Ну, что же: за неимением гербовой пишем на простой. Любимая поговорка при наших стесненных обстоятельствах.
— Итак, первая часть нашего сюжета завершена. Та самая, в которой ваш покорный слуга участия не принимал. А если принимал, то в основном как свидетель у телевизора. Теперь начинается сюжет второй. На мой взгляд, сюжет не менее мерзкий. Кто такой слон номер 1, мы обрисовали. Переходим к слону номер 2, по-прежнему резервируя для себя должность моськи. Такой глупой, брехливой, блохастой моськи…
— Не паясничай, пожалуйста, — тихо попросила вдруг Жанна Сергеевна. — Это тебе не идет, Яшенька…
Возвращение к Яшеньке от Якова меня несколько удивило. Правда, никакой особой сердечности в этом слове я не расслышал. В пору, когда мы с птичкой устраивали ночные спектакли для двоих, имя мое звучало в ее устах с совершенно другой интонацией. Кажется, птичка сейчас открывала меня заново. И каждое новое открытие ей отчего-то не слишком нравилось. Что ж, бывает. Яков Семенович Штерн — не доллар, чтобы всех устраивать. Он, конечно, может позеленеть, но не настолько, чтобы превратиться в крокодила или в самую устойчивую в мире валюту…
Я улыбнулся своим мыслям. Ирония вечно меня спасает. Теперь у меня снова есть силы, чтобы продолжить свой отчет. Свои свидетельские показания. Свое обвинительное заключение. Свою судебную речь. Короче, все вместе. Приходится, увы, совмещать для пользы дела, ибо второго такого Штерна нет и не предвидится. Да и первый под вопросом: гляди, Яков Семенович, как птичка нахохлилась, вот-вот клюнет.
Я поглядел и продолжил:
— Первым смутил меня некто, назвавшийся Петром Петровичем. Еще до нашей встречи в «Олимпийце», которая для него, правда, вышла боком, он упомянул о людях, на которых я, детектив Штерн, будто бы работаю. Признаюсь, я тогда не придал тем словам должного значения. Понадеялся, что меня принимают за кого-то другого, даже порадовался, что я-де такой хитрый. Но затем почему-то и иные представители компании «ИВА» стали петь мне всю ту же песенку: дескать, мои хозяева, меня послали и все такое. Один деятель даже усомнился в моей честности, когда я стал переспрашивать… И пару дней назад я вдруг подумал: а может, у меня действительно есть хозяева? Только мне их забыли представить, а?
— Ты заболтался вконец, — произнесла с досадой птичка. — Какие еще хозяева? Тут не отчет выходит, а какой-то фильм ужасов. Двойники, сотня убитых…
— Здесь натуральные ужасы, — отчасти согласился я с Жанной Сергеевной. — Но в кино вам такого не покажут. Там будут каскадеры и свекольный сок вместо крови. А тут полный эффект присутствия. С самыми настоящими пулями… Так вот, о хозяевах, — вернулся я к теме. — Здесь у меня возникло только две версии. Одна — что меня тайком наняли обитатели планеты Марс с целью мести компании «ИВА». Мести за то, что «ИВА», взяв лицензию, до сих пор не разрабатывает их замечательные залежи полезных ископаемых. С чувством громадного сожаления я вынужден был эту версию исключить. Понимаете, знакомый астроном уверил меня, что на планете Марс нет разумной жизни. И значит, Жанна Сергеевна, вы не с Марса и вы не Аэлита.
— Откуда же я? — медленно спросила птичка. — С Альфы Центавра?
— О, ближе, гораздо ближе, — печально улыбнулся я в ответ. — Мы с вами земляне и даже земляки. Есть, знаете ли, такая хитрая организация с большим прошлым и целой кучей имен. Назовем организацию для простоты Конторой. Раньше она у нас называлась Конторой Глубокого Бурения, а теперь более интересно — Феноменальной Секретной Конторой. Но здесь, как в математике, от перемены мест слагаемых сумма не меняется.
— Чушь, — спокойно проговорила птичка. — Яшенька, у тебя в ушах бананы. Ну, скажи, зачем бы Конторе, как ты говоришь, подсылать меня и городить весь этот огород? Взяли бы Иринархова тепленьким, увезли бы на Лубянку и получили от него все, что хотели. И к чему тут роман Макдональда, скажи на милость?
Услышав слово Макдональд, американец встрепенулся.
— Лубьянка, — воскликнул он. — Колоссаль!
Я одобрительно покивал Жанне Сергеевне:
— Очень верно вопрос поставлен. В самом деле — зачем? Взять, прижать к ногтю… Только вся штука в том, что ПРИЖИМАТЬ к ногтю Виталия Авдеевича Контора не хотела с самого начала. С одной стороны, и в Конторе сидят не дураки: если резко взять Иринархова за жабры, то этот шаг только приблизит падение пирамиды. «ИВА» обрушится, вкладчик встанет на дыбы — прости-прощай, денежки. Иринархову, конечно, будет плохо, но от такого обращения Феноменальная Контора ничего себе не выгадает. Поэтому принимается иное решение…
— Ты сказал с одной стороны, но забыл сказать, что же с другой… — укоризненно произнесла птичка. — Спешишь.
