил странное, чуть ли не физическое неудобство от того, что у меня с собой мало денег и вовсе нет никакой сумки в руках. Очнись, Яша, сурово приказал я самому себе. Не время. Останешься в живых — потом накупишь книг, сколько душа пожелает. Ну, а если не повезет — некому будет разобраться даже с теми книгами, что тобой уже давно куплены. Впрочем, о печальном для меня исходе сегодняшней встречи лучше бы не думать. О таком варианте и так уже наверняка думают милые люди из «ИВЫ» и «Меркурия». Ладненько, пусть поломают себе головы. Или что у них есть еще там.
— Билетик входной не нужен? — возник сбоку пацан лет пятнадцати.
— Проездной! — отмахнулся я от жучка.
Очередь за входными билетами заворачивалась двойной спиралью и упиралась в единственную кассу. Смелые тинэйджеры сновали вокруг очереди на скейтах, предлагая те же билеты, но за двойную плату. Самые нетерпеливые и слабохарактерные из книголюбов, прикинув длину хвоста в кассу, не выдерживали пытки ожиданием и хватали билеты у перекупщиков Проблему с очередью, разумеется, можно было бы решить в полчаса, посадив в кассу пяток лишних продавцов. Но этого никто не собирался делать: такова была стратегия. Толпа создавала ажиотаж. Человек, мужественно выстоявший очередь или, тем более, взявший дорогой билет у жучка, просто не мог себе позволить уйти из книжного центра без покупки. Как я понял, эту истину маркетинговая служба «Олимпийца» открыла опытным путем и не собиралась отказываться от своей находки.
Сочувственно глядя на очередников-книголюбов, я обогнул толпу жаждущих у кассы, затем стал протискиваться мимо тяжело нагруженных трейлеров. Разгрузка была в самом разгаре. Грузчики, негромко переговариваясь на международном языке, заносили пачки внутрь под бдительным присмотром двух парней в синей униформе из «олимпийских» секьюрити.
— Салют, мальчики, — проходя, поприветствовал я знакомых охранников.
— Наше вам, Яков Семенович, — с почтительной фамильярностью ответил один из охранников. Другой в это время сосредоточенно водил металлоискателем вокруг пачки, показавшейся ему подозрительной, здесь, как и повсюду в Москве, боялись террористов.
Я миновал девятый подъезд, предназначенный для обычной публики, и подошел к седьмому, через который проходили только свои. Своих было гораздо меньше, чем рядовых книголюбов, однако маленький хвостик очереди возле подъезда все-таки имел место. Из-за спин я не видел, кто именно сейчас дежурит на входе, и вдруг сообразил, что попасться может и какой-нибудь незнакомый охранник, из новых. Все старые знали меня в лицо, но вот новичок мог проявить ретивость и потребовать пропуск. Которого, само собой, у меня не было и быть не могло: я был дорогим гостем безо всяких бумажек. Новенькому пришлось бы долго к мучительно объяснять, кто такой Штерн; возможно, обычных слов бы не хватило. Эго был бы фокус: начинать опаснейшую операцию с банальной разборки по типу «а ты кто такой?». На всякий случаи я внутренне собрался, готовый ко всему, но, увидев сегодняшнюю охрану, тут же расслабился. Дежурил и впрямь какой-то неизвестный мне тип (по виду — гоблин из гоблинов). Однако рядом с ним мирно покуривали с газетами в руках два моих славных приятеля, брюнет и блондин. Они же — начальники охранной службы книжного комплекса «Олимпиец».
— Доброе утро! — сказал я, обращаясь к ним. Оба начальника разом подняли глаза от своих газет увидели меня и дружно закивали.
— Мое почтение, Яков Семеныч, — сказал блондин.
— Шалом, Яша, — проговорил брюнет. Незнакомый охранник уважительно глянул в мою сторону и пропустил внутрь, не заикаясь ни о каком пропуске. Я обменятся рукопожатиями с обоими начальниками и тоже достал сигарету.
