И в следующую секунду Игнат, уже опустившись по пояс внутрь заминированного лайнера, отстегнул карабин. Все, теперь Зелимхан. Трос немедленно ушел вверх, а Стилет оказался в тепле пилотской кабины. И уже больше не было ледяного пронизывающего ветра, он сделал большой глоток теплого воздуха, чувствуя приятную боль в кончиках пальцев, и в следующее мгновение на привычный армейский манер отдал честь:
— Я — гвардии капитан Воронов, Российские…
— Мне все известно, капитан, — прервал его командир экипажа. — Добро пожаловать на борт «Ил-86». — Он улыбнулся. — Заминированного «Ил-86». Спасибо, что пытаетесь помочь. Как я понимаю, будет еще один пассажир.
— Так точно, — совершенно спокойно ответил Стилет, — будет вторая серия. Гвоздь программы. — И он в упор посмотрел на Чипа.
Тот, опустив камеру на пол, с нескрываемым интересом разглядывал Стилета.
— Вы думали, что это я чеченский террорист, или мы где-то встречались?
— Нет, — Чип пожал плечами, — не встречались. Не со мной…
— Хорошо. Прошу вас снять на пленку то, что будет происходить дальше.
— Есть, капитан! — Чип улыбнулся. — Для этого мы и работаем. Гвоздь программы?
— Именно. Вот пенал для кассеты — металлический бокс. Надежный. — Стилет отстегнул от пояса черную металлическую коробку. — Когда все будет закончено, запись должна уйти в вертолет. Очень хорошо, что вы ведете съемку. И спасибо за помощь.
— Я бы с удовольствием вел съемку где-нибудь в другом месте, — вздохнул Чип и тут же пожалел о сказанном. Потому что этот удивительный человек, спустившийся сейчас с неба, практически его ровесник, лишь только улыбнулся и ничего на это не ответил. Вряд ли прыжки с вертолетов в заминированные лайнеры можно считать его страстью, его навязчивым хобби. А?
Чип протянул руку в перчатке:
— Не снимайте. — Он указал глазами на рукавицу. — Михаил Коржава.
И тут же почувствовал быстрое и крепкое рукопожатие.
— Игнат Воронов, — кивнул тот. И больше ни слова.
— Капитан, — проговорил командир экипажа, — все, кто находится здесь, в курсе происходящего. Но там, за закрытыми дверями, — он указал в сторону пассажирских салонов, — мы говорили о контрабандном грузе, из-за которого вынуждены возвращаться домой.
— Вас понял. — И через секунду с улыбкой:
— Ничего, все будет хорошо. Сейчас мы втащим сюда чеченца, и они будут вынуждены все остановить.
Чип продолжал разглядывать этого упавшего с неба сумасшедшего капитана. «Нет, мы не встречались, нет, не со мной… Но возможно, с одним моим очень юным знакомым. Вполне возможно. Только, боюсь, он сам не сможет объяснить где…»
В это время второй пилот докладывал Земле:
— Пассажир на борту. Нет, пока помощник… Сейчас будем принимать главного пассажира. Есть.
— Мне надо подстраховать, — сказал Стилет, — он paнен. Надо им сказать, чтобы десантировали «внатяг», — он не удержится, снесет.
— Я готов, — сказал Чип, поднимая камеру.
— Как только он будет над нами, вам придется спуститься, а мне принять его. Только не прекращайте съемку.
— Никогда, — проговорил Чип. — Фильм должен состояться.
И он снова улыбнулся и вдруг понял, что впервые за несколько лет это была совсем другая, почти забытая им улыбка.
* * *
Мальчик знал, что там, в кабине пилотов, что-то происходит. Возможно, мама тоже о чем-то догадывалась, но она запрещала себе об этом думать. Она обняла мальчика и гладила его по волосам, а мальчик смотрел на огромное красное солнце, движущееся вместе с их самолетом. Уже несколько раз красивая тетя стюардесса делала разные объявления и просила оставаться всех на своих местах, потом вдруг начали разносить минеральную воду и соки, и стюардессы улыбались, а в ответ на шутки пассажиров: «Мы что, падаем?» — отвечали что-то неопределенное: «Да вроде действительно обнаружили какую-то контрабанду», и группа телевизионщиков интересовалась: «А что, кокаин? Так давайте сюда, мы его вынюхаем и закроем вопрос… делов-то». И стюардессы снова улыбались, и мальчик чувствовал, как они все устали, и истеричное, вызванное страхом веселье начало стихать.