Я действительно немного прибавил темпа. Затянув преамбулу, я вдруг глянул на часы и убедился, что до полудня остается четверть часа. Мой план требовал точности. Тем не менее я быстро поправился:
— Да, с другой стороны. С другой стороны… нравится Конторе наш Иринархов, вот что. Умный, жестокий, властный. Без сантиментов. Даром, что ли, он штурмовичков Карташова на корню уже скупил? Недаром. Ясно, что такой президент страну возьмет в кулак. А где кулак, там и ГУЛАГ, извините уж за каламбур. Я даже уверен, что Контора вела сначала с Авдеичем свои переговоры. Но не договорились. Возможно, не сошлись в цене. Из того, что знаю, я заметил: на господина Иринархова иногда нападают нелепые приступы скупости. Миллион выбросит, а рублик зажмет. На издание речей депутатов и на свои мемуары денежки даст, а землекопов обсчитает… Да и для моей поимки пожадничал выделить побольше людей. Понадеялся взять малой кровью, а вон оно как вышло… — Я с притворной скорбью повздыхал. На самом деле, конечно, я ничуть не горевал, что так вышло.
— ГУЛАГ, — подал голос американец. — Сталин, анкл Джо.
— Именно, — поддержал я Макдональда. — Вы в самую точку. Сейчас многие по тем временам заскучали, и у нас, да и у вас. Чтобы опять железный занавес, и много-много красного острого соуса Анкл Джо… Но мы, кажется, чуть отвлеклись от темы. Итак, Контора принимает иное решение — слегка понервировать Авдеича и заставить его пойти на уступки. Причем сделать все так, чтобы официально Контора была тут как бы ни при чем, но чтобы Иринархов сам понял, откуда ветер дует. Короче, немного пощекотать нервишки: пусть Авдеич станет сговорчивее. И вот тут на подмостки выходит жизнерадостный кретин по фамилии Штерн. Контора знает квалификацию этого типа и также знает, что кретин Штерн может немножко пренебречь буквой закона. Кадр что надо. Думаю, что в досье на Штерна были еще какие-нибудь пикантные мелочи вроде обстоятельств его развода… Все это, подозреваю, было внимательно изучено — и только тогда в дверь квартиры детектива Штерна позвонило нежное существо по имени Жанна… Кстати, вас что, на самом деле зовут Жанна?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
— Итак, первая часть нашего сюжета завершена. Та самая, в которой ваш покорный слуга участия не принимал. А если принимал, то в основном как свидетель у телевизора. Теперь начинается сюжет второй. На мой взгляд, сюжет не менее мерзкий. Кто такой слон номер 1, мы обрисовали. Переходим к слону номер 2, по-прежнему резервируя для себя должность моськи. Такой глупой, брехливой, блохастой моськи…
— Не паясничай, пожалуйста, — тихо попросила вдруг Жанна Сергеевна. — Это тебе не идет, Яшенька…
Возвращение к Яшеньке от Якова меня несколько удивило. Правда, никакой особой сердечности в этом слове я не расслышал. В пору, когда мы с птичкой устраивали ночные спектакли для двоих, имя мое звучало в ее устах с совершенно другой интонацией. Кажется, птичка сейчас открывала меня заново. И каждое новое открытие ей отчего-то не слишком нравилось. Что ж, бывает. Яков Семенович Штерн — не доллар, чтобы всех устраивать. Он, конечно, может позеленеть, но не настолько, чтобы превратиться в крокодила или в самую устойчивую в мире валюту…
Я улыбнулся своим мыслям. Ирония вечно меня спасает. Теперь у меня снова есть силы, чтобы продолжить свой отчет. Свои свидетельские показания. Свое обвинительное заключение. Свою судебную речь. Короче, все вместе. Приходится, увы, совмещать для пользы дела, ибо второго такого Штерна нет и не предвидится. Да и первый под вопросом: гляди, Яков Семенович, как птичка нахохлилась, вот-вот клюнет.
Я поглядел и продолжил:
— Первым смутил меня некто, назвавшийся Петром Петровичем. Еще до нашей встречи в «Олимпийце», которая для него, правда, вышла боком, он упомянул о людях, на которых я, детектив Штерн, будто бы работаю. Признаюсь, я тогда не придал тем словам должного значения. Понадеялся, что меня принимают за кого-то другого, даже порадовался, что я-де такой хитрый. Но затем почему-то и иные представители компании «ИВА» стали петь мне всю ту же песенку: дескать, мои хозяева, меня послали и все такое. Один деятель даже усомнился в моей честности, когда я стал переспрашивать… И пару дней назад я вдруг подумал: а может, у меня действительно есть хозяева? Только мне их забыли представить, а?