Блондин и брюнет походили друг на друга, и при желании их можно было бы принять за братьев-близнецов: оба невысокие, плотные, коренастые, с крепкими плечами; оба пострижены были коротко, но элегантно. Даже в лицах ощущалось определенное сходство: умные глаза обоих шефов охраны глядели на тебя одинаково пронзительно и цепко, а на губах раз и навсегда, похоже, застыла одна и та же едкая ироническая усмешка. Между тем оба не были никакими братьями и даже просто родственниками: блондина звали Паша Кузин, а брюнета — Боря Басин. Кузин и Басин, хоть и руководили сотней охранных гоблинов, сами были людьми вполне интеллигентными. Кузин закончил МГИМО и чуть было не стал атташе в Нидерландах, имея перспективу вскоре сделаться вторым секретарем посольства в Гааге. Басин играючи получил красный диплом на журфаке МГУ и мог выбирать между аспирантурой (тема «Николай Новиков и традиции российской демократической журналистики» была абсолютно выигрышной) и местом в газете «Московский листок», где ему сразу давали отдел. Однако в это самое время столичные книжники наконец получили в свое владение «Олимпиец».
Басин с Кузиным, синхронно наплевав на блестящую карьеру, кинулись в водоворот бизнеса. Оба с детства были фанатичными книголюбами, обоих грела мысль самим организовать в Москве некий Центр Книжного Изобилия и обоих не пугали соображения, что сначала работать придется далеко не в белых перчатках. Как-то так вышло, что оба они взялись перво-наперво за охрану «Олимпийца» — да так и не смогли потом остановиться, затянуло. Закономерное, кстати, явление. Быстро привыкаешь, что у тебя в подчинении сотня крепких парней, а потом уже нет сил отказаться. Паша Кузин и Боря Басин, организовав в «Олимпийце» очень надежную систему охраны, из книголюбов стали профессионалами в своем деле — и удовлетворились этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Сегодня наконец настала пора МНЕ принять ЕГО помощь. Если я сегодня и смогу уцелеть — то только ЗДЕСЬ. Если я и смогу их переиграть — то тоже ЗДЕСЬ. Моя программа-минимум на сегодня — выжить. Программа-максимум — выжить и кое-что узнать. Большего пока не требуется. Аминь.
Когда я вышел на станции «Проспект Мира», часы показывали семь утра. Вместе со мной вагон покинула толпа людей с сумками, рюкзаками и складными тележками. Все они двигались туда же, куда и я, возбужденно между собой переговариваясь. Это были книголюбы-одиночки или мелкие дилеры мелких фирм, приславших своих разведчиков за новинками и за информацией о конъюнктуре. Все они заранее волновались, что день может оказаться неудачным, и все предвкушали, что сегодня найдут здесь как раз то, что давно и безуспешно искали в других местах. Даже я, кого в «Олимпиец» привели совсем иные дела, машинально похлопал по карманам своего плаща, проверяя наличность. Жест был до отчаянности глупый. Однако на мгновение я ощутил странное, чуть ли не физическое неудобство от того, что у меня с собой мало денег и вовсе нет никакой сумки в руках. Очнись, Яша, сурово приказал я самому себе. Не время. Останешься в живых — потом накупишь книг, сколько душа пожелает. Ну, а если не повезет — некому будет разобраться даже с теми книгами, что тобой уже давно куплены. Впрочем, о печальном для меня исходе сегодняшней встречи лучше бы не думать. О таком варианте и так уже наверняка думают милые люди из «ИВЫ» и «Меркурия». Ладненько, пусть поломают себе головы. Или что у них есть еще там.
— Билетик входной не нужен? — возник сбоку пацан лет пятнадцати.
— Проездной! — отмахнулся я от жучка.
Очередь за входными билетами заворачивалась двойной спиралью и упиралась в единственную кассу. Смелые тинэйджеры сновали вокруг очереди на скейтах, предлагая те же билеты, но за двойную плату. Самые нетерпеливые и слабохарактерные из книголюбов, прикинув длину хвоста в кассу, не выдерживали пытки ожиданием и хватали билеты у перекупщиков Проблему с очередью, разумеется, можно было бы решить в полчаса, посадив в кассу пяток лишних продавцов. Но этого никто не собирался делать: такова была стратегия. Толпа создавала ажиотаж. Человек, мужественно выстоявший очередь или, тем более, взявший дорогой билет у жучка, просто не мог себе позволить уйти из книжного центра без покупки. Как я понял, эту истину маркетинговая служба «Олимпийца» открыла опытным путем и не собиралась отказываться от своей находки.