Шумный и много пьющий дядя, постоянно говорящий о себе, сосед Чипа, сейчас стал совсем другим — он прикладывал платок ко лбу, но тут же появлялись новые струйки пота, и в его жалующихся глазах была плохо скрываемая незащищенность страха. Сидящая за ним парочка прижалась друг к другу, и девушка спряталась от мира за своими распущенными волосами, уткнувшись лицом в свитер кавалера, он гладил ее голову, но сам при этом имел такой несчастный вид, что мальчик невольно улыбнулся. Напротив сидел какой-то полный иностранец в тяжелых роговых очках, скрывающих половину потного лба, он молча уставился в одну точку, и мальчик подумал, что еще ни разу не встречал человека с таким чужим взглядом; молодая женщина впереди отвернулась к окну; седовласый мужчина, ее спутник, читал газету на английском языке, потом быстро убрал ее и коснулся руки женщины — та вздрогнула, повернулась к нему, попыталась улыбнуться, но мальчик видел, что она вот-вот расплачется. Запах. В салоне первого класса повис очень знакомый мальчику запах, и в довершение ко всему куда-то подевались стюардессы, и их место занял липкий молчаливый страх.
С монотонным и все более непереносимым звуком работали двигатели — что-то еще повисло в воздухе; мальчику показалось, что сейчас кто-нибудь не выдержит и закричит…
Снова раздался щелчок микрофона — будет очередное объявление.
Привычный добрый голос:
— Уважаемые пассажиры, еще раз приносим извинения за причиненные неудобства. Через сорок минут наш самолет совершит посадку в аэропорту Шереметьево-2…
И все. Плотину словно прорвало. Все, что было в воздухе, моментально рассеялось, и страх, еще секунду назад превращавший пространство в липкий кисель, показался таким смешным и нелепым. Тут же раздались возбужденные голоса и какой-то смех, кто-то даже зааплодировал… Снова начали разливать по стаканам и приглашать друг друга выпить. Привычный добрый голос… Но почему-то никто из них не обратил внимание на одну деталь: все сказанное было сказано очень быстро, слишком быстро… Не захотели обратить внимание? Им необходимо, чтобы их обманывали? Вот в чем дело. Им это нужно. Потому что Чудовище вовсе не уничтожено. Оно даже еще не проснулось. И никто не знает, через сколько минут самолет совершит посадку и совершит ли вообще. Лишь только…
На мальчика вдруг снова нахлынуло что-то, какие-то противоречивые чувства, и он в них не успел разобраться. Потому что дверь, ведущая к кабине пилотов, открылась,
ДВЕРЬ? ТА САМАЯ?
И за ней мальчик увидел нечто, заставившее его поддаться общей радости. Мальчик вздрогнул, и лицо его тут же расплылось в улыбке. Да, мальчик поддался общей радости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Я — гвардии капитан Воронов, Российские…
— Мне все известно, капитан, — прервал его командир экипажа. — Добро пожаловать на борт «Ил-86». — Он улыбнулся. — Заминированного «Ил-86». Спасибо, что пытаетесь помочь. Как я понимаю, будет еще один пассажир.
— Так точно, — совершенно спокойно ответил Стилет, — будет вторая серия. Гвоздь программы. — И он в упор посмотрел на Чипа.
Тот, опустив камеру на пол, с нескрываемым интересом разглядывал Стилета.
— Вы думали, что это я чеченский террорист, или мы где-то встречались?
— Нет, — Чип пожал плечами, — не встречались. Не со мной…
— Хорошо. Прошу вас снять на пленку то, что будет происходить дальше.
— Есть, капитан! — Чип улыбнулся. — Для этого мы и работаем. Гвоздь программы?
— Именно. Вот пенал для кассеты — металлический бокс. Надежный. — Стилет отстегнул от пояса черную металлическую коробку. — Когда все будет закончено, запись должна уйти в вертолет. Очень хорошо, что вы ведете съемку. И спасибо за помощь.
— Я бы с удовольствием вел съемку где-нибудь в другом месте, — вздохнул Чип и тут же пожалел о сказанном. Потому что этот удивительный человек, спустившийся сейчас с неба, практически его ровесник, лишь только улыбнулся и ничего на это не ответил. Вряд ли прыжки с вертолетов в заминированные лайнеры можно считать его страстью, его навязчивым хобби. А?
Чип протянул руку в перчатке:
— Не снимайте. — Он указал глазами на рукавицу. — Михаил Коржава.
И тут же почувствовал быстрое и крепкое рукопожатие.
— Игнат Воронов, — кивнул тот. И больше ни слова.
— Капитан, — проговорил командир экипажа, — все, кто находится здесь, в курсе происходящего. Но там, за закрытыми дверями, — он указал в сторону пассажирских салонов, — мы говорили о контрабандном грузе, из-за которого вынуждены возвращаться домой.
— Вас понял. — И через секунду с улыбкой:
— Ничего, все будет хорошо. Сейчас мы втащим сюда чеченца, и они будут вынуждены все остановить.