— Ты заболтался вконец, — произнесла с досадой птичка. — Какие еще хозяева? Тут не отчет выходит, а какой-то фильм ужасов. Двойники, сотня убитых…
— Здесь натуральные ужасы, — отчасти согласился я с Жанной Сергеевной. — Но в кино вам такого не покажут. Там будут каскадеры и свекольный сок вместо крови. А тут полный эффект присутствия. С самыми настоящими пулями… Так вот, о хозяевах, — вернулся я к теме. — Здесь у меня возникло только две версии. Одна — что меня тайком наняли обитатели планеты Марс с целью мести компании «ИВА». Мести за то, что «ИВА», взяв лицензию, до сих пор не разрабатывает их замечательные залежи полезных ископаемых. С чувством громадного сожаления я вынужден был эту версию исключить. Понимаете, знакомый астроном уверил меня, что на планете Марс нет разумной жизни. И значит, Жанна Сергеевна, вы не с Марса и вы не Аэлита.
— Откуда же я? — медленно спросила птичка. — С Альфы Центавра?
— О, ближе, гораздо ближе, — печально улыбнулся я в ответ. — Мы с вами земляне и даже земляки. Есть, знаете ли, такая хитрая организация с большим прошлым и целой кучей имен. Назовем организацию для простоты Конторой. Раньше она у нас называлась Конторой Глубокого Бурения, а теперь более интересно — Феноменальной Секретной Конторой. Но здесь, как в математике, от перемены мест слагаемых сумма не меняется.
— Чушь, — спокойно проговорила птичка. — Яшенька, у тебя в ушах бананы. Ну, скажи, зачем бы Конторе, как ты говоришь, подсылать меня и городить весь этот огород? Взяли бы Иринархова тепленьким, увезли бы на Лубянку и получили от него все, что хотели. И к чему тут роман Макдональда, скажи на милость?
Услышав слово Макдональд, американец встрепенулся.
— Лубьянка, — воскликнул он. — Колоссаль!
Я одобрительно покивал Жанне Сергеевне:
— Очень верно вопрос поставлен. В самом деле — зачем? Взять, прижать к ногтю… Только вся штука в том, что ПРИЖИМАТЬ к ногтю Виталия Авдеевича Контора не хотела с самого начала. С одной стороны, и в Конторе сидят не дураки: если резко взять Иринархова за жабры, то этот шаг только приблизит падение пирамиды. «ИВА» обрушится, вкладчик встанет на дыбы — прости-прощай, денежки. Иринархову, конечно, будет плохо, но от такого обращения Феноменальная Контора ничего себе не выгадает. Поэтому принимается иное решение…
— Ты сказал с одной стороны, но забыл сказать, что же с другой… — укоризненно произнесла птичка. — Спешишь.
Я действительно немного прибавил темпа. Затянув преамбулу, я вдруг глянул на часы и убедился, что до полудня остается четверть часа. Мой план требовал точности. Тем не менее я быстро поправился:
— Да, с другой стороны. С другой стороны… нравится Конторе наш Иринархов, вот что. Умный, жестокий, властный. Без сантиментов. Даром, что ли, он штурмовичков Карташова на корню уже скупил? Недаром. Ясно, что такой президент страну возьмет в кулак. А где кулак, там и ГУЛАГ, извините уж за каламбур. Я даже уверен, что Контора вела сначала с Авдеичем свои переговоры. Но не договорились. Возможно, не сошлись в цене. Из того, что знаю, я заметил: на господина Иринархова иногда нападают нелепые приступы скупости. Миллион выбросит, а рублик зажмет. На издание речей депутатов и на свои мемуары денежки даст, а землекопов обсчитает… Да и для моей поимки пожадничал выделить побольше людей. Понадеялся взять малой кровью, а вон оно как вышло… — Я с притворной скорбью повздыхал. На самом деле, конечно, я ничуть не горевал, что так вышло.
— ГУЛАГ, — подал голос американец. — Сталин, анкл Джо.
— Именно, — поддержал я Макдональда. — Вы в самую точку. Сейчас многие по тем временам заскучали, и у нас, да и у вас. Чтобы опять железный занавес, и много-много красного острого соуса Анкл Джо… Но мы, кажется, чуть отвлеклись от темы. Итак, Контора принимает иное решение — слегка понервировать Авдеича и заставить его пойти на уступки. Причем сделать все так, чтобы официально Контора была тут как бы ни при чем, но чтобы Иринархов сам понял, откуда ветер дует. Короче, немного пощекотать нервишки: пусть Авдеич станет сговорчивее. И вот тут на подмостки выходит жизнерадостный кретин по фамилии Штерн. Контора знает квалификацию этого типа и также знает, что кретин Штерн может немножко пренебречь буквой закона. Кадр что надо. Думаю, что в досье на Штерна были еще какие-нибудь пикантные мелочи вроде обстоятельств его развода… Все это, подозреваю, было внимательно изучено — и только тогда в дверь квартиры детектива Штерна позвонило нежное существо по имени Жанна… Кстати, вас что, на самом деле зовут Жанна?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101