Сочувственно глядя на очередников-книголюбов, я обогнул толпу жаждущих у кассы, затем стал протискиваться мимо тяжело нагруженных трейлеров. Разгрузка была в самом разгаре. Грузчики, негромко переговариваясь на международном языке, заносили пачки внутрь под бдительным присмотром двух парней в синей униформе из «олимпийских» секьюрити.
— Салют, мальчики, — проходя, поприветствовал я знакомых охранников.
— Наше вам, Яков Семенович, — с почтительной фамильярностью ответил один из охранников. Другой в это время сосредоточенно водил металлоискателем вокруг пачки, показавшейся ему подозрительной, здесь, как и повсюду в Москве, боялись террористов.
Я миновал девятый подъезд, предназначенный для обычной публики, и подошел к седьмому, через который проходили только свои. Своих было гораздо меньше, чем рядовых книголюбов, однако маленький хвостик очереди возле подъезда все-таки имел место. Из-за спин я не видел, кто именно сейчас дежурит на входе, и вдруг сообразил, что попасться может и какой-нибудь незнакомый охранник, из новых. Все старые знали меня в лицо, но вот новичок мог проявить ретивость и потребовать пропуск. Которого, само собой, у меня не было и быть не могло: я был дорогим гостем безо всяких бумажек. Новенькому пришлось бы долго к мучительно объяснять, кто такой Штерн; возможно, обычных слов бы не хватило. Эго был бы фокус: начинать опаснейшую операцию с банальной разборки по типу «а ты кто такой?». На всякий случаи я внутренне собрался, готовый ко всему, но, увидев сегодняшнюю охрану, тут же расслабился. Дежурил и впрямь какой-то неизвестный мне тип (по виду — гоблин из гоблинов). Однако рядом с ним мирно покуривали с газетами в руках два моих славных приятеля, брюнет и блондин. Они же — начальники охранной службы книжного комплекса «Олимпиец».
— Доброе утро! — сказал я, обращаясь к ним. Оба начальника разом подняли глаза от своих газет увидели меня и дружно закивали.
— Мое почтение, Яков Семеныч, — сказал блондин.
— Шалом, Яша, — проговорил брюнет. Незнакомый охранник уважительно глянул в мою сторону и пропустил внутрь, не заикаясь ни о каком пропуске. Я обменятся рукопожатиями с обоими начальниками и тоже достал сигарету.
Блондин и брюнет походили друг на друга, и при желании их можно было бы принять за братьев-близнецов: оба невысокие, плотные, коренастые, с крепкими плечами; оба пострижены были коротко, но элегантно. Даже в лицах ощущалось определенное сходство: умные глаза обоих шефов охраны глядели на тебя одинаково пронзительно и цепко, а на губах раз и навсегда, похоже, застыла одна и та же едкая ироническая усмешка. Между тем оба не были никакими братьями и даже просто родственниками: блондина звали Паша Кузин, а брюнета — Боря Басин. Кузин и Басин, хоть и руководили сотней охранных гоблинов, сами были людьми вполне интеллигентными. Кузин закончил МГИМО и чуть было не стал атташе в Нидерландах, имея перспективу вскоре сделаться вторым секретарем посольства в Гааге. Басин играючи получил красный диплом на журфаке МГУ и мог выбирать между аспирантурой (тема «Николай Новиков и традиции российской демократической журналистики» была абсолютно выигрышной) и местом в газете «Московский листок», где ему сразу давали отдел. Однако в это самое время столичные книжники наконец получили в свое владение «Олимпиец».
Басин с Кузиным, синхронно наплевав на блестящую карьеру, кинулись в водоворот бизнеса. Оба с детства были фанатичными книголюбами, обоих грела мысль самим организовать в Москве некий Центр Книжного Изобилия и обоих не пугали соображения, что сначала работать придется далеко не в белых перчатках. Как-то так вышло, что оба они взялись перво-наперво за охрану «Олимпийца» — да так и не смогли потом остановиться, затянуло. Закономерное, кстати, явление. Быстро привыкаешь, что у тебя в подчинении сотня крепких парней, а потом уже нет сил отказаться. Паша Кузин и Боря Басин, организовав в «Олимпийце» очень надежную систему охраны, из книголюбов стали профессионалами в своем деле — и удовлетворились этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101