Чип продолжал разглядывать этого упавшего с неба сумасшедшего капитана. «Нет, мы не встречались, нет, не со мной… Но возможно, с одним моим очень юным знакомым. Вполне возможно. Только, боюсь, он сам не сможет объяснить где…»
В это время второй пилот докладывал Земле:
— Пассажир на борту. Нет, пока помощник… Сейчас будем принимать главного пассажира. Есть.
— Мне надо подстраховать, — сказал Стилет, — он paнен. Надо им сказать, чтобы десантировали «внатяг», — он не удержится, снесет.
— Я готов, — сказал Чип, поднимая камеру.
— Как только он будет над нами, вам придется спуститься, а мне принять его. Только не прекращайте съемку.
— Никогда, — проговорил Чип. — Фильм должен состояться.
И он снова улыбнулся и вдруг понял, что впервые за несколько лет это была совсем другая, почти забытая им улыбка.
* * *
Мальчик знал, что там, в кабине пилотов, что-то происходит. Возможно, мама тоже о чем-то догадывалась, но она запрещала себе об этом думать. Она обняла мальчика и гладила его по волосам, а мальчик смотрел на огромное красное солнце, движущееся вместе с их самолетом. Уже несколько раз красивая тетя стюардесса делала разные объявления и просила оставаться всех на своих местах, потом вдруг начали разносить минеральную воду и соки, и стюардессы улыбались, а в ответ на шутки пассажиров: «Мы что, падаем?» — отвечали что-то неопределенное: «Да вроде действительно обнаружили какую-то контрабанду», и группа телевизионщиков интересовалась: «А что, кокаин? Так давайте сюда, мы его вынюхаем и закроем вопрос… делов-то». И стюардессы снова улыбались, и мальчик чувствовал, как они все устали, и истеричное, вызванное страхом веселье начало стихать.
Шумный и много пьющий дядя, постоянно говорящий о себе, сосед Чипа, сейчас стал совсем другим — он прикладывал платок ко лбу, но тут же появлялись новые струйки пота, и в его жалующихся глазах была плохо скрываемая незащищенность страха. Сидящая за ним парочка прижалась друг к другу, и девушка спряталась от мира за своими распущенными волосами, уткнувшись лицом в свитер кавалера, он гладил ее голову, но сам при этом имел такой несчастный вид, что мальчик невольно улыбнулся. Напротив сидел какой-то полный иностранец в тяжелых роговых очках, скрывающих половину потного лба, он молча уставился в одну точку, и мальчик подумал, что еще ни разу не встречал человека с таким чужим взглядом; молодая женщина впереди отвернулась к окну; седовласый мужчина, ее спутник, читал газету на английском языке, потом быстро убрал ее и коснулся руки женщины — та вздрогнула, повернулась к нему, попыталась улыбнуться, но мальчик видел, что она вот-вот расплачется. Запах. В салоне первого класса повис очень знакомый мальчику запах, и в довершение ко всему куда-то подевались стюардессы, и их место занял липкий молчаливый страх.
С монотонным и все более непереносимым звуком работали двигатели — что-то еще повисло в воздухе; мальчику показалось, что сейчас кто-нибудь не выдержит и закричит…
Снова раздался щелчок микрофона — будет очередное объявление.
Привычный добрый голос:
— Уважаемые пассажиры, еще раз приносим извинения за причиненные неудобства. Через сорок минут наш самолет совершит посадку в аэропорту Шереметьево-2…
И все. Плотину словно прорвало. Все, что было в воздухе, моментально рассеялось, и страх, еще секунду назад превращавший пространство в липкий кисель, показался таким смешным и нелепым. Тут же раздались возбужденные голоса и какой-то смех, кто-то даже зааплодировал… Снова начали разливать по стаканам и приглашать друг друга выпить. Привычный добрый голос… Но почему-то никто из них не обратил внимание на одну деталь: все сказанное было сказано очень быстро, слишком быстро… Не захотели обратить внимание? Им необходимо, чтобы их обманывали? Вот в чем дело. Им это нужно. Потому что Чудовище вовсе не уничтожено. Оно даже еще не проснулось. И никто не знает, через сколько минут самолет совершит посадку и совершит ли вообще. Лишь только…
На мальчика вдруг снова нахлынуло что-то, какие-то противоречивые чувства, и он в них не успел разобраться. Потому что дверь, ведущая к кабине пилотов, открылась,
ДВЕРЬ? ТА САМАЯ?
И за ней мальчик увидел нечто, заставившее его поддаться общей радости. Мальчик вздрогнул, и лицо его тут же расплылось в улыбке. Да, мальчик поддался общей радости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82