— Да ведь это… — Командир экипажа обвел их взглядом. — Боже мой! Один, один, один, девять — это одиннадцать — девятнадцать…
— Хорошо.
— Одиннадцать — девятнадцать! Время нашего взлета по Москве. Понимаете меня?!
— Время взлета?
— Одиннадцать часов девятнадцать минут утра — время нашего взлета по расписанию. Сегодня мы взлетели тремя минутами позже, но в расписании — одиннадцать — девятнадцать! Девять, капитан, девять!
Выбор… Игнат посмотрел на таймер бомбы: 1:17… И нить должна обмануть. Может, она нас уже обманывает?
— Хорошо, очень хорошо, — негромко проговорил Игнат, — возможно, девять.
— Это девятка, капитан! Иначе зачем было писать три единицы? Они… они все любят поиграть.
— Возможно… На таймере 1:08…
— А если они продолжают игру?
— Капитан, что вы предлагаете? Только быстро!
— Если они нам выдали решение, кажущееся правильным? Одиннадцать — девятнадцать, мы должны были догадаться о времени взлета.
На таймере бомбы сейчас была разменена последняя минута, электронные цифры показали 0:59, затем 0:58… Последняя минута.
— Капитан, — неожиданно сухо проговорил командир экипажа, — вы должны были выполнить их условия и получить коды! Вот что вы должны! А не разгадывать здесь головоломки. Они не предполагали, что мы о чем-то будем догадываться, потому что вы должны были выполнить их условия!
На таймере — 51 секунда…
— Я знаю, — совершенно спокойно проговорил Стилет.
— Никто не предполагал, что вы окажетесь на этом лайнере. Нет никакой интеллектуальной дуэли, капитан. Этот код должны были выдать просто мне. Мне, а не вам! Вы не должны были здесь находиться.
— Хорошо, — улыбнулся Стилет. Зелимхан посмотрел в его серые, ставшие вдруг ледяными глаза и быстро произнес:
— Не правильно говорим. Сорок три секунды… Есть еще варианты?
— Извините, капитан. — Командир экипажа вдруг неожиданно смягчился и стал таким, как на фотографии в окружении внуков, и Игнат понял, что это была короткая вспышка страха. — У меня нет. И если вы не возражаете, за безопасность этого воздушного судна отвечаю я. И мне принимать окончательное решение. Еще раз извините, капитан. — Командир экипажа улыбнулся и мягко добавил:
— У нас просто нет другого выхода — лишь восемь или девять. И осталось всего тридцать секунд.
— Я понимаю вас, — кивнул Стилет.
Сейчас, сейчас командир экипажа дотянется до кнопки — ключа «девять». Стилет не знал, что с ним происходит. Он не чувствовал, как ему поступить, не ощущал вызова. Знаки… Потом неожиданно что-то родилось: он ошибается, командир экипажа, он выглядит так, как на фотографии с внуками, пожилой, размякший человек. И это не его форма, потому что он совсем недавно был другим. Это не та форма, чтобы принимать решения. Не боевая стойка. И даже если цифрой окажется девять, он все равно ошибается, командир экипажа. Он просто смирился с неизбежным. Стилет посмотрел на таймер: 0:27… Игнат понял, что это ошибка и решение придется принимать ему. И он не знал — восемь или девять.
Когда на таймере бомбы появилось 0:25, мальчик сбегал по лестнице, ведущей на нижнюю палубу самолета. Он все понял, он понял этот сон — папа выстрелил из ружья, и именно двухствольное ружье способно остановить Чудовище. Папа показал ему два ствола, две черные бездны, блеснувшие холодным огнем, и теперь мальчик все понял. Он пробежал к отсеку, где находился этот блок — пульт управления бомбой, а запах становился просто непереносимым — сейчас Чудовище проснется, и увидел, как на таймере цифра 0:23 превратилась в 0:22… Сейчас! И еще он увидел склоняющегося к бомбе командира экипажа.
— Стойте! — закричал мальчик. — Ружье, двухствольное ружье! Оно остановит бомбу — это и есть выбор!
— Что? — произнес Игнат, и на картинке в его голове сквозь слово «ошибка» стало проступать слово «решение».
— Двухствольное ружье — это очень важно! Все остальное — обман.
— Все, — прозвучал голос командира экипажа, — я принял решение.
Голографический рисунок местности: в центре мальчик, голос командира экипажа — голос постороннего. И еще таймер: 18 секунд…
— Два ствола, — проговорил Зелимхан и быстро поднял перед собой ладонь с двумя разведенными пальцами…
16 секунд…
— Двухстволка… — Потом Зелимхан повернул ладонь вертикально. А если так, то «БОКФЛИНТ» тоже двухстволка. У отца был. Ходили на охоту в горы. Два вертикальных ствола. — И он пристально посмотрел на Стилета. — Быстро!
9 секунд…
Голографический рисунок местности: «бокфлинт», двухствольное ружье, о нем твердил парень. Оно убьет Чудовище. И таймер — 0:8, 0:7… Двухствольное ружье, два кружочка, если вертикально, то «бокфлинт»… Рядышком два кружочка, но если их повернуть вертикально, то получаем некоторую цифру, два кружочка один над другим…
4 секунды…
И эта цифра — «восемь». И все остальное — ошибка. Лишь цифра «восемь» в центре голографического рисунка.
3 секунды…
И еще рука командира экипажа, его палец, который сейчас ляжет на кнопку-ключ «девять»… И уже совсем нет времени…
Если забыть лицо Учителя и забыть, как можно останавливать время.
… Левая рука Стилета движется к пульту управления бомбой, она чувствует, что возможно сопротивление, поэтому ее движения точны: простите, командор, но все потом, — большой палец командира экипажа перехватывается на болевой, какой-то крик, наверное, крик боли…
2 секунды…
И правая рука Стилета движется к ключам на блоке, его указательный палец ложится на такую яркую цифру «восемь».
1 секунда…
Крик боли или рев просыпающегося Чудовища, чей язык, чей желудок называется «огонь».
… Палец вдавливает кнопку-ключ «восемь», мгновение растянуто, и они все закрывают глаза, а потом…
Когда Игнат открыл глаза, красный мерцающий огонек погас, а на таймере бомбы застыло 0:1…
И ватное молчание, заполнившее пространство, сейчас взрывалось криками радости. Игнат не понял, как мальчик повис у него на шее и что это за голос, такой великолепный, голос обретенного мужества:
— Чертов ты дурень, палец-то отпусти! А может, ломай, ломай мою глупую руку!
И смех, смех командира экипажа, и что-то удивительное, что приходит лишь в очень редкие минуты, промелькнуло в глазах Зелимхана.
А мальчик плакал, повиснув на шее у Игната, и повторял одну и ту же фразу:
— Его больше нет, больше нет, оно ушло, Чудовище… его больше нет…
— Эй, джигит, — проговорил Зелимхан, — ты уже мужчина, перестань плакать.
— Его больше нет, понимаете? — Мальчик посмотрел на голубоглазого чеченца. — Больше нет…
А потом он почувствовал руку Стилета, потрепавшую его по волосам, и услышал голос человека с серо-голубыми глазами:
— Да, парень, его нет. Ты прав, краснокожий, и больше никогда не будет.
* * *
Четверг, 29 февраля
17 час.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82