— Ну, я ужо поговорю с этими сталинскими соколами! — сплюнул Бурлак. — Здоровы трепаться на каждом углу, что им сверху видно ху есть ху...
— Еще один крест на нашу душу повесили, командир, — печально кивнул Алан на распластанные на камнях, обугленные трупы двух пилотов.
— Нет доказательств, что они за нами прилетали, — задумчиво сказал тот. — Могли за фронтовой разведкой, могли еще по каким делам... Ясно одно, что они доложили на базу, что видят нас, а пилоты «сухарей» наверняка доложат, что мы оказались духами-оборотнями, а потому отправлены ими к Аллаху... Понять их можно, нас бы кто понял?..
— Даже если они прилетали за нами, то в этом районе искать нас больше не будут. Я правильно тебя понял, командир? — уточнил Бурлак.
— Правильно, — хмуро кивнул тот.
— Это конец, Сармат, — сказал американец. — Мы больше не можем надеяться на помощь наших правительств.
— Не знаю, как американцы, но русские всегда надеются лишь на самих себя, — отрезал Сарматов и повернулся к Бурлаку и Алану. — Духи саданули «Стингером» вон с того утеса, что впереди по курсу, над рекой. Сейчас они со всех ног бегут сюда за поживой, так что нам надо ноги в руки и глубже зарываться в «зеленку», мужики.
— Опомнитесь, парни! — подал голос американец и демонстративно уселся на камень. — Вы же знаете русскую пословицу: выше своей головы не прыгнешь... Реальность такова, что моджахедов вам надо ждать здесь, чтобы сдаться на их милость.
— Ха-ха! — отозвался Бурлак. — По небу ворона летела, а у Яшки Рыжего корова тройню принесла...
— Какую тройню? — удивленно спросил американец.
— Рыжую, — уточнил Алан.
— А-а, русская шутка! — не сразу догадался американец и повернулся к Сарматову. — Несмотря ни на что, со своей стороны, я даю вам слово офицера, что сделаю все возможное для сохранения ваших жизней. В конце концов, вы выполняли приказ и только. Поверьте, слово полковника ЦРУ Соединенных Штатов для вождя моджахедов Хекматиара очень много значит...
— Отказалось от тебя твое ЦРУ, полковник, не понял еще? — сорвавшись на крик, бросил ему в лицо Сарматов. — И наша контора на нас и тебя положила большой член. Встать! Шагом марш! — Со злостью дернул он цепь наручников.
— А если не встану, то?..
— Пристрелю, — процедил Сарматов, прислушиваясь к конскому ржанью и топоту копыт, долетевшему со стороны зубчатой скалы.
Понимая, что он, не задумываясь, выполнит свою угрозу, американец пожал плечами и потащился вслед за ним в чащобу близкой «зеленки».
— Не робей, янки! — обгоняя американца, усмехнулся Алан. — Осетины и русские говорят: живы будем — не помрем.
— Крейзи вы все! — прохрипел тот. — Не русские офицеры вы, а взбесившиеся мазохисты, мать вашу!..
— О-о, вот это музыка! — заметил Бурлак. — А еще что-нибудь эдакое с вывертом, слабо, а?.. Давай-давай, не стесняйся, отведи по русскому обычаю душу, авось полегчает...
Американец сердито отвернулся. Чащоба встретила их настороженной тишиной: ни пения птиц, ни надоедливого скрипа цикад, ни трубного оленьего рева. Перепуганное бомбежкой зверье попряталось в норы, разбежалось и разлетелось кто куда, подальше от людей. Скоро оранжевое закатное солнце опустится за размытые голубым маревом скалы, и на «зеленку» сразу навалится густой липкий мрак. Лишь горящие по изломанным берегам реки деревья да тлеющие на камнях остатки вертолета напоминали о недавно разыгравшейся здесь трагедии.
Подмосковье. Завидово
12 июня 1988 года.
Над болотным утренним туманом гремели ружейные залпы. Стайки уток метались от берега к берегу в тщетной надежде укрыться от грохота выстрелов и вездесущей дроби, но увы... Теряя перья, они одна за одной шлепались в воду, а оставшиеся шарахались в сторону пойменного луга, чтобы и там напороться на смертоносный огонь.
Человек в сером костюме довел генерала Толмачева почти до болотины. Кивнув на кусты, он отступил на шаг и будто растворился в клубах тумана. Генерал раздвинул кусты и отшатнулся — огромный, чепрачного окраса бладхаунд, злобно раздувая висящие полотенцами брылья, напружинил задние ноги для прыжка... Его хозяин, напряженно всматривавшийся в стайку резиновых подсадных уток у торчащей из воды осоки, бросил на генерала косой взгляд и негромко, но властно скомандовал:
— Абрек, стоять! Брата Сергея не узнал, что ли?!
Пес сразу потерял к генералу интерес и лег к ногам хозяина. Зато из недалекого шалашика пулей выскочил темно-шоколадный сеттер и, не церемонясь, кинулся лизать гостя прямо в нос. Отскочив в сторону, он посмотрел на него озорными глазами, не забывая мести роскошным хвостом по земле, стал повизгивать от своего собачьего счастья.
Его хозяин тем временем поднял коллекционную двустволку и навскидку выстрелил в выпорхнувшую из осоки утиную стаю. Два солидных селезня, растерзанные картечью, плюхнулись в осоку, а сеттер и бладхаунд с радостным лаем бросились за ними в воду.
Лишь приняв из пасти возвратившихся собак окровавленную добычу, хозяин наконец повернулся к гостю. Это был крупный, далеко не молодой уже мужчина с мощной шеей и властным угрюмым лицом. Прищурив серые, стального оттенка глаза, спрятанные за стеклами массивных очков, он некоторое время пытливо всматривался в лицо генерала, потом протянул широкую, как лопата, ладонь.
— Рад видеть тебя, брат! — сказал он и кивнул на собак: — Моя семья вся тут. Твои-то как?..
— Слава Богу, живы-здоровы!.. Вот мать наша совсем глухая стала — навестил бы!..
— Заеду!.. Это сколько же ей теперь?..
— Восемьдесят семь, брат!..
* * *
Павел Иванович разлил по фужерам коньяк. — За встречу, ваше превосходительство! — с иронией произнес он.
— Превосходительство! — откликнулся генерал. — А мне вчера, брат, наотмашь по сусалам врезали!
— Хм-м!.. От кого сподобился?
— От капитана! Он с одним лейтенантом из Афганистана через памирские ледники полуживым вышел. Донесение при нем такое было, что кровь в жилах стынет! — ответил генерал и протянул смятые листы бумаги.
Прочитав их, Павел Иванович чему-то усмехнулся и спросил:
— Майор Сарматов — знакомое имя. Не могу припомнить, откуда оно у меня на слуху...
— Мы его к Звезде Героя представляли, но, как говорит мой адъютант, мимо денег.
— Нас надо понять — его дела не для засветки. Сарматов... Сарматов... А, припоминаю... Это он, кажись, в соседнем с Никарагуа государстве фейерверк устроил?..
— Возможно... Но это далеко не весь его послужной список.
— Вот видишь!.. Тем более никакой огласки быть не должно...
— Павел, мне-то ты хоть можешь сказать, по какой надобности мою лучшую группу под откос пустили? — прервал брата генерал.
— Обстоятельства так сложились, — ответил тот, наблюдая за крикливым утиным семейством, хлопочущим в камышах.
— Как так